Автор комментария напоминает, что за 13 лет существования закона «О противодействии экстремистской деятельности» неоднократно запрещались и переводы Корана, и цитаты из него, а в Екатеринбурге для проверки на экстремизм изъяли иудейскую литературу.

Чтобы таких эксцессов впредь не возникало, «законодатель мог бы уточнить формулировки закона об экстремизме, внеся в него хоть какую-то правовую определенность. Верховный суд — дать судьям руководящее разъяснение, наконец, просто воззвать к их здравому смыслу. МВД и Генеральная прокуратура — озаботиться грамотностью «борцов с экстремизмом».

Однако вместо этого законодатели предложили исключить Библию, Коран, Танах и Ганджур из числа текстов, которые – полностью или в виде цитат – могут быть признаны экстремистскими. Л. Симкин отмечает сомнительность данного списка – в него не включены другие священные тексты христианства, ислама, буддизма и иудаизма, а также самого термина «традиционные религии» и задается вопросом: «Как быть, если эти цитаты приведены в бесспорно экстремистских материалах да еще сопровождаются призывами убивать инаковерующих или даже вплетены в эти призывы?»

Автор отмечает, что в законах других странах подобные списки отсутствуют: «Везде почему-то принято доверять судебной власти и не подозревать ее в диком желании запретить Священное Писание».

Кроме того, автор полагает несправедливым объявление «неприкосновенными» текстов лишь четырех религий: «Получается, у «немировых» религий священные книги второго сорта? Их по-прежнему можно проверять на экстремизм, а потом привлекать верующих за распространение запрещенной литературы? Взять хотя бы «Бхагавад-гиту как она есть», с которой целый год воевали правоохранители в Томске». 

Л. Симкин не исключает, что «ретивые сотрудники соответствующих ведомств воспримут новый закон как карт-бланш на преследование тех, кого не включили в заветный список»: «Тогда получится, что законопроект не только бесполезен, но и вреден. Один абсурд поспешит сменить другой».