4 июня 2024 года было опубликовано решение Европейского суда по правам человека по жалобе Руслана Соколовского.
Напомним, что Россия вышла из Совета Европы и не исполняет решения ЕСПЧ, принятые после 15 марта 2022 года. Сам суд полагает, что исполнению подлежат все постановления, касающиеся событий, произошедших до 16 сентября 2022 года.
В 2017 году видеоблогер Руслан Соколовский был приговорен к условному сроку по ч. 1 ст. 282 УК (возбуждение ненависти), ч. 1 ст. 148 УК (публичные действия, направленные на оскорбление чувств верующих) и ст. 138.1 УК (незаконный оборот специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации), а позже освобожден от наказания в связи с частичной декриминализацией ст. 282 УК.
Обвинения в возбуждении ненависти и оскорблении чувств верующих были предъявлены Соколовскому за публикацию видеороликов, изобилующих провокационными высказываниями, прежде всего атеистического свойства, в том числе сюжета о ловле покемонов в екатеринбургском соборе Покрова на Крови (подробнее о роликах Соколовского мы писали здесь); его также обвиняли в приобретении «шпионской ручки». 11 мая 2017 года Верх-Исетский районный суд Екатеринбурга приговорил его к трем с половиной годам условно. В июле того же года Свердловский областной суд исключил обвинение в обороте специальных технических средств, установив только факт хранения ручки, и снизил Соколовскому наказание до двух лет и трех месяцев условно. В мае 2019 года в связи с частичной декриминализацией ст. 282 УК это обвинение с него также было снято, а по оставшимся его приговорили к шести месяцам ограничения свободы, но эту часть наказания он уже отбыл, что полностью погасило его судимость.
Жалоба, рассмотренная ЕСПЧ, касалась нарушения права Соколовского на свободу выражения мнения. Суд счел, что это право блогера, гарантированное ст. 10 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, действительно было нарушено.
ЕСПЧ указал, что национальные суды выносили решения, опираясь на показания двух свидетелей обвинения и на заключение экспертов, выполненное по заказу следствия, что вообще характерно для российского судопроизводства по подобным делам. Их формулировки и были воспроизведены в решениях судов. Сами суды не исследовали тексты материалов, послуживших основанием для преследования, довольствуясь вырванными из контекста цитатами, которые приводили эксперты. Судьи не задавались вопросом о том, не были ли ролики Соколовского высказываниями, пусть провокационными и грубыми по форме, о проблемах, которые представляют насущный общественный интерес. Между тем блогер действительно реагировал на актуальные события: его волновала растущая клерикализация общества, ситуация в РПЦ, преследования за атеистические высказывания, моральный облик людей, громко заявляющих о своей религиозности, активность сект, подростковые суициды. Не возникло у судей и вопроса насчет того, не был ли связан стиль этих высказываний с тем, что они были адресованы молодежной аудитории. Сторона защиты обращала внимание национальных судов на перечисленные выше аспекты, однако эти соображения полностью отметались. Таким образом, суды сосредоточились на оскорбительной форме высказываний Соколовского, игнорируя их содержание и то, были ли они по сути направлены на возбуждение ненависти к церкви или верующим тех или иных религиозных направлений.
Не был, по мнению ЕСПЧ, рассмотрен должным образом и вопрос о том, могли ли ролики блогера представлять какую-то реальную опасность для российского общества, были ли какие-то предпосылки для этого, к примеру, имели ли место острые межрелигиозные или межэтнические конфликты, которые Соколовский мог бы подогреть своими высказываниями. Между тем, учитывая, что никаких призывов к противозаконным действиям или насилию блогер не допускал, его высказывания могли представлять исключительно гипотетическую опасность. То есть, ограничение права Соколовского на выражение мнения не было необходимым в демократическом обществе. В целом суд в Страсбурге пришел к выводу, что высказывания блогера по сути не были рассмотрены должным образом, а именно с применением критериев, продиктованных Конвенцией, которыми руководствуется сам ЕСПЧ. Суд счел, что Россия должна возместить Соколовскому моральный вред, выплатив ему сумму, эквивалентную двум тысячам евро.
Центр «Сова» оценивал преследование Соколовского как по ст. 282 УК, так и по ст. 148 УК как неправомерное. В действиях блогера можно было усмотреть лишь унижение достоинства по религиозному признаку, однако мы всегда настаивали на его выведении из состава ст. 282 УК, поскольку такие действия не представляют серьезной опасности для общества. Мы также выступаем против поправок, согласно которым в состав ст. 148 УК было введено «оскорбление чувств верующих», поскольку считаем, что это неопределенное понятие не имеет и не может иметь четкого юридического смысла, и процесс Соколовского ярко это продемонстрировал.
