Европейский суд по правам человека впервые принял решение по жалобе на применение ст. 282 УК.
3 октября 2017 года Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) принял решение по жалобе нижегородского журналиста и правозащитника Станислава Дмитриевского. В 2006 году Дмитриевский был приговорен к двум годам лишения свободы условно по п. "б" ч. 2 ст. 282 УК (возбуждение ненависти либо вражды, совершенное в СМИ с использованием служебного положения). ЕСПЧ решил, что приговор нарушает ст. 10 Европейской конвенции по правам человека ("Свобода выражения мнения"), в связи с чем Россия должна выплатить Дмитриевскому 10 тысяч евро в качестве компенсации морального вреда и 3615 евро в счет судебных издержек.
Дмитриевский, занимавший должности исполнительного директора Общества российско-чеченской дружбы и главного редактора газеты "Право-Защита", в марте и апреле 2004 года напечатал в своей газете обращение Ахмеда Закаева к российскому народу и обращение Аслана Масхадова к Европарламенту, впервые опубликованные на сайте chechenpress.com. Закаев в своем обращении выступал за мирное решение чеченского вопроса, но отмечал, что оно будет возможно только в том случае, если россияне не перевыберут Владимира Путина на пост президента страны. Масхадов призывал Европарламент признать войну в Чечне геноцидом чеченского народа и выражал надежду на то, что "чеченское Сопротивление" добьется очищения своей земли от "орд российских захватчиков".
В январе 2005 года прокуратура Нижегородской области возбудила в отношении Дмитриевского уголовное дело по ч. 2 ст. 280 УК (публичные призывы к экстремистской деятельности в СМИ). После проведения в рамках следствия лингвистической экспертизы дело было переквалифицировано на ст. 282 УК. 3 февраля 2006 года Советский районный суд Нижнего Новгорода, согласившись с выводами этой экспертизы и отвергнув экспертное заключение, представленное стороной защиты, признал Дмитриевского виновным в совершении преступления и назначил ему наказание в виде двух лет условного срока заключения. 11 апреля 2006 года этот вердикт был утвержден Нижегородским областным судом.
Рассматривая жалобу Дмитриевского, ЕСПЧ прежде всего попытался определить, мог ли редактор, публикуя статьи, предполагать, что совершает уголовно наказуемое деяние. Страсбургский суд установил, что на момент рассмотрения дела в России ст. 282 УК была относительно новой нормой, по ней не была наработана судебная практика, в толковании нормы был элемент неопределенности (разъяснительное постановление Верховного суда России вышло только пять лет спустя), и винить в этом нижегородские суды нельзя. Поэтому ЕСПЧ допустил, что подобное ограничение свободы выражения мнения было произведено в установленном законом порядке, и стал решать вопрос о том, насколько значимыми и полными были основания для того, чтобы осудить Дмитриевского по этой статье, и является ли необходимым для демократического общества подобное ограничение.
ЕСПЧ согласился с доводом представителей России о том, что, с учетом сложной обстановки в Чечне, применение антиэкстремистского законодательства - по крайней мере, внешне - имело целью защиту национальной безопасности, территориальной целостности, общественного порядка и предотвращение беспорядков и преступности (при этом упоминание "прав и интересов многонационального населения России" в Страсбурге нашли недостаточно конкретизированным). Тем не менее, задачей Дмитриевского как журналиста было распространение информации и мнений по общественно значимым вопросам, а заявления о политике российского государства в Чечне были частью политической дискуссии и имели "всеобщую и общественную значимость", решил ЕСПЧ. Суд учел сложность ситуации в Чечне, где "сепаратистские устремления" привели к серьезным столкновениям и гибели множества людей, а также принял во внимание заявление российской стороны о том, что Закаев и Масхадов были лидерами сепаратистского движения и разыскивались по тяжелым обвинениям. Однако, как указал ЕСПЧ, из его практики следует, что тот факт, что заявления сделаны лицами, которые считаются преступниками, сам по себе не оправдывает вмешательство в свободу выражения мнения публикатора.
Что касается содержания текстов, то обращение Закаева составлено в нейтральном и даже примирительном тоне, сочли в Страсбурге. Несмотря на критику действий российских властей и возложение всей полноты ответственности за вооруженный конфликт на российское руководство в целом и Путина лично, никаких призывов к насилию, мятежу или насильственному свержению режима либо иному отвержению демократических ценностей это обращение не содержит; напротив, оно предполагает возможность мирного решения конфликта, указано в решении. По мнению суда, этот текст однозначно не может быть истолкован как возбуждающий ненависть и нетерпимость по какому-либо признаку и тем более не может спровоцировать насилие и подорвать безопасность государства.
Статья Масхадова написана в более агрессивном тоне, однако, как отметил ЕСПЧ, сославшись на свои прежние решения, поиски исторической правды составляют неотъемлемую часть свободы выражения мнения, а дебаты на тему причин актов особой жестокости, которые могут быть приравнены к военным преступлениям и преступлениям против человечества, должны протекать свободно. Более того, подобный тон присущ и речи политиков, но тот факт, что такие заявления содержат жесткую критику государственной политики и представляют однобокий взгляд на причины ситуации и ответственность за нее, сам по себе не может оправдывать вмешательство в свободу выражения мнения. В целом, статья Масхадова, по мнению ЕСПЧ, не может считаться призывающей к насилию или оправдывающей его, в ней не было призыва к вооруженной борьбе, осуждались террористические атаки. Заявления же о готовности "чеченского Сопротивления" во что бы то ни стало освободить землю от "захватчиков" можно рассматривать как отражение непримиримой позиции этой стороны конфликта, позволяющее общественности оценить ее настрой и перспективы развития ситуации в регионе. Критика действий российского правительства в тексте действительно резка, но допустимые пределы критики, согласно практике ЕСПЧ, особенно широки в случае оценки властей.
Исходя из этой оценки опубликованных материалов, а также с учетом низких тиражей нижегородской газеты (5 тысяч экземпляров) и признания российским судом того факта, что действия Дмитриевского не повлекли "серьезных последствий", ЕСПЧ решил, что его публикация обращений Закаева и Масхадова не мешала предотвращению беззакония и борьбе с преступностью в Чечне и других регионах России и даже потенциально не могла подорвать безопасность, территориальную целостность или общественный порядок. Таким образом, в терминах ЕСПЧ, "поле усмотрения" необходимости ограничения прав Дмитриевского было у российских властей узким.
Отвечая на вопрос, насколько значимыми и полными были основания для этого ограничения, ЕСПЧ, во-первых, определил, что российские суды поддержали выводы эксперта-лингвиста, положившись на ее компетенцию, профессиональные навыки и опыт, и фактически эти выводы не рассматривая. Таким образом, важнейший юридический факт присутствия элементов языка вражды в публикациях был в действительности установлен лингвистом. Более того, автор заключения не только разъясняла значение слов и выражений, но и давала юридическую оценку действиям Дмитриевского (ЕСПЧ находит такую практику неприемлемой и обращает внимание на соответствующее разъяснение, которое содержится в постановлении пленума ВС РФ). Во-вторых, суды сами не проанализировали высказывания Закаева и Масхадова, не указали, в отношении каких именно групп возбуждается ненависть, без объяснения причин не включили в свои решения указание на связь высказываний с насилием, содержавшееся в заключении эксперта, не дали оценку угрозе национальной безопасности и территориальной целостности. Более того, ЕСПЧ отметил, что суды не только не привели значимого и полного обоснования приговора, но и отвергли все доводы защиты как несостоятельные и сделанные с целью избежать наказания - таким образом, Дмитриевский был лишен процессуальных гарантий.
В целом, ЕСПЧ решил, что обвинительный приговор Дмитриевскому и назначенное ему строгое наказание могли произвести "устрашающее воздействие" в области реализации права на свободу слова и создать у журналистов представление о невозможности обсуждения вопросов общественной значимости, в том числе касающихся чеченского вопроса. Российские власти преступили пределы поля усмотрения оснований для ограничения дискуссии по вопросам, представляющим общественный интерес. Вынесение обвинительного приговора по делу Дмитриевского не составляло неотложной общественной потребности и не было пропорционально заявленным законным целям. Такое вмешательство в свободу самовыражения не может считаться необходимым в демократическом обществе, а значит, Россия нарушила ст. 10 Европейской конвенции по правам человека, постановил ЕСПЧ.
Мы приветствуем решение ЕСПЧ и надеемся, что оно поспособствует защите права публикаторов на распространение информации, представляющей общественный интерес, и в целом подвигнет российские суды к более внимательному рассмотрению дел по ст. 282 УК.
