19 ноября 2020 года адвокаты Юрий Ершов, Сергей Чугунов и Станислав Кулов прокомментировали постановление Конституционного суда по делу тверской общины Церкви Божией Матери «Державная» и ее конфликта с администрацией Твери по поводу церкви, размещенной в муниципальном здании.
По мнению Юрия Ершова, адвоката Адвокатской палаты Москвы, «рассматриваемое дело интересно как редкий пример указания судом на то, что признание нормы неконституционной не должно влечь пересмотр дела – вместо этого заявитель жалобы должен будет получить определенную судом первой инстанции компенсацию».
«Обосновано это религиозными чувствами, чтобы одни верующие не оказались в итоге лишенными храма, который они обрели после изъятия здания, ранее использовавшегося в качестве храма другими верующими. То, что заявитель занимал это здание явно дольше нынешнего пользователя, суд не счел важным, обратившись к вопросам духовности и сакральности в качестве оснований для принятия решения, - отмечает адвокат. - Насколько компенсация способна восстановить нарушенный интерес – вопрос дискуссионный, тем паче, что, как отметил суд, по данному вопросу суды принимали диаметрально противоположные решения, ни одно из которых не было явно “неправильным”, а, напротив, опиралось на понятный ход мысли».
«Это, вероятно, одно из первых толкований Конституционного суда ст. 67.1 Конституции о вере в Бога, переданной России предками. Подход суда довольно широк – он признал, что наличие религиозных убеждений не является обязательным и не ставит граждан в “неравное положение в зависти от наличия и направленности веры”. Интересно тут и выражение “направленность веры”, которое в целом предполагает наличие у веры некоего направления, а также указание, что любая вера – не повод для особенного правового регулирования», – отмечает он.
По мнению Сергея Чугунова, адвоката Адвокатской палаты Москвы, «к способу восстановления прав заявителя, указанному в постановлении, остаются вопросы». «Конституционный суд решил, - подчеркивает он, - отойти от обычного порядка исполнения его решений, установив особенности исполнения данного судебного акта, – не вернуть недвижимое имущество заявителю при пересмотре дела, а предусмотреть компенсацию за лишение здания. При этом право на применение компенсаторных механизмов заявитель получит только после внесения в действующее правовое регулирование изменений во исполнение данного постановления. То есть, когда это будет и в каком размере, остается под большим вопросом. Такой подход суд аргументировал интересами религиозного объединения, которое в настоящий момент занимает спорное здание. Этот довод не выглядит бесспорным».
Адвокат обратил внимание на то, что новый пользователь здания (тверская община Русской православной церкви – прим. ред.) знал, что получает имущество религиозного назначения другого религиозного объединения, «более того, исходя из норм закона, для такой передачи инициатива должна была исходить от нового пользователя, - следовательно, на месте нового пользователя вполне логично было бы предполагать наличие рисков пользования таким недвижимым имуществом». При этом «интересы этого объединения суд защитил в полном объеме, чего нельзя сказать об интересах заявителя».
Станислав Кулов, адвокат Адвокатской палаты Карачаево-Черкесской Республики, отмечает, что Конституционный суд «не стал уточнять конституционно-правовой смысл оспариваемой нормы, возложив это на законодателя». «С одной стороны, заявителя можно поздравить с вынесением указанного решения, - отмечает он. - С другой, он, обращаясь с жалобой в Конституционный суд, наверняка желал восстановить справедливость в его конкретном случае, но теперь это может произойти очень нескоро».
«Мотивируя невозможность возврата [здания заявителю], Конституционный суд отметил, что применительно к объектам религиозного назначения или объектам, которые приобрели характеристики таковых как обладающих сакральной ценностью для верующих, их передача от одной религиозной организации к другой (тем более если они относятся к разным конфессиям) может глубоко задеть чувства верующих, что приведет не только к затрагиванию законных интересов религиозной организации, но и к существенному нарушению прав ее членов, - продолжил адвокат. - В данном случае заявитель пользовался зданием, реконструировал его, содержал с 1996 по 2020 год, тогда как новому пользователю помещения были переданы в марте 2020 года. С моей точки зрения, “глубоко задеты чувства” как раз заявителя, поэтому очевидно, что суд должен был вернуть здание заявителю, а не вводить некий компенсаторный механизм, который будет работать, по сути, после пересмотра дела судом первой инстанции, который и определит размеры компенсации».
