Дело Новороссийского комитета по правам человека

Краткая справка Информационно-аналитического центра "СОВА"
на 11 сентября 2009 г.


Тамара и Вадим Карастелевы, директор и заместитель директора известной правозащитной организации АНО "Новороссийский комитет по правам человека" (НКПЧ) давно вели кампанию против двух статей Закона Краснодарского края от 21.07.2008г. № 1539-КЗ "О мерах по профилактике безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних в Краснодарском крае". Правозащитники убеждены, что суровые ограничения на пребывание несовершеннолетних на улице ущемляют их права. Упомянутый краевой закон устанавливает, что дети до 7 лет вообще не могут появляться в общественных местах без сопровождения родителей или законных представителей круглосуточно, несовершеннолетние в возрасте от 7 до 14 лет - с 21:00 до 6:00, а подростки от 14 до 16 лет - с 22:00 до 6:00.

В рамках кампании в защиту прав детей Карастелевы организовывали целый ряд публичных мероприятий.

27 апреля 2009 г. они были приглашены в прокуратуру для дачи объяснений по поводу вовлечения в мероприятия несовершеннолетних. Сами Карастелевы настаивают, что несовершеннолетних на мероприятия не приглашали. Впрочем, для дальнейшего развития событий вопрос о приглашении несовершеннолетних как таковой уже не имел значения.

30 апреля Служба ФСБ в Новороссийске (и.о. начальника Службы полковник В.В. Шевченко) направила письмо прокурору города старшему советнику юстиции Казимирову А.Г., в котором ФСБ информировало прокуратуру, что в ходе пикета 4 апреля (с протестом против ограничения прав детей), "отмечено использование одним из участников акции транспаранта "Свободу не дают, ее берут!", содержащего косвенные призывы к совершению насильственных, антиобщественных действий, представляющих угрозу общественному порядку и Конституционному строю РФ". Обоснования такой - весьма расширительной! - интерпретации этого лозунга ФСБ тогда не представила.

12 мая к прокурору обратился уже Заместитель главы города, управляющая делами этого муниципального образования Н.А.Мартовецких. Ее письмо содержало не правовые, а исключительно политические оценки деятельности НКПЧ (кстати, письмо начиналось тем, что "участия в общественной жизни города организация не принимает", а далее это участие подробно описывалось). Мартовецких писал, что НКПЧ получает финансирование из зарубежных фондов, внушает "представителям национальных меньшинств", что "нарушение прав национальных меньшинств в Краснодарском крае косит массовый характер и является результатом дискриминационной политики органов власти", и что В. Карастелев предлагал в связи с этим призвать канцлера ФРГ Ангелу Меркель не давать губернатору края Александру Ткачеву визы в Германию, и наконец, что НКПЧ пытался выяснить, оплачена ли некая наружная реклама партии "Единая Россия".

На основании всего этого Мартовецких сделала следующий вывод:

"Таким образом, действия руководителей АНО "Новороссийский комитет по правам человека" Тамары и Вадима Карастелевых фактически носят деструктивный характер и создают предпосылки для дестабилизации социально-политической ситуации в городе. С учетом изложенного, просим Вас при наличии достаточных оснований принять в отношении АНО "Новороссийский комитет по правам человека", а также его руководителей Тамары и Вадима Карастелевых, меры прокурорского реагирования и инициировать рассмотрение вопроса о прекращении деятельности АНО НКПЧ в судебном порядке".

Таким образом, заместитель главы города выдвинула против Карастелевых явно политические обвинения и, выходя за пределы своей компетенции, попросила прокуратуру как-то наказать их и даже ликвидировать НКПЧ.

После обращений из ФСБ и городской администрации прокуратура начала активные действия.

22 мая Тамаре Карастелевой были вручены одновременно три документа, датированные 21 мая: предупреждение, предостережение и представление. Потом предостережение было вынесено В.Карастелеву (при этом ему сказали, что предостережение Т. Карастелевой было вынесено по ошибке; это очень правдоподобно, судя по его тексту, но прокуратура так официально и не отозвала предостережение Т.Карастелевой). Содержание всех этих текстов было практически идентично.

По существу в них говорилось, что в ходе пикета 18 апреля 2009 г. Карастелевы призывали двоих девятиклассников "приводить на подобные мероприятия друзей и знакомых для того, чтобы добиться отмены названного краевого закона". Девятиклассники, судя по их заявлениям в прокуратуру и объяснениям, восприняли действия Карастелевых "как призывы к антиобщественным действиям, что выражается в неподчинении закону и органам власти". Почему девятиклассники могли таким образом воспринять слова Карастелевых (даже если эти слова переданы ими верно) и все происходящее на пикете, в документах прокуратуры никак не поясняется. Ни в каких других источниках также не говорится о том, что Карастелевы призывали к каким бы то ни было противозаконным действиям.

Вывод прокуратуры: "подобное поведение с Вашей стороны может повлечь за собой в дальнейшем совершение экстремистских действий, направленных на воспрепятствование законной деятельности органов государственной власти на территории г. Новороссийска". Как сделан этот вывод, понять из документов нельзя.

Протест против закона, вне зависимости от того, насколько он аргументирован с правовой или иной точки зрения, не является противозаконным действием. Но даже если бы Карастелевы призывали к какому-то нарушению закона, отнюдь не всякое такое нарушение является экстремистским, а только такое, которое соответствует определению, данному в ст.1 закона "О противодействии экстремистской деятельности". Прокуратура даже не попыталась установить связь между событиями и этим определением. Ближайший по смыслу пункт в определении экстремизма: "воспрепятствование законной деятельности государственных органов, органов местного самоуправления, избирательных комиссий, общественных и религиозных объединений или иных организаций, соединенное с насилием либо угрозой его применения" или призывы к таким действиям. Но ни о каком насилии или угрозах не было и речи ни на пикетах, ни в документах прокуратуры.

Таким образом, прокуратура Новороссийска обвинила Карастелевых в экстремистской деятельности безо всяких оснований.

При этом были допущены явные нарушения: у В. Карастелева просто забрали предостережение, вынесенное Т. Карастелевой, но позже в суде представитель прокуратуры утверждал, что оно вовсе не выносилось.

Уникальным является вынесение по одному и тому же эпизоду сразу трех актов прокурорского реагирования. Во-первых, это не имеет никакого правового или профилактического смысла. Во-вторых, предостережение выносится в связи с будущими действиями, а предупреждение - в связи с уже совершенными, и эти два акта никак не могли быть вынесены в связи с одним и тем же событием. Вероятно, предостережение относилось к предполагаемым прокуратурой в будущем действиям, "направленным на воспрепятствование законной деятельности органов государственной власти на территории г. Новороссийска". Но к каким уже совершенным экстремистским действиям относится вынесенное предупреждение, предположить из документов невозможно.

Таким образом, предупреждение из этих трех актов является наиболее неправомерным. Между тем, именно на нем основано выдвинутое позже требование ликвидации НКПЧ.

Карастелевы настаивают на том, что они проводили публичные акции в рамках этой кампании как частные лица, а не как сотрудники НКПЧ. Они участвовали в акциях исключительно в нерабочее время, и НКПЧ не имеет никаких документов, предписывающих Карастелевым вести эту деятельность.

Поэтому привлечение НКПЧ как организации к ответственности за действия частных лиц, пусть и являющихся руководителями НКПЧ, спорно. В частности, спорно вынесение актов прокурорского реагирования в адрес Карастелевых, т.к. эти акты могли быть вынесены по отношению к ним только как по отношению к руководителям организации.

Тамара Карастелева обратилась в суд с требованиями о признании актов не соответствующими закону и о признании их недействительными. Однако Октябрьский районный суд г. Новороссийска 24 июня 2009 г. полностью отказал ей в заявленных требованиях. При этом судья Р.А. Дьяченко допустил грубые процессуальные нарушения, включая запрет аудиозаписи, необоснованные ограничения в допуске граждан в зал суда и даже отказ в допуске в зал суда юриста - представителя истца.

Только в суде выяснились основания, по которым прокуратура выносила свои акты реагирования.

Прокуратура в суде ссылалась на лозунг "Свободу не дают, ее берут" как на основное доказательство экстремизма Карастелевых, и суд с ней согласился. Таким образом, в основании действий прокуратуры лежит, по меньшей мере, недоразумение: общение с девятиклассниками, о которых говорилось в актах прокурорского реагирования, имело место на пикете 18 апреля, а лозунг демонстрировался одним из участников пикета 4 апреля (см. выше в письме ФСБ).

Но даже если бы этого расхождения в фактах не было, интерпретация лозунга, опирающаяся на заключение экспертов, носит характер явного злоупотребления. Назовем этих экспертов: кандидат философских наук, доцент Геленджикского филиала КубГУ Рыбников В.А., и.о. директора Геленджикского филиала КУБ ГУ Резуненко Т.А. и директор муниципального учреждения "Центр социально - психологической адаптации "Диалог", психолог высшей квалификационной категории Светлана Гузева. Экспертизу заказывал прокурор Новороссийска Александр Казимиров.

Суд согласился с интерпретацией экспертов. Вот как решение суда цитирует их мнение:

Плакат "специалистами МУ "Центр социально - психологической адаптации "Диалог" признан способствующим противостоянию деятельности органов власти. Смысл выражения, по мнению литературоведов, заключается в следующем: "У человека, есть неотъемлемые, принадлежащие ему по "естественному праву" свободы (права) - свобода мыслить, высказывать свое мнение, жить и так далее, поэтому нельзя ждать, чтобы эти права были дарованы человеку кем-то "сверху", их нужно брать силой, пользоваться ими явочным порядком". При этом призыв брать свободу самостоятельно, за пределами определенных законодательством рамок трактуется как призыв организаторов митинга к активным действиям против существующего законодательства, а именно - Закона Краснодарского края №1539-КЗ "О мерах по профилактике безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних в Краснодарском крае"." [грамматика оригинала сохранена].

Столь далеко идущие выводы невозможно сделать никаким научным или ненаучным методом из одной фразы на плакате, являющейся парафразом очень известного выражения "Права не дают, права берут" из пьесы Горького "Мещане".

Суд ушел ненамного дальше прокуратуры в обосновании экстремистского характера действий Карастелевых: "в данном контексте (митинг протеста на тему Закона Краснодарского края № 1539-КЗ "О мерах по профилактике безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних в Краснодарском крае") и направленный на агитационную работу среди несовершеннолетних данный лозунг "Свободу не дают, ее берут" является побуждающим высказыванием и может восприниматься несовершеннолетними старшего подросткового возраста как побуждение к активному противостоянию деятельности органов власти. В целом мнение специалистов сводится к тому, что призыв "брать" свободу означает приоритет прав личности над государством. Таким образом, лозунг "Свободу не дают, ее берут" носит экстремистский характер".

Можно счесть просто крайне неудачной, случайной формулировкой финал этой цитаты, из которого получается, что приоритет прав человека является чем-то экстремистским, но и в целом решение суда лишено оснований.

Суд на основании показаний двух несовершеннолетних школьников счел, что плакат мог бы побудить их "к активному противостоянию деятельности органов власти". Может, и мог бы, но активно противостоять деятельности органов власти не незаконно само по себе. И уж точно это не является экстремистской деятельностью, если не сопряжено с насилием или угрозой насилия.

Наконец, не было представлено никаких доказательств, что Карастелевы призывали подростков или кого бы то они было к экстремистской деятельности (например, к насильственному противодействию властям), так что невозможно понять, в чем заключаются претензии к ним в плане противодействия экстремизму.

Отдельно стоит отметить использование судом экспертизы кандидата философских наук В. Рыбникова. И дело не только в том, что привлечение философа для оценки смысла плаката на пикете явно не требуется.

Суд счел возможным опереться в своем решении на экспертизу, автор которой и качество которой таковы, что должны бы исключать такую возможность.

Состоятельность Рыбникова как объективного ученого по меньшей мере вызывает сомнения, так как он является сторонником радикальных ксенофобных идей. Это явствует из таких его текстов, как "Ведическое православие, как системное мировоззрение и основа славянской духовности" и ""Родовая" ПравоСлавная идеология и "славянофильство" XXI века", находящиеся на сайте "Лаборатория ПравоСлавия". В 2004 году он выступал в защиту радикального националиста, проповедника антисемитизма Виктора Корчагина, привлекавшегося тогда в очередной раз к ответственности по ч.1 ст. 282 УК РФ. В письме в адрес судьи, слушавшего дело Корчагина, Рыбников, выступая от имени маргинальной антисемитской группы, называющей себя Русской секцией Международного общества прав человека, говорил, что нельзя преследовать Корчагина за антисемитизм, так как тот "не сказал абсолютно ничего нового по еврейскому вопросу, что бы ни говорили о евреях Карл Маркс или, например, Генри Форд" [Орфография сохранена].

Явно идеологизирована и сама экспертиза Рыбникова, которая напоминает не научное исследование, на основании которого можно что бы то ни было доказывать, а публицистическую статью на предложенную тему. Можно даже сказать, что это не экспертиза, а политический текст, так как последнее предложение, вывод эксперта (в явном виде выводы в тексте не выделены, как это принято при проведении экспертизы), звучит так: "Осознанно или нет, но госп. Карастылев В.Е., выдвинув лозунг "Свободу не дают, ее берут", служит интересам тех, кто хотел бы расшатать общественно-политический строй современной России".

Политические рассуждения у Рыбникова подкреплены ссылкой на известную фальсификацию - так называемый "план Даллеса" - два текста, представляющие собой компиляции из отрывков романа Анатолия Иванова "Вечный зов" и искаженных, вырванных из контекста фрагментов директивы Совета национальной безопасности США 1948 года.

3 сентября 2009 года Краснодарский краевой суд отказал в полном удовлетворении жалобы Тамары Карастелевой. Суд только внес изменение в решение суда первой инстанции, исключив упоминание Вадима Карастелева, так как тот вообще не участвовал в судебном разбирательстве, а экспертиза Рыбникова была посвящена именно ему. Краевой суд, однако, не счел ни это вопиющее процессуальное нарушение, ни другие нарушения достаточными для отмены решения.

В начале августа Вадим Карастелев также обжаловал вынесенное ему предостережение, по месту жительства - в Приморском районном суде Новороссийска. Судья назначила заседание на день, в который он должен был быть уже в отпуске. Его письмо с приложением приказа об уходе в отпуск и купленных уже билетов судья во внимание не приняла и 13 августа провела в его отсутствие заседание, в котором отказала в удовлетворении жалобы. При этом судья ссылалась на решение Первомайского суда, не вступившее еще в силу.

Сейчас Карастелевым подано заявление о восстановлении пропущенного срока обжалования, но этот вопрос еще не решен.

Еще 7 августа прокурор г. Новороссийска старший советник юстиции А.Г. Казимиров обратился в Октябрьский районный суд с заявлением, в котором просил суд ликвидировать НКПЧ, признать его экстремистской организацией и приостановить его деятельность на время судебного разбирательства.

Прокурор явно поторопился, так как основывался на собственных актах прокурорского реагирования, которые в это время еще не были рассмотрены в кассационном суде. Поэтому 7 сентября прокурор Казимиров обратился в суд с повторным заявлением.

Начало рассмотрения заявления намечено на 17 сентября.

Каковы же основания для требования ликвидировать НКПЧ как экстремистскую организацию?

Основной объем заявления прокурора составляет обоснование правомерности вынесенного 21 мая предупреждения. Никаких новых аргументов в этой части не появилось, но это в данный момент и не имеет значения, так как предупреждение уже было оспорено в суде, и суд этот прокуратура выиграла. Таким образом, в предстоящем деле о ликвидации НКПЧ правомерность предупреждения и связанные с этим события не должны уже обсуждаться.

Прокурор также счел возможным сослаться в своем заявлении на явно внеправовое, сугубо политическое обращение к нему заместителя главы города г-жи Мартовецких (см. выше).

Основанием для ликвидации организации как экстремистской прокуратура считает, в соответствии со ст. 7 закона "О противодействии экстремистской деятельности", продолжение экстремистской деятельности со стороны НКПЧ после 22 мая.

Это продолжение деятельности усматривается в продолжении агитации среди школьников, на которое указал в своем заявлении в прокуратуру от 18 июня директор школы №22 С.П. Орлов. Г-н Орлов (почему-то только 18 июня) сообщил, что 25-26 мая Карастелевы на территории школы "агитировали и призывали их [учеников] к принятию участия в акциях протеста против Закона Краснодарского края № 1539-КЗ <...> просили учеников приводить на митинги друзей, знакомых и все это для того, чтобы добиться отмены краевого закона".

Карастелевы же утверждают, что в этой школе не были уже несколько лет. В подтверждение сомнительности свидетельства г-на Орлова можно сказать следующее. "Последний звонок" был 23 мая, т.е. 25-26 мая занятий в школе не было. В прокуратуру по этому факту ни Орлов (по крайней мере, объяснений Орлова в материалах дела нет), ни Карастелевы приглашены не были. Никаких доказательств прихода Карастелевых в школу, кроме заявления Орлова, представлено не было. Хотя проникнуть посторонним в охраняемую школу не так просто, а инцидент с агитацией на территории школы должен был бы стать предметом служебного разбирательства.

Итак, 17 сентября в Новороссийске начнется судебный процесс, результатом которого может стать ликвидация НКПЧ как экстремистской организации, что не только уничтожит одну из наиболее активных правозащитных организаций юга России, но и повлечет запрет на продолжение ее деятельности под угрозой уголовной ответственности по ст.282-2 УК РФ.

Решение суда, которого добивается прокуратура Новороссийска, стало бы первым запретом правозащитной организации как экстремистской.



3 марта 2010 года Карастелевы подали жалобу в Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ). В ноябре 2016 года суд коммуницировал жалобу. Он задал представителям заявителей и российскому правительству вопросы относительно закона о противодействии экстремизму и возможности обжалования прокурорских предостережений. В частности, суд интересовало, насколько применение этого закона является предсказуемым и насколько вмешательство в права заявителей на свободу слова и собраний было обоснованным.

Ссылки на данную статью [4]