Александр Верховский

26 мая 2005 г. состоялось заседание Экспертного совета Комитета Думы по делам общественных организаций и религиозных объединений, посвященное, в частности, обсуждению поправок в закон "О свободе совести и о религиозных объединениях".
Присутствовали не только члены Совета и интересующиеся проблемой депутаты, но и некоторые приглашенные заинтересованные граждане. Так что Комитет свои планы в секрете не держит. Открытость дискуссии подчеркнул и ведущий заседание председатель Комитета Сергей Попов.

Поправок было четыре.

Первая включает в определение религиозного объединения (ст.6, п.1 закона) понятие миссионерской деятельности, которое добавлено в скобках как синонимичное понятию "распространение веры".

Видимо, это потребовалось для дальнейшего использования термина "миссионерская деятельность" в иных законах. Впрочем, этот термин уже использовался кое-где в нормативной базе, но пока никак не определялся.

Включение термина вызвало дискуссию бурную, но сугубо формальную. Большинству членов Экспертного Совета оппонировали юрист Московской Патриархии Ксения Чернега и председатель Союза православных граждан Валентин Лебедев.


Вторая поправка описывает деятельность государственной религиоведческой экспертизы (добавлено к ст.11 п.8), в частности, в тех случаях, когда требуется установить связь между вероучением и практикой религиозного объединения и противоправной деятельностью его участников. (Анатолий Пчелинцев предложил употреблять более четкий термин "причинно-следственная связь", но не факт, что его мнение будет учтено.)

Совершенно ясно, что эта поправка направлена на облегчение противодействия экстремистской деятельности в рамках религиозных объединений. В частности, ряд ораторов, включая Александра Игнатенко, Сергея Попова, Нину Беляеву и др., вслед за руководителем аппарата Совета муфтиев России Харисом Саубяновым, предположили, что такая экспертиза сможет отличить организации, неправомерно называющие себя религиозными, в т.ч. мусульманскими. Поскольку в качестве единственного примера был приведен "Хизб ут-Тахрир", можно ожидать, что фактически будет определяться "правильность" понимания в организации заявленной ею религиозной принадлежности. А это - весьма опасная перспектива, по самой сути своей нежелательная в светском государстве: государство не должно определять, какой ислам (православие, пятидесятничество и т.д.) правилен, а какой - нет.

Ксения Чернега резонно говорила, что понятие "участник" весьма неопределенно для религиозных объединений (включая РПЦ), а сама задача установления контроля, предусмотренного этой поправкой, резко расширяет ответственность религиозного объединения за экстремистскую деятельность, установленную законом "О противодействии экстремистской деятельности", не говоря уж об ответственности за иную противоправную деятельность "участников".

Добавим, что это расширение ответственности почему-то относится только к религиозным объединениям, хотя аналогичная связь идейных оснований и принятой практики группы (зарегистрированной или нет) с деяниями ее участников может быть у группы любого типа.

Оппоненты Чернеги убеждали ее, что никто не собирается покушаться именно на РПЦ, а - совсем на другие объединения. Сергей Попов даже иронически спросил Чернегу, за кого это она заступается. В ответ Чернега отвечала, что она анализирует проект как юрист и полагает, что неприятности в будущем могут случиться с самыми разными объединениями. И в этом она, думается, права.

В Пояснительной записке к проекту сказано, что поправка поможет также уличить "пограничные" организации типа Фалунь Дафа или Шри Чинмой, которые регистрируются как общественные, будучи по сути религиозными. Но из текста поправки такая возможность никак не вытекает. Да и неправильно было бы государству навязывать какому-то объединению статус религиозного, так как этот статус является по сути привилегированным (об этом справедливо говорил Андрей Себенцов на семинаре "Свобода совести, религии и церкви на постсоветском пространстве"в марте этого года).

Третья поправка внесла в ст.15 п.5 порядок заявления массовых публичных богослужений и других религиозных обрядов, поскольку закон о митингах и т.п. в этом вопросе отсылает именно к закону о свободе совести. Поправка, в целом, соответствует нормам закона о митингах, и ее можно было счесть технической, если бы не одна деталь. В поправке говорится только о религиозных организациях, а не о религиозных объединениях (включающих также не зарегистрированные группы).

Строго говоря, неупоминание религиозных групп еще не лишает их конституционного права на проведение массовых мероприятий (как полагает автор Пояснительной записки к законопроекту), но, несомненно, вызовет серьезные затруднения на практике. И это первый момент, реально ущемляющий религиозную свободу в обсуждавшемся законопроекте.


Четвертая поправка - самая простая. Она утверждает (в ст.20 п.2), что только централизованные религиозные организации имеют право приглашать иностранных граждан для религиозной деятельности.

Ранее такого права не имели религиозные группы, теперь его лишаются и зарегистрированные организации, не входящие в централизованные, а те, что входят, вынуждены будут оформлять приглашения через центральный аппарат. В заключении на законопроект Государственно-правового управления Президента эта поправка поставлена под сомнение. Автор заключения, начальник Управления и помощник Президента, Лариса Брычева осторожно написала, что эти "положения могут быть расценены религиозными организациями, не имеющими централизованных религиозных организаций, как нарушение равенства религиозных объединений перед законом".

На Экспертном совете представители таких организаций, естественно, отсутствовали. А представители централизованных религиозных организаций поправку поддержали, включая раввина Зиновия Когана, который сам начал свое выступление с того, что он не знает, как отнесутся к поправке те иудейские организации, которые не входят ни в одно из больших объединений.

Конечно, поправка выгодна большим централизованным организациям: она создает еще один рычаг влияния на местные организации. Усиление централизованных организаций выгодно и государственным учреждениям, имеющим дело с религией: чем более централизованна "подведомственная" среда, тем легче с ней сотрудничать, конфликтовать или иметь иные отношения.

И разумеется, все помнили о главной причине внесения поправки: создать еще один барьер на пути приглашения в Россию религиозных проповедников радикального толка, в первую очередь - исламистских. Хотя несомненно также и то, что приглашать радикалов будут все равно, в обход этого закона. Так что депутат Александр Чуев предложил (не в первый уже раз) разработать дополнительный закон, ограничивающий приглашение иностранцев.


После заседания Экспертного совета, законопроект, судя по всему, будет весьма незначительно изменен и затем внесен от имени председателя профильного Комитета в Думу.