Откуда в деле навальнистов «антисектантские» фантазии

Колонка Александра Верховского для VTimes. 

Адвокаты Алексея Навального обнаружили в материалах иска о запрете организаций его сторонников неожиданный факт: еще 4 февраля на самого Навального, на директора ФБК Ивана Жданова и на главу (теперь уже бывшего) штабов Навального Леонида Волкова было возбуждено уголовное дело по ч. 1 ст. 239 Уголовного кодекса. Речь в этой уголовной норме идет о создании объединения, деятельность которого сопряжена с насилием над гражданами или иным причинением вреда их здоровью, а равно о руководстве таким объединением.

В первых же откликах на эту новость статью 239 называли «антисектантской» и дивились выдвижению такой странной претензии к политической оппозиции.

Та же статья, но с другим названием

Формально-то статья УК «антисектантской» не является, как и само слово «секта» отсутствует в российском праве. Слово, конечно, используется в политическом жаргоне, и многие наверняка слышали обвинение навальнистов именно в «политическом сектантстве», что бы это ни значило, но речь здесь не о том.

Разговорное название для ст. 239 УК не случайно. И по происхождению, и по практике применения эта статья — именно про тех, кого по-научному надо называть новыми религиозными движениями и кого в народе называют «сектами», любые необычные религиозные сообщества, да, порой действительно опасные для их участников.

В хрущевско-брежневское время для таких сообществ вполне официально существовала статья 227 УК РСФСР, и формулировалась она так: «посягательство на личность и права граждан под видом исполнения религиозных обрядов». Кого только по ней не привлекали! В лагеря отправились сотни верующих, от вполне легальных ныне пятидесятников или кришнаитов до опять запрещенных как экстремисты свидетелей Иеговы, и статья заслуженно пользовалась репутацией идеологического репрессивного инструмента — наряду с более известными статьями 70 и 190.1 УК РСФСР, — но адресованного именно «религиозникам». Поэтому уже в 1991 г. статья была просто исключена из УК.

А в новом УК, принятом в 1996 г., появилась статья 239 с более нейтральным названием: «Создание некоммерческой организации, посягающей на личность и права граждан». Действительно, нет сомнений, что такие опасные организации, будь то религиозные или светские, существуют и их деятельность должна пресекаться. Наказание за такую деятельность — до четырех лет лишения свободы лидерам и до двух участникам, хотя возможны и более мягкие санкции.

На практике речь по новой статье пошла опять о религиозных сообществах. Например, сейчас по ней обвиняются Виссарион и его приближенные, а также лидер группы «непоминающих» православных (то есть отделившихся от патриарха Кирилла) с Псковщины о. Сергий (Эдуард Агеев). Можно также посмотреть, кто был осужден по ст. 239 в прошлом году.

  • Во-первых, лидер российской ячейки «Аум Синрикё» (по совокупности со статьями 205.4 и 205.5 УК, так как «Аум Синрикё» признана террористической).
  • Во-вторых, лидер оренбургской ячейки организации «Алля аят», известной необычными методами «целительства» и запрещенной из-за этого в ряде российских регионов.
  • В-третьих, уже как рядовые участники, то есть по части 3 той же статьи, осуждены еще четверо — из той же «Алля аят» и из уральской религиозной группы «Ученики Христа», практиковавшей, среди прочего, активный экзорцизм.

В прошлые годы по этой статье проходили сходные персонажи — Андрей Попов, известный как «бог Кузя», лидер «пензенских затворников» Петр Кузнецов, участницы еще одной «целительской» группы, называемой то «Орда», то «Путь предков», пары групп, практиковавшие «культовый» секс с малолетними, и т. д.

Важная общая черта этих дел — «насилие над гражданами или иное причинение вреда их здоровью» понимаются применительно не к гражданам вообще, а именно к участникам самих этих объединений или к людям, с ними добровольно соприкасающимся, например с целью получения некоего «исцеления». В этом, наверное, отличие этой статьи от статьи 282.1 УК об «экстремистском сообществе» как о группе, созданной, чтобы совершать определенного толка преступления против третьих лиц.

Применительно к делу о запрете ФБК и других как экстремистских организаций упоминание заодно еще и ст. 239 УК означает, что прокуратура предполагает доказать, что они наносили вред и окружающим, и собственным участникам.

Вера как расстройство

Стоит оговориться, что, хотя все перечисленные выше религиозные группы представляются довольно экзотическими, вред, предположительно ими наносимый собственным участникам, мог быть и вполне серьезным, и весьма спорным. В частности, таким вредом считались случаи психического расстройства, которые могли быть вызваны вовсе не участием в общине. Вообще, как и в советское время, статья явно имеет уклон в криминализацию чего-то не опасного, но сильно выбивающегося из мейнстрима. Например, в 2018 г. статья 239 была применена к евангелическому пастору Николаю Кузнецову и экспертиза, на основании которой было вынесено судебное решение, рассматривала как доказательство психического расстройства прихожан их свидетельства о чувстве единения с Богом.

Новый механизм репрессий

Здесь, наверное, можно было бы пофантазировать, какие же нестандартные формы поведения у навальнистов будут считаться настолько вредными для них самих, что организация этих форм поведения заслужит уголовное преследование. Может быть, призывы выходить на несогласованные митинги, что, как известно, чревато неприятностями для участников? Или сбор денег ради какой-то там «прекрасной России будущего»?

Но нет, придумать лучше экспертов Следственного комитета все равно не получится!

Зато важно отметить другое: Навальный и его коллеги — не первые, кому эта статья УК предъявлена не за религиозную, а за политическую деятельность. Сейчас в Назрани идет суд над семерыми организаторами крупных протестов в Ингушетии в 2018–2019 гг. И этот процесс во многом похож по существу, хотя и не по юридической форме, на предстоящий процесс о запрете организаций навальнистов: обвиняются те семеро в организации беспорядков и насилия над полицией и в создании экстремистского сообщества. Но двоим из них вменяется также и статья 239 УК. А именно часть первая, та же, что и Навальному, вменяется Малсагу Ужахову, председателю Совета тейпов ингушского народа, хотя сам Совет тейпов был ликвидирован еще в прошлом году по совокупности формальных претензий, а не за нанесение вреда гражданам и не за экстремистскую деятельность.

Конечно, прямые юридические параллели проводить было бы опрометчиво, но похоже, что политическое использование ст. 239 опробуется сперва в Ингушетии, а уж потом в Москве. И надо сказать, такой импорт репрессивных практик с Северного Кавказа в другие части страны — не уникальное событие. Так что не исключено, что мы наблюдаем рождение нового механизма репрессий. Хотя есть надежда, что некоторая его нелепость не даст ему распространиться: приравнивание политических лидеров к основателям новых вероучений даже на уровне пропаганды выглядит плохо.

Длинный список

Так зачем же власти это делают, по крайней мере в случае навальнистов? С ходу можно предположить две версии.

  • Во-первых, согласно подписанному в мае 2020 г. закону, статья 239 УК вошла в список тех, по которым осужденные не могут никуда баллотироваться в течение пяти лет после снятия судимости, то есть довольно долго. А ведь по этой статье потом можно будет судить не только лидеров, но и участников движения.
  • Во-вторых, в деятельности ждущих сейчас запрета организаций очень трудно выискать что-то, что соответствовало бы даже нашему, очень широкому, юридическому пониманию экстремизма. Разве что «разжигание социальной розни к социальным группам» типа представителей власти, партии «Единая Россия» или вообще к «жуликам и ворам».

Чувствуя слабость своей позиции, прокуратура и старается просто набрать как можно более длинный перечень претензий. Суд-то наш принял бы и короткий, можно не сомневаться, но предъявляемое публично основание для большой репрессивной кампании должно выглядеть солиднее.

Ссылки на данную статью [106]