Новости по теме

КС вынес определение относительно запрета свастики и утверждения истинности только одной религии

Конституционный суд отказался рассматривать жалобу на положения закона "О противодействии экстремистской деятельности", поданную участником процесса о запрете материалов Фалуньгун.


3 марта 2015 года Конституционный суд обнародовал определение от 17 февраля 2015 года, в котором отказался рассматривать жалобу гражданина Алехина на п. 1 ст. 1 Федерального закона "О противодействии экстремистской деятельности".

В этом пункте закона под экстремистской деятельностью понимаются пропаганда исключительности, превосходства либо неполноценности человека по признаку его социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности или отношения к религии, а также пропаганда и публичное демонстрирование нацистской атрибутики или символики либо атрибутики или символики, сходных с нацистской атрибутикой или символикой до степени смешения.

Сергей Алехин, участник процесса в Краснодарском краевом суде 2011 года о признании экстремистскими материалов Фалуньгун, эмблема которого содержит четырехлучевую свастику, обратился в КС с жалобой. По его мнению, нормы закона "О противодействии экстремистской деятельности" нарушают Конституцию в той части, в какой они позволяют признавать материал экстремистским лишь потому, что в нем провозглашается истинность излагаемого в нем учения наряду с утверждением о ложности иных учений. Кроме того, он счел, что государственные органы наделены чрезмерными полномочиями по определению сходства того или иного символа с нацистским без учета контекста его использования.

В отношении проблемы с утверждением истинности какой-либо религии КС суд напомнил о том, что еще в 2013 году им было вынесено определение относительно применения закона о противодействии экстремистской деятельности, которое относится и к данному случаю. В определении говорилось, что суды обязаны исходить из того, что обязательным признаком экстремизма "является явное или завуалированное противоречие соответствующих действий (документов) конституционным запретам возбуждения ненависти и вражды, разжигания розни и пропаганды социального, расового, национального, религиозного или языкового превосходства, наличие которого должно определяться с учетом всех значимых обстоятельств каждого конкретного дела (форма и содержание деятельности или информации, их адресаты и целевая направленность, общественно-политический контекст, наличие реальной угрозы, обусловленной в том числе призывами к противоправным посягательствам на конституционно охраняемые ценности, обоснованием или оправданием их совершения, и т.п.)". "Ограничение посредством антиэкстремистского законодательства свободы совести и вероисповедания, свободы слова и права на распространение информации не должно иметь места в отношении какой-либо деятельности или информации на том лишь основании, что они не укладываются в общепринятые представления, не согласуются с устоявшимися традиционными взглядами и мнениями, вступают в противоречие с морально-нравственными и (или) религиозными предпочтениями". 

Относительно использования свастики Суд отметил, что решение вопроса о том, "являлась ли использованная заявителем символика нацистской или сходной с нацистской символикой до степени смешения", не входит в его компетенцию. Однако подчеркнул: "Само по себе использование нацистской атрибутики (символики), равно как и атрибутики (символики), сходной с нацистской атрибутикой (символикой) до степени смешения, – безотносительно к ее генезису – может причинить страдания людям, чьи родственники погибли во время Великой Отечественной войны, что также предполагает право законодателя принимать меры в соответствии со статьей 55 (часть 3) Конституции РФ".

"Таким образом, оспариваемое законоположение, направленное на обеспечение межнационального мира и согласия, гармонизацию межнациональных (межэтнических) отношений, защиту прав и свобод других лиц, не может рассматриваться как нарушающее конституционные права заявителя", – говорится в определении КС.

Итак, Конституционный суд вновь не внес ясность в вопрос о квалификации изображений нацистских символов, и возможность неправомерного преследования за демонстрацию нацистской символики вне связи с контекстом и целями такого деяния по-прежнему сохраняется.

Ссылки на данную статью [16]