Под ред. А.Верховского

Мы публикуем итоговый доклад Центра "СОВА", посвященный проблемам расизма, преступлений на почве ненависти и противодействия этому со стороны государства и общества. Как и прежде, материалы, послужившие основой для его написания, находятся на сайте нашего центра. Презентация доклада прошла 26 марта 2007 года в Независимом пресс-центре.

Резюме

Проявления радикального национализма : Насилие : Вандализм : Стихийные массовые конфликты : Деятельность праворадикальных организаций : Национализм и ксенофобия как электоральный ресурс : Экспансия национализма в общественную жизнь

Противодействие радикальному национализму : Деятельность общественных организаций и стихийное противодействие : Практика Европейского суда по правам человека : Уголовное преследование праворадикалов : Другие меры противодействия

Неправомерный антиэкстремизм : Законотворческая деятельность : Преследование НПО и общественных активистов : Давление на СМИ : Антифашистская риторика как политический ресурс

Приложения


РЕЗЮМЕ

2006 год стал годом существенных изменений в развитии этнорелигиозной ксенофобии и радикального национализма в России. К сожалению, подавляющее большинство этих изменений — дальнейшее развитие и закрепление негативных тенденций прошлых лет и даже появление принципиально новых негативных явлений.

Наряду со стабильным ростом расистского насилия (не менее 17% по сравнению с 2005 годом), мы видим и его качественные изменения — использование огнестрельного оружия, взрывчатки, большую демонстративность преступлений.

Продолжился и рост публичной активности праворадикальных группировок. Организация массовых акций, присоединение к социальному общественному протесту и переориентация его в этнорелигиозный, образование новых, ранее совершенно немыслимых, альянсов, укрепление и демонстрация связей политических организаций со скинхедской средой (в частности, появление в Государственной Думе и региональных парламентах депутатов, открыто сотрудничающих со скинхедами, оказывающих им прямую юридическую поддержку) — вот черты прошедшего года в этой области.

При этом со второй половины 2006 года, со времени погромов в Кондопоге, можно было наблюдать активную и повсеместную экспансию этнонационализма как в общественную жизнь (к националистической риторике начали обращаться даже политики, которые считаются "либералами"), так и во внутриполитическую государственную практику, что вылилось в антигрузинскую дискриминационную кампанию и в популистское постановление о запрете иностранцам (а в пропагандистском обеспечении "инородцам") торговать на российских рынках.

Позитивный опыт в прошедшем году также накапливался: консолидация антифашистских общественных сил, более активное уголовное и административное преследование праворадикалов, улучшение качества юридической квалификации преступлений, появление практики Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ) по делам, так или иначе связанным с деятельностью ультраправых в России. К сожалению, достижения во всех этих сферах довольно слабы, а главное — не стали систематическими, так что не способны не только переломить, но даже и замедлить стремительно развивающиеся проявления ксенофобии.

Более того, в 2006 году не только получила развитие, но постепенно превращается в весьма заметное направление государственной политики практика использования антиэкстремистских риторики и законодательства для дискредитации и преследования оппонентов политического режима или просто независимых групп и изданий. Одновременно эти псевдоантифашистские действия размывают и без того туманные представления российского общества о недопустимости публичных проявлений ксенофобии.

К сожалению, анализ событий и явлений 2006 года не позволяет констатировать какое-либо улучшение ситуации, связанной с проявлениями радикального национализма в России. Напротив, если в преддверии двойных федеральных выборов не будут предприняты систематические, активные и при этом политически не ангажированные меры, направленные на противодействие преступлениям на почве ненависти и пропаганде ксенофобии, ситуация и в дальнейшем будет только ухудшаться.

ПРОЯВЛЕНИЯ РАДИКАЛЬНОГО НАЦИОНАЛИЗМА


Насилие

Наиболее заметным и, к счастью, пока наименее приемлемым для общества проявлением агрессивного национализма остается расистское и неонацистски мотивированное насилие, которое, как и в прошлые годы, продолжает стабильно расти. На момент завершения доклада (март 2007 года) нам известно о 539 пострадавших от подобных нападений, 54 из которых погибли. Это уже на 17% превышает результаты 2005 года (461 пострадавший, из которых 47 погибло) и, безусловно, цифры еще будут скорректированы [1].

Напомним, что это — заведомо заниженные цифры. Они, например, не включают в себя преступления, совершенные против бездомных, даже если версия нападения скинхедов официально озвучена представителями правоохранительных органов (в 2006 году нам известно о семи таких убийствах и одном избиении). Не включены в эту статистику жертвы массовых драк (потому что их просто невозможно посчитать), пострадавшие в мае 2006 года в Москве представители секс-меньшинств (только 27-28 мая 2006 г. скинхедами и другими гомофобами было избито не менее 50 человек). Не включены и жертвы "корыстных" преступлений, за исключением тех, где расистский мотив прямо признан правоохранительными органами. Последнее, кстати, все чаще не только случается на стадии следствия, но и признается судами. Например, в 2006 году из 31 приговора, признавшего расистский характер преступлений, не менее девяти [2] включают в себя обвинения в корыстных преступлениях — вероятно, все чаще преступники используют грабеж и разбой как средство маскировки реальной причины нападения.

Но помимо количественного роста нападений, происходят и довольно заметные качественные изменения.

Во-первых, насилие организованных скинхедских группировок приобретает все более демонстративный характер. Выражаться эта демонстративность может по-разному. Ранее она в основном была публичным признанием ответственности за насильственные действия (не говоря уже об актах вандализма). Теперь же все большее распространение получает организация нападений, "приуроченных" к тому или иному событию (исключая, разумеется, традиционное "отмечание" скинхедами дня рождения Гитлера 20 апреля, которое установилось давно). Особенно это характерно для Петербурга, где очевидна большая организованность и скоординированность деятельности различных скин-группировок — достаточно вспомнить нападение на девятилетнюю девочку-мулатку Лилиан Сиссоко сразу после завершения суда по убийству другой девятилетней девочки — Хуршеды Султоновой. Однако постепенно эта тенденция распространяется и на другие города, в первую очередь — на Москву. Например, к сороковинам гибели лидера одной из наиболее одиозных скин-группировок Петербурга Дмитрия Боровикова московскими скинхедами была организована целая серия нападений, в результате которой пострадало не менее семи человек.

Нападающие могут демонстрировать, что они не боятся быть задержанными, — тогда преступление совершается днем, в людном месте и/или под объективами видеокамер слежения, как убийство Вигена Абрамянца на платформе станции метро "Пушкинская" 22 апреля 2006 г.

Демонстративность неонацистских проявлений была очевидным образом рассчитана на медийный резонанс, выводящий скин-движение из маргинальной, криминальной среды в сферу публичной политики, и на превращение лидеров скин-группировок в медиафигуры, представленные в СМИ на равных с так называемыми респектабельными политиками. Расчет этот оправдался. Начиная с весны 2006 года повышенное внимание СМИ, в первую очередь телевидения, к проблеме расистского насилия, совмещенное с недостатком профессионализма у журналистов, привело к тому, что скинхеды превратились в равноправных участников дискуссии о росте ксенофобии в стране. Видеосъемки расистских нападений, размещаемые на закрытых или малопосещаемых интернет-сайтах, были теперь растиражированы на всю страну без какого-либо противовеса в виде хотя бы репортажей о судебных приговорах расистам [3]. Апофеозом информационной пиар-кампании скинхедов стал показ в эфире НТВ 30 декабря 2006 г. 15-минутного сюжета о российских праворадикалах, который нельзя расценить иначе, как рекламный ролик неонацистов [4].

Задача проникновения в медиапространство, поставленная активистами неонацистских групп в предыдущие годы, была выполнена, и с лихвой, о чем, в частности, свидетельствует отказ Славянского Союза (СС) Дмитрия Демушкина от хакерской деятельности, которую организация ранее рассматривала как дешевый и безопасный вид саморекламы. Теперь в хакерстве просто отпала необходимость: Д. Демушкин, как и другие неонацистские активисты, стал востребован гораздо более мощным рекламным инструментом — российским телевидением.

Во-вторых, в 2006 году изменилось качество насилия. От кулаков и ножей скинхеды переходят к ружьям и взрывчатке. Наиболее тяжелым по своим последствиям стал взрыв на Черкизовском рынке Москвы 21 августа 2006 г. Напомним, тогда в результате взрыва самодельной бомбы погибло 13 человек [5], в том числе двое детей, и еще 53 человека было ранено. Безусловно, и ранее националистические преступления совершались с применением огнестрельного оружия и взрывчатки (достаточно вспомнить, например, серию заминированных антисемитских плакатов в 2002 году, покушение на Анатолия Чубайса или взрыв поезда Грозный — Москва 12 июня 2005 г.). Однако это были либо проявления бытовой ксенофобии (иногда сопряженной с банальным бандитизмом [6]), либо исполнителями терактов выступали люди зрелые, ветераны локальных войн и конфликтов 90-х годов. Кроме того, как правило, такие акции носили единичный характер. Теперь же подозреваемыми в терактах являются молодые люди, не служившие в армии, но тесно связанные, с одной стороны, с правоохранительными органами, хотя и опосредованно (среди подозреваемых — дети высокопоставленных милиционеров, курсанты милицейских вузов и т.д.), с другой — с так называемыми военно-патриотическими клубами. Причем подозреваются они в систематической террористической деятельности, ("черкизовских подрывников" подозревают не менее чем в девяти взрывах). Вот, например, как приглашает на свои занятия общество, в программных документах которого закреплено создание системы апартеида в России: "Сегодня в России возрождается культ военного дела, все больше молодежи хотят служить своей стране и все больше ощущает свою ответственность за будущее России, за ее независимость... Пора научиться владеть оружием, спускаться по веревке с дома, умело действовать в группе, штурмующей дом". Или реклама активистов, устраивавших антиазербайджанские митинги в Москве: "Ты научишься владеть собой и оружием. Православный военно-спортивный центр "Скимен"... (территория храма, корпус между часовней и будкой охраны на въезде)".

Активность таких клубов, контроль над которыми практически монополизирован праворадикалами, не только не снизилась, но и, наоборот, увеличилась, несмотря на расследования правоохранительных органов в отношении клуба "СПАС", возглавляемого одним из фигурантов по делу Черкизовского взрыва. Наряду с идеологической обработкой молодые люди получают навыки рукопашного боя и обращения со многими видами оружия и взрывчатки. Пользуясь модной ныне изоляционистской, милитаристской риторикой, праворадикалы умудряются организовывать подобные клубы даже "с благословения" "Единой России" (ЕР). Учитывая все это, можно ожидать в близком будущем дальнейшего, и возможно, даже взрывного роста праворадикального террора.

Одновременно с изменением методов и способов расистского насилия происходит существенное изменение самой скинхедской среды. Внутри субкультуры скинхедов, которая по-прежнему состоит преимущественно из несовершеннолетних подростков, постепенно начинают проявляться и другие черты. Из движения перестают уходить его повзрослевшие члены. Если ранее 20-летний скинхед был скорее исключением, то теперь это не является чем-то необычным. Более того, с возвращением (что тоже является новой чертой) в него "соратников" из мест заключения, движение приобретает и тюремный опыт. Уже упоминавшиеся "военно-спортивные клубы" превращают разрозненные и недисциплинированные дворовые банды подростков в прототипы штурмовых отрядов, на которые явно рассчитывают организованные "взрослые" ультраправые организации. "Взросление" движения означает и повышение образовательного, социального ценза, а это — возможность проникновения в школы, укрепление связей с правоохранительными органами, возможность финансовой и юридической поддержки ультраправых. Пока все эти изменения лишь обозначаются, но они уже становятся вполне заметными.

И, наконец, все большее распространение получает расово мотивированное насилие одиночек. Случай с Александром Копцевым, устроившим 11 января 2006 г. резню в одной из московских синагог, в результате которой пострадало девять человек и лишь чудом никто не погиб, — лишь наиболее одиозный случай, получивший широкую известность. Но он отнюдь не единичен — достаточно вспомнить, как 25 июля в Новосибирске вооруженный охотничьим ружьем человек в течение часа расстреливал людей кавказской внешности. Все чаще становится известно о националистически мотивированном насилии, связанным с проявлениями "чеченского синдрома", когда ветераны войны в Чечне нападают на людей неславянской внешности, мотивируя агрессию тем, что "наших ребят в Чечне убивали, теперь всем "черным" мстить нужно" [7], как это случилось 12 июня 2006 г. в Калининграде. Тогда в результате серии нападений, совершенных сотрудниками частного охранного предприятия, пострадало десять гастарбайтеров из Центральной Азии. Умножение подобных событий свидетельствует о расширении и "уплотнении" ксенофобского пропагандистского поля, так что находящиеся в нем неуравновешенные личности все чаще срываются на реальное совершение преступлений.


Вандализм

Одним из традиционных проявлений ксенофобной и неонацистской агрессии является вандализм. Наиболее распространен вандализм в отношении религиозных объектов. При этом надо отметить, что от него не застрахованы представители всех конфессий и религиозных течений.

Так, в 2006 году в России было зафиксировано не менее 70 актов вандализма [8], мотивированного религиозной ненавистью (из 96, которые мы оцениваем как мотивированные неонацистскими и ксенофобными установками). Как и в случае с насильственными инцидентами, это минимальная оценка, учитывающая лишь те эпизоды, в которых мотив ненависти очевиден (избирательность объектов погрома, оскорбительные надписи, отсутствие кражи металла и т.п.).

Больше всего от подобных действий страдают еврейские организации: на их долю приходится половина инцидентов подобного рода — 36. И это заметно превышает результаты предыдущего года, когда нами было зафиксировано 27 актов вандализма против еврейских объектов. В Волгограде при очередном нападении на еврейскую школу травму получил охранник. Три нападения — в Сургуте (Тюменской области), Хабаровске и Астрахани — сопровождались попытками поджогов.

На втором месте — акции против объектов православных — 12 инцидентов. По сравнению с предыдущим годом (около 30 проявлений вандализма) это существенное снижение "антиправославной" активности. В отличие от остальных, эти объекты страдают в основном не от скинхедов, а от тех, кто считает себя "сатанистами". На кладбищах разрушаются кресты, наносятся соответствующие символы, "число зверя" и т.п. Впрочем, скинхеды-неоязычники также выбирают православные объекты для своей агрессии; в 2006 году таких случаев было всего два: в Елабуге, где на стенах Спасского собора была нарисована свастика, и в Рыбинске, где скинхедскими надписями были расписаны здания местного музея, расположенные в помещениях бывшего православного монастыря.

На третьем месте — объекты мусульманские [9], которые подвергались осквернению 11 раз, в том числе дважды (в Ярославле и Владимире) мечети забрасывали бутылками с зажигательной смесью, а в подмосковной Яхроме у стены мечети произошел сильный взрыв. В причастности к последнему преступлению подозреваются активисты СС и сам лидер группировки Д. Демушкин, а также "черкизовские подрывники".

Очень часто преступления подобного рода являются "комплексным" выражением ксенофобии: протестантскую церковь могут расписать антикавказскими лозунгами, православные здания — антисемитскими. Наиболее известной иллюстрацией последней комбинации стала "антисемитская" версия пожара Троицкого собора в Петербурге (на куполах которого изображены шестиконечные звезды). Пожар произошел 25 августа. По словам представителей епархии, в течение августа было несколько звонков с угрозами, связанными именно со "звездочками", а уже после пожара в собор пришли "крепко сложенные молодые люди с агрессивной внешностью" и поинтересовались у служителей храма, не думают ли те, что пожар "был наказанием за восстановление на куполах шестиконечных звезд".

Продолжаются акты вандализма, мотивированного неонацистскими идеологическими установками — мы отметили не менее 8 таких инцидентов. Это и осквернения мемориалов павшим во время Великой Отечественной войны, памятников, ассоциирующихся с антифашистским движением (так, например, в Пушкине (Петербург) свастика была нарисована на памятнике Эрнсту Тельману). Это и нападения на офисы "идеологических" противников, как это случилось в Ухте (Коми), где было совершено нападение на офис горкома КПРФ в январе, или на штаб-квартиру Союза коммунистической молодежи (СКМ) в Самаре в марте.

Как и в случаях с расистским насилием, акции вандалов также все чаще носят демонстративный характер. Это может быть серия нападений в течение нескольких дней (например, мечеть в Ярославле осквернили дважды в течение недели, синагогу в Ульяновске — дважды в течение трех дней) или демонстративная бравада (светлое время суток, наличие свидетелей или камер слежения). Так, например, известно, что как минимум два раза объектом вандализма неонацистов становились здания, соседствующие с местными управлениями ФСБ (во Владивостоке и в Рыбинске Ярославской области).


Стихийные массовые конфликты

Наиболее громким массовым конфликтом, приобретшим ярко выраженную националистическую окраску, стали события в карельском городе Кондопога в начале сентября 2006 года. Однако этот конфликт, о котором будет сказано ниже, был не единственным в ушедшем году.

Весной 2006 года азербайджанский погром произошел в поселке Харагун Читинской области. Там пьяная бытовая драка вылилась в погром проживающих в поселке этнических азербайджанцев, в результате которого один человек погиб, еще не менее четырех были избиты. Кроме того, было сожжено несколько принадлежавших азербайджанцам машин и восемь домов. Региональные СМИ сообщили, что вследствие этих событий азербайджанские жители из села уехали.

Второй конфликт произошел в июне 2006 года в городе Сальске — районном центре Ростовской области, где, к счастью, до погромов не дошло. Из ссоры между двумя молодыми людьми, русским и "дагестанцем", через серию стычек явно криминального характера, конфликт вылился в массовую драку с применением огнестрельного оружия, в результате которой погиб один человек и несколько получили травмы.

Поскольку, в отличие от Харагуна, события здесь развивались в течение довольно длительного времени, очевидно, что именно бездействие милиции, вовремя не вмешавшейся в конфликт, спровоцировало его развитие, вплоть до человеческих жертв. Возмущенные бездействием правоохранительных органов местные жители вышли на митинг, на котором не выдвигали, заметим, никаких националистических лозунгов. И хотя сразу после убийства в городе стали распространяться антикавказские листовки, на первый митинг националисты прийти не решились. Спустя некоторое время в конфликт вмешалось Движение против нелегальной иммиграции (ДПНИ) во главе с Александром Беловым (Поткиным), поддержанное местным казачеством. Им удалось направить протест жителей Сальска в "этническое" русло. Однако, с одной стороны, ко времени вмешательства ДПНИ прошло довольно длительное время и страсти слегка улеглись, с другой — местные власти предприняли серьезные усилия по предотвращению эскалации конфликта.

И, наконец, события в Кондопоге, начавшиеся, напомним, с пьяной выходки двух посетителей ресторана, имевших криминальное прошлое, которая вылилась в массовую драку с участием "крыши" ресторана при полном бездействии милиции. В этой драке погибло два человека и еще шестеро получили тяжелые ранения и травмы, а сама драка была интерпретирована значительной частью местных жителей как "межэтнический конфликт", что и привело к многодневным кавказским погромам.

Сценарий всех подобных конфликтов одинаков и неоднократно описывался нами в предыдущие годы: бытовая (зачастую "пьяная") ссора, понятая как "межэтнический конфликт" — бездействие милиции и/или местной администрации — погром. Однако в этом году на примере трех этих событий мы получили три принципиально разные модели реакции на подобное противостояние. В Харагуне конфликт был относительно быстротечен (все произошло в течение суток), в него довольно оперативно вмешались правоохранительные органы и, наоборот, не удалось вмешаться праворадикалам. Все так или иначе подозреваемые в противоправных действиях были оперативно задержаны, а более поздние попытки местных национал-патриотов перехватить инициативу, представляя конфликт в духе ДПНИ, как эпизод "национально-освободительной борьбы русского народа против оккупантов", были решительно пресечены областной прокуратурой, выступившей со специальным публичным заявлением по этому поводу.

В Сальске милиция в конце концов в происходящее вмешалась, и подозреваемого в убийстве задержали практически сразу. Подключение же ДПНИ произошло достаточно поздно, когда эмоции уже улеглись или частично выплеснулись на антимилицейском митинге. Одновременно власти предприняли огромные усилия (похоже, не всегда законные) по предотвращению праворадикальной пропаганды, вплоть до того, что один из непосредственных участников конфликта (и по совместительству — лидер местного ДПНИ) был вынужден выступать по местному ТВ, успокаивая местных жителей.

В Кондопоге же и милиция не вмешивалась так долго, как только могла, и администрация самоустранилась от каких-либо действий, и праворадикалы подключились к конфликту практически сразу, координируя через сайт ДПНИ все активные шаги. Результат известен всем. Последствия же, по всей видимости, не только до конца не осознаны, но и не исчерпаны.


Деятельность праворадикальных организаций

Прошедший год был отмечен нарастающей активностью ультраправых организаций, среди которых, как и прежде, выделялось Движение против нелегальной иммиграции. Однако вслед за ДПНИ и в тесном сотрудничестве с ним активизировалась деятельность и других праворадикальных групп, зачастую выступающих на публичных мероприятиях как достаточно стабильная коалиция (ДПНИ, Русский общенациональный союз (РОНС), Национально-державная партия России (НДПР), Славянский Союз (СС), "Русский порядок"). В провинции же националистические акции, в которых неизменно задействовано все то же ДПНИ, проводятся также с участием местных активистов "Родины", "Народной Воли", Союза русского народа (СРН) и локальных национал-патриотических группировок.


Массовые акции и беспорядки

Два крупнейших успеха праворадикалов 2006 года — гомофобная кампания апреля-мая и уже упоминавшиеся события в Кондопоге. Кстати, первая примечательна, помимо прочего, тем, что это тот редкий случай, когда лидирующую роль играло не ДПНИ.

Гомофобная кампания была связана с запланированным на май и широко разрекламированным фестивалем секс-меньшинств, кульминацией которого должен был стать первый в истории России гей-парад, намеченный на 27 мая. В начале и в конце мая по Москве прокатились две волны гомофобного насилия — избиения представителей секс-меньшинств, нападения на гей-клубы и т.п. Поведение милиции в ночь на 1 мая (начало беспорядков) фактически стало поощрением дальнейших действий гомофобов: вместо того, чтобы воспрепятствовать агрессивно настроенной, но не столь многочисленной толпе, осадившей гей-клуб, где планировалось провести фестивальную акцию, милиция лишь защищала вход в него (но не подходящих к нему посетителей), а затем эвакуировала тех, кто был внутри клуба. И хотя в последующие дни милиция действовала адекватно (не исключено, что и чрезмерно жестко), остановить гомофобов она была уже не в состоянии: погромщики почувствовали свою безнаказанность (отметим, один из клубов сгорел именно в эти дни). Символические административные штрафы, которым подвергли некоторых задержанных (вместо того, чтобы привлекать их по уголовным статьям за нападения), также укрепили ощущение безнаказанности праворадикалов, не отвращая их от дальнейшего насилия. Достаточно сказать, что среди задержанных был, как минимум, один из подозреваемых во взрыве Черкизовского рынка [10].

Учитывая высокий уровень гомофобии в российском обществе, выступления противников секс-меньшинств были легко предсказуемы, но никто не предполагал, что они выльются в открытое и хорошо организованное насилие. Здесь надо отметить ключевую роль лидера РОНС Игоря Артемова, возглавившего и координировавшего гомофобные действия [11]. Впрочем, в масштабной атаке 27 мая на инициаторов гей-парада участвовали уже самые разные националистические активисты.

Майские события вокруг гей-парада, повторим, стали одной из самых удачных акций праворадикалов не только 2006 года, но и вообще последних лет. Выбрав заведомо притягательную для СМИ ситуацию, опираясь на широко распространенные гомофобные общественные настроения, РОНС и присоединившиеся к нему люди и группировки обеспечили себе не просто максимально широкий пиар, они обеспечили доброжелательное отношение к погромным действиям со стороны той части общества, которое в случае расистских беспорядков подобного насилия не одобрило бы. В гомофобных же акциях праворадикалам удалось получить публичную поддержку даже со стороны казалось бы антагонистически настроенных к остальной их деятельности людей (например, активистов Союза коммунистической молодежи (СКМ) или певца Юрия Шевчука).

Кроме того, организация московских акций была первым и весьма успешным опытом открытой координации насильственных действий через интернет, а также первым (и пока единственным) опытом совместного выступления ранее не контактировавших друг с другом групп — скинхедов и православных фундаменталистов.

Вторым крупным успехом праворадикалов стали уже неоднократно упоминавшиеся события в Кондопоге. Конечно, успех этот относителен, поскольку инициатива "националистического курса" после карельских погромов была перехвачена у ультраправых властью [12]. Однако и в пиар-плане, и в плане реализации программных целей праворадикалов (легитимация этнических дискриминационных практик) Кондопога стала успехом. Конечно, организовать подобные выступления праворадикалы не могли — ни средств, ни ресурсов для этого у них пока нет. Зато есть мобильность и грамотная пиар-стратегия. Действия праворадикальных организаций в Кондопоге стали квинтэссенцией уже накопленного ДПНИ опыта самых разнообразных акций (причем как позитивного, так и негативного). Они показали способность движения к мобильному (в течение суток) подключению к конфликту на месте, координации действий через интернет, организации информационной кампании в интернете и СМИ, "акций поддержки" в других регионах России, уличной агитационной кампании (на подготовку и распространение стикеров о Кондопоге у ДПНИ ушло менее суток!) — и все это одновременно.

Впрочем, кондопожский успех сыграл с ДПНИ и его лидером злую шутку. После возвращения из Карелии А. Белову явно изменило чувство осторожности, и в попытке повторить кондопожский успех, играя на истерическом состоянии общества, искусно поддерживаемом СМИ, он организовал целый ряд откровенно провокационных действий (от проведения праворадикального студенческого митинга в Москве до заявлений о проведении "Русского марша" в московском метро), которые, с одной стороны, достаточно сильно дискредитировали его в глазах скин-группировок (основной опоры движения), с другой — поставили его в ситуацию открытой конфронтации с властями, чего ранее никогда не было.

К тому же, повторим, власти, встревоженные кондопожскими событиями, постарались перехватить националистическую инициативу у праворадикалов. Последние, таким образом, оказались прямыми конкурентами власти в борьбе за ксенофобные настроения россиян, которые, очевидно, уже сейчас рассматриваются как настроения электоральные. Соответственно, ДПНИ (именно как конкуренты, а отнюдь не как общественно деструктивная, противоправная организация) начало подвергаться определенному давлению со стороны правоохранительных органов. В частности, А. Белов попал в число фигурантов по делу о возбуждении национальной ненависти, заведенному карельской прокуратурой.

Между тем еще с ноября 2005 года, вдохновленное масштабностью и резонансом проведенного тогда в Москве неонацистского шествия, ДПНИ едва ли не ежемесячно пыталось организовать различные митинги и пикеты (в основном под социальными лозунгами — протесты против распространения наркотиков, против установки в Москве памятника Гейдару Алиеву и т.п.), каждый раз заявляя о том, что планируемая акция должна по своим масштабам стать повторением "Правого марша". Однако ни разу праворадикалам не удалось собрать более двух сотен человек (как, например, это случилось с активно рекламировавшимся митингом "памяти генерала Ермолова" в Орле, организованным 24 мая четырьмя организациями (ДПНИ, "Народная Воля", РОНС, Союз русского народа), где даже участие А. Белова и других иногородних активистов не смогло мобилизовать значительного количества "марширующих").

4 ноября 2006 г. повторить прошлогодний масштаб акции также не удалось: на митинг на Девичьем поле пришло около тысячи человек, считая бабуринцев и других национал-патриотов, держащихся отдельно от ДПНИ, и других праворадикалов (даже с учетом массовых превентивных задержаний количество участников не достигало прошлогоднего). Впрочем, успешность "Русского марша" определялась на сей раз не численностью московского митинга, а всероссийским характером акции. "Марши" прошли в 13 городах России (еще в трех мероприятия были незаконно сорваны милицией). Попытки проведения скоординированных в общероссийском масштабе публичных мероприятий предпринимались различными национал-патриотическими организациями уже не раз, однако в последние годы не удавалось достичь проведения заметных митингов более чем в трех регионах одновременно [13]. География "Русского марша"-2006 свидетельствует о преодолении "москвацентричности" публичных действий праворадикалов, переключении внимания на регионы.

Можно предположить, что, праворадикалы переходят от конструирования "партийных" организаций сверху к реальной (прото)партийной деятельности — скоординированной, систематической, диверсифицированной как географически, так и содержательно: от юридической поддержки заключенных "соратников" до помощи детским домам. И то, что "марш" в прошедшем году стал первой акцией действительно всероссийского масштаба, которую удалось организовать ультраправым за последние годы, является одним из первых результатов этой деятельности. Конечно, значительную роль здесь играет и ксенофобный подтекст "дня народного единства", который был сразу воспринят российскими ультраправыми как "свой" праздник. Однако всероссийская акция "в защиту политзаключенных", проведенная уже в 2007 году, показывает, что "удачный" праздник — лишь одна из составляющих успеха.


Политические маневры праворадикалов

Организационная жизнь праворадикальных групп в 2006 году не отличалась особой активностью. Наиболее значимым событием в этой области, пожалуй, стало образование Национал-Большевистского фронта (НБФ), в который вошли нацболы, придерживающиеся праворадикальных (иногда откровенно нацистских) взглядов и ушедшие из партии Эдуарда Лимонова (основного объекта "государственного антифашизма") по идеологическим соображениям [14]. Учредительная конференция НБФ прошла в Москве 29 августа, что имело подчеркнуто символический смысл: годом раньше в этот день в Москве, предположительно сторонниками движения "Наши", были жестоко избиты активисты Национал-большевистской партии (НБП) [15]. После провозглашения НБФ его участники немедленно заявили о вступлении в коалицию с дугинским Евразийским союзом молодежи (ЕСМ). Целью фронта и коалиции была объявлена "борьба с оранжевой угрозой" в поддержку нынешнего курса власти. Возвращение ультраправого крыла нацболов к Дугину выглядит вполне логично — именно ему принадлежит тот круг идей, благодаря которым некоторые наблюдатели до сих пор считают Национал-большевистскую партию "фашистской". А ЕСМ, заявляющий о лояльности власти и пользующийся ее благосклонностью, являлся официальным организатором "Правого марша" 4 ноября 2005 г. в Москве и причастен к целому ряду насильственных атак на разного рода оппонентов, причем ЕСМ фактически не только не скрывает, но даже афиширует эти факты. Таким образом, возникает парадоксальная ситуация, хорошо характеризующая направление "государственного антифашизма": официальная пропаганда называет "фашистами" все более левеющую и радикально оппозиционную лимоновскую НБП, и одновременно реальные ультраправые из БНФ и ЕСМ отказываются от оппозиционности и могут претендовать на поддержку власти.

Первая половина 2006 года ознаменовалась попытками праворадикальных организаций (ДПНИ и союзных ей групп) сблизиться с КПРФ. Для этого использовались любые массовые мероприятия — протесты против реформы ЖКХ, празднование "советских" праздников (23 февраля, 1 мая), акции памяти экс-президента Сербии Слободана Милошевича. Сначала праворадикалы просто присоединялись к митингам и шествиям, не встречая (в отличие, например, от 2005 года) противодействия со стороны коммунистов — организаторов митинга, а затем начали выступать как полноправные участники — вплоть до включения А. Белова в число официальных выступающих на митингах КПРФ.

Однако развития (по крайней мере, видимого) этот процесс не получил, а со второй половины 2006 года обозначилось стремление ДПНИ вступить в альянс с Дмитрием Рогозиным, которое к концу года было закреплено организационно "воссозданием" Конгресса русских общин (КРО) 9 декабря 2006 г. [16] (А. Белов вошел и в президиум, и в Центральный совет КРО как "глава Совета КРО по вопросам организации пропаганды").

Из других событий организационного плана следует отметить состоявшийся 27 ноября съезд Союза русского народа — коалиции православно-монархических организаций, сформированной в ноябре 2005 года. Мероприятие было призвано преодолеть разногласия, поставившие организацию на грань раскола после смерти ее лидера скульптора Вячеслава Клыкова в июне 2006 года. Формально это удалось, председателем СРН был избран генерал Леонид Ивашов (Военно-державный союз). Однако внутренние склоки по-прежнему парализуют деятельность организации.

В конце года напомнило о себе Русское национальное единство. 16 декабря 2006 г. было объявлено о создании движения "Александр Баркашов", призванного объединить "тех, кто разделяет его идеологию (не вполне понятно, какую — РНЕ, Баркашова или новоиспеченного движения — Г.К.) и верит А.П. Баркашову". Никаких реальных последствий это не имело: возглавляемая Баркашовым часть РНЕ по-прежнему пребывает в глубоком кризисе (а независимые от Баркашова группы РНЕ действуют, в сущности, каждая сама по себе).

Часть националистически ориентированных депутатов Государственной Думы стала более активно и, главное, демонстративно сотрудничать с ультраправыми группировками. В первую очередь следует назвать Николая Курьяновича, который фактически является "карманным думцем" неонацистов, обеспечивая своими депутатскими запросами постоянное давление на следствие по делам, направленным против пропагандистов ненависти и скинхедов, обвиняемых в насильственных преступлениях. Статус депутата позволяет Н. Курьяновичу безнаказанно озвучивать ультраправые лозунги, организовывать националистические мероприятия и т.д. Накануне "Русского марша" он был исключен из ЛДПР и, таким образом, потерял шансы на новое депутатство. Зато теперь Н. Курьянович, помимо ДПНИ, является членом православно-фундаменталистского Союза православных хоругвеносцев (СПХ), а также членом Центрального совета неонацистского СС (отказавшись при этом от участия в руководстве КРО).

В 2006 году открыто демонстрировать свои связи с праворадикалами начали и другие депутаты Государственной Думы. Так, Виктор Черепков ("Родина" С. Бабурина) не только принял участие в праворадикальном митинге 23 февраля 2006 г., но и, по утверждению неонацистов, сделал скинхеда из СС своим помощником. В январе 2006 года стало известно о том, что сам С. Бабурин вступил в образовавшийся за два месяца до этого Союз русского народа. Депутат Сергей Иванов (ЛДПР) открыто сотрудничает с Национал-социалистическим обществом. Идеолог рогозинской "Родины" Андрей Савельев в 2006 году официально вступил в ДПНИ.

Повторим, связи ряда депутатов с неонацистами никогда не были секретом, однако до 2006 года они не демонстрировались столь нарочито — и это свидетельствует о продолжающемся отодвигании "границ дозволенного" в российской политической культуре.

Свидетельствуют об изменении этих границ и маневры вокруг "Русского марша". Во-первых, в подготовке мероприятия, которое априори имело репутацию неонацистского (что подтверждалось заранее обнародованным персональным составом оргкомитета, в который вошел лидер СС Д. Демушкин) участвовало не менее семи думцев [17]. Во-вторых, легальную возможность для проведения "марша" неонацистам предоставил Сергей Бабурин, получивший разрешение на митинг своей партии и охотно пустивший туда, помимо Макашова и квачковцев, также ДПНИ и скинхедов. Принципиально важно здесь не то, что относительно умеренный Бабурин вообще считает возможным сотрудничать с радикалами — это как раз не редкость, — а то, что он (как и Виктор Алкснис, который вообще не является этнонационалистом) готов теперь сотрудничать даже с открытыми неонацистами.

Таким образом, мы видим изменение конфигурации возможных альянсов на праворадикальном поле по сравнению с последним десятилетием.


Национализм и ксенофобия как электоральный ресурс

Несмотря на усиливающуюся зарегулированность избирательного процесса, националистические лозунги и провокации по-прежнему активно используются в предвыборных кампаниях. Причем используются они и как "черный пиар", и как реальное средство привлечения избирателей.

Так, например, на довыборах в Государственную Думу по 196-му (Медведковскому) избирательному округу Москвы, состоявшимся 12 марта 2006 г. баллотироваться пытались сразу три ультраправых кандидата: полковник Владимир Квачков и учредитель и издатель газеты "Русская правда" Александр Аратов, находившиеся к тому времени под следствием, а также известный своими неонацистскими взглядами публицист Игорь Дьяков. Несмотря на очевидную бесперспективность электоральных притязаний всех троих [18], само участие в избирательной кампании давало возможность вести под предлогом агитации праворадикальную пропаганду (агитаторы Квачкова, например, были задержаны за распространение брошюр СРН, не имевших никакого отношения к кандидату) [19].

В избирательной кампании кандидата на пост мэра подмосковного города Дзержинска депутата-ЛДПРовца Алексея Митрофанова принял участие Николай Курьянович. Выступая на митинге, он призывал проводить в городе концепцию сохранения "этнически чистого населения".

А вот кандидат в городскую думу Саратова местный единоросс Андрей Палазник сам, насколько нам известно, националистических лозунгов не использовал, но руководителем своего избирательного штаба сделал одного из ветеранов российского праворадикального движения, лидера "Национального фронта" и скандально известной "Церкви Нави" Илью Лазаренко [20]. Через несколько дней после выборов правоохранительные органы Саратова заявили, что накануне голосования "в городе удалось предотвратить :серьезную провокацию националистического толка;", которую якобы готовил Лазаренко.

Кроме того, интересно использование националистической предвыборной риторики не прямо, а опосредованно, через апелляцию к не забытым еще скандалам. Например, Сергей Лекторович — известный и довольно популярный самарский националист, бывший некоторое время лидером местной "Родины", баллотируясь (неудачно) на пост мэра Самары, в качестве рекламы использовал плакат с собственным изображением и слоганом "Очистим Самару от грязи!", который прямо ассоциировался с рекламным роликом "Родины" "Очистим наш город от мусора". А 12 марта 2006 г. с третьей попытки мэром города Мегион (Ханты-Мансийский автономный округ) был избран Александр Кузьмин, в 2005 году снятый с дистанции за день до второго тура за националистическую агитацию и подкуп избирателей. Мы не знаем, использовал ли Кузьмин националистические лозунги в 2006 году; очевидно, что не они явились главным стимулом для мегионцев проголосовать за кандидатуру сына директора местного градообразующего предприятия [21]. Однако то, что еще по первой своей избирательной кампании он запомнился части горожан именно националистическим лозунгами, сомнений не вызывает — только в этом контексте его кандидатура обсуждалась на городских веб-форумах в 2005 году.

В случае Лекторовича (и менее очевидно — в случае Кузьмина) мы видим использование в агитации именно тех националистических проявлений, которые "удостоились" репрессивных действий со стороны власти. Отстранение от выборов Кузьмина и московской "Родины" пока уникальны для российской электоральной практики [22], и апелляция именно к этим случаям, с одной стороны, не требовала дополнительных разъяснений, а с другой — была обусловлена стремлением сыграть на протестных настроениях, в том числе и на недовольстве авторитарными практиками власти.


Экспансия национализма в общественную жизнь

2006 год со всей очевидностью показал противоречие между официальной антиксенофобной риторикой представителей власти и реальной практикой государственной деятельности.

С одной стороны, заявления о необходимости противодействия ксенофобии, о недопустимости пропаганды расовой нетерпимости и т.п. произносятся с завидной частотой и превращаются в отшлифованные клише, которые раз за разом повторяются и на разных властных уровнях (от президента Путина до губернаторов и мэров городов), и в окологосударственных партийных и общественных структурах.

Но сами государственные и окологосударственные деятели отнюдь не всегда могут служить позитивным примером. С начала 2006 года все чаще появлялись сообщения о тех или иных, мягко говоря, сомнительных высказываниях, инициативах и контактах так называемых респектабельных политиков и государственных чиновников. Так, например, в мае достоянием гласности стала стенограмма апрельского заседания Совета фракций Законодательного собрания Петербурга, где откровенно националистическими высказываниями отметились не только ЛДПРовцы, но и единороссы.

Безусловно, некоторые события можно объяснить элементарным невежеством. Вряд ли предоставление "Единой Россией" спортзала для проведения тренировок активистов СС (об этом в эфире РЕН-ТВ сообщил Д. Демушкин) было сознательным. Скорее помещение было выделено под некий "военно-патриотический клуб". Но все же чаще контакты или поощрение националистов выглядят как сознательные действия. Так, например, трудно предположить, что московскому правительству неизвестно, что упоминавшийся уже А. Аратов является фигурантом нескольких судебных разбирательств (гражданских и уголовных), связанных с пропагандой национальной и религиозной ненависти, а участие его "Русской правды" с откровенно расистскими и антисемитскими изданиями в Московской международной книжной ярмарке уже неоднократно становилось предметом скандалов. Тем не менее, это не помешало А. Аратову и его издательству дважды в течение двух месяцев стать лауреатом конкурсов "субъектов малого предпринимательства", организованных правительством Москвы.

Характерно поведение в 2006 году Российского футбольного союза (РФС) [23]. В самом начале сезона-2006 РФС присоединился к соглашению ФИФА, предусматривающему суровые меры наказания для футбольных клубов за проявления расизма как в практике самих клубов, так и в поведении их фанатов. "ФИФА требует за факты проявления расизма снимать с команды шесть очков. Все наши клубы предупреждены, и я не исключаю, что такие меры мы будем принимать", — заявил тогда президент РФС Виталий Мутко. Однако в сезоне 2006 года ни один клуб никак наказан не был, хотя расистские выходки болельщиков являются постоянным фоном российского футбольного чемпионата, а летом 2006 года разразился международный скандал, когда камерунский игрок "Локомотива" Стефан-Андре Бикей в интервью одной из британских газет сообщил, что намерен покинуть Россию из-за постоянных проявлений расизма. Но ни это, ни нацистские флаги на стадионах, ни даже фиксирование расистских выходок болельщиков в протоколах игр [24] не повлекли со стороны РФС никаких реальных мер.

С другой стороны, никуда не исчезло стремление публично отрицать наличие проблемы, представляя требования расследовать расистские преступления как некий "политический заказ". Наиболее заметна эта тенденция в Санкт-Петербурге. Весной 2006 года и прокурор города Сергей Зайцев (едва ли не единственный в Петербурге государственный чиновник высшего ранга, до этого публично признававший проблему расизма в городе как системную), и тогдашний руководитель ГУВД Михаил Ваничкин [25], и председатель комиссии по правам человека при губернаторе Татьяна Линева едва ли не в одних и тех же выражениях говорили, что повышенное внимание к Петербургу, связанное с серией дерзких расистских нападений, — не что иное, как "провокация против города". А позже и сама губернатор Валентина Матвиенко в связи с задержанием подозреваемых в расистских нападениях заговорила о неких "ниточках, ведущих в Москву".

После событий в Кондопоге курс на легитимацию и ксенофобной (в первую очередь антимигрантской) риторики, и дискриминационных практик стал магистральным направлением внутренней политики.

Сначала это прозвучало в риторике региональных деятелей. На кондопожские события глава Карелии Сергей Катанандов откликнулся рассуждениями о соотношении качеств "своего народа" и "другого народа", будто позабыв, что все участники событий — российские граждане; из Чечни тут же откликнулся Рамзан Кадыров, выразивший готовность защитить в Карелии "свой народ"; так оба высокопоставленных чиновника выступили в роли своеобразных "племенных вождей". Глава Мурманского УВД Валерий Звонцов выдвинул свой рецепт "межнационального согласия": "...законодательно закрепить: 30 процентов торговых площадей могут иметь азербайджанцы, 70 процентов — местные"). Подобные рассуждения с неизбежностью вылились в мощную антимигрантскую кампанию по "зачистке рынков от нерусских торговцев", ставшую возможной после того, как сам президент России 5 октября высказался за защиту интересов "коренного населения России" в рыночной торговле. Конечно, президент под "коренным населением" подразумевал граждан России, но его выступление было построено так, что многие, и не только праворадикалы, поняли его как определенную солидаризацию президента с риторикой ДПНИ.

После этого высказывания (оно не было "оговоркой", так как было повторено Президентом дважды) в России была развернута мощнейшая пропагандистско-дискриминационная кампания, частью которой стало декабрьское постановление Правительства, предписавшее полное удаление иностранцев из ряда сфер торговли с 1 апреля 2007 г. Эти события хронологически стали продолжением сходившей к тому времени на нет кампании по дискриминации этнических грузин — первой в истории современной России кампанией этнической дискриминации, официально санкционированной руководством страны. Она была направлена не только против граждан Грузии, но и против этнических грузин с российскими паспортами; раньше дискриминационные кампании тоже случались, и не раз (в первую очередь — против чеченцев после крупных терактов), но они никогда не были публичными. На сей же раз телевидение и часть печатной прессы прямо включились в расистскую по сути пропаганду [26].

Такая государственная политика не могла не быть подхвачена окологосударственными политическими организациями, которые использовали уже не только риторику, но и практику праворадикалов. Так, в конце ноября 2006 года Движение молодых политических экологов Подмосковья "Местные" (региональный клон "Наших"), провело целую серию "антимигрантских" акций, которые по своим методам ничем не отличались от предложений и акций ДПНИ: незаконное патрулирование улиц с проверками документов и задержанием людей по этническому принципу, провокации драк [27]. Зато, в отличие от ДПНИшников, "Местные" явно не рисковали стать объектом преследования со стороны милиции (административные задержания нескольких активистов вряд ли можно считать таковым).

Все изложенное выше позволяет говорить о попытке перехвата "националистической инициативы", причем не только лозунгов, но и методов работы, властными и примыкающими к власти общественными структурами — в преддверии предвыборных кампаний (можно говорить о подготовке к будущим федеральным выборам, но, например, "Местные" работали в перспективе выборов региональных, которые в Московской области прошли 11 марта 2007 г.).

Вместе с тем после Кондопоги стало очевидным отсутствие в либеральной среде единого отношения к "границам допустимой ксенофобии".

Руководство Объединенного гражданского фронта (ОГФ) Гарри Каспарова, например, никак не отреагировало на заявление своего карельского отделения, которое фактически солидаризовалось с кондопожскими погромщиками, высказав одобрение их действиям как "проявлению гражданского самоуправления". Впрочем, сам Гарри Каспаров еще весной не видел для себя ничего зазорного в том, чтобы в качестве гостя на первой конференции ОГФ выступил один из наиболее одиозных российских ультраправых, депутат Андрей Савельев.

Руководство "Яблока" никак не отмежевалось от националистической предвыборной рекламы своего красноярского лидера Владимира Абросимова, не последовало фактически никакой реакции (кроме обещания Сергея Иваненко "разобраться") и на заявления одного из лидеров московского "Яблока" Алексея Навального, что он не осуждает ни один из лозунгов "Русского марша".

Приложение 4. Статистика обвинительных приговоров, учитывающих мотив ненависти в насильственных преступлениях 2004-2007 (по 28 февраля включительно)

	Количество приговоров	Количество осужденных	В т.ч. условно или освобождены от наказания
2004
Москва	3	11	неизвестно
Петербург	2	10	4
Воронеж	1	3	0
Новгород	1[46]	1	0
Владимирская область	1	1	1
Итого	9	26	5
2005
Москва	2	4	0
Московская область	4 [47]	14	0
Петербург	2	10	4 [48]
Благовещенск	1	4	0
Владивосток	1	1	0
Волгоград	1	7	0
Екатеринбург	1	3	0
Липецк	1 [49]	4	0
Мурманск	1	2	1
Пермь	1	1	0
Тюменская область	1	5	0
Тамбов	1	1	0
Итого	17	56	5
2006
Москва	5	11	1
Московская область	2	7	0
Орел	2	6 [50]	24
Томск	1	3	0
Кострома	2	7	5
Саратов	1	5	0
Петербург	3	10	4
Нижний Новгород	4	6	неизвестно
Екатеринбург	3	8 [51]	0
Новосибирск	1	неизвестно	неизвестно
Калужская область	1	2	0
Южно-Сахалинск	1	1	0
Воронеж	1	13	7
Белгород	1	11	1
Еврейская АО	1	3	0
Алтайский край	1	1	1
Уфа	1	3	3
Итого	31	96 [52]	20 [53]
2007 (январь-февраль)
Воронеж	1	4	0
Калуга	1	3	2
Тамбов	1	1	0
Ярославль	1	1	1
Екатеринбург	1	5	0
Итого	5	14	3