В Совете при президенте России по развитию гражданского общества и правам человека (СПЧ) готовятся предложения по реформированию антиэкстремистского законодательства. Эти предложения в данный момент находятся в стадии обсуждения. Позиция СПЧ, видимо, будет обнародована около 20 августа.
Основными авторами предложений в обсуждении внутри СПЧ являются директор центра "Сова" Александр Верховский и руководитель международной правозащитной группы "Агора" Павел Чиков. 17 августа эти предложения были суммированы Павлом Чиковым в его канале в Telegram и в блоге на портале "7x7". Републикуя этот текст, мы подтверждаем тем самым, что предложения суммированы верно, но предупреждаем, что он является лишь предварительным и не может считаться позицией СПЧ.
Предложения Александра Верховского:
1. Изменить формулировку ст. 20.3 КоАП (о запрещенной символике) так, чтобы в ее части первой цель пропаганды соответствующей идеологии была обязательным элементом деяния, а не через «либо», как это и сделано уже в части второй той же статьи.
2. Отказаться во всех правоохранительных органах от единой отчетности по «преступлениям экстремистского характера». Сейчас они включают три качественно различные категории:
• участие в экстремистских сообществах и организациях;
• экстремистские высказывания;
• прочие преступления (обычно — насильственные), совершаемые по мотиву ненависти.
Разделение отчетности позволит, во-первых, «сбросить счетчик» и перестать наращивать цифры «от достигнутого», а во-вторых, не даст замещать преследование насильственных преступлений преследованием постов и репостов во «ВКонтакте».
3. Сократить состав ст. 282 УК. Вынести удаленные элементы в новую статью в КоАП:
а) минимальный вариант — только «унижение достоинства»;
б) максимальный — весь состав ч. 1 статьи, как предложено в проекте Шаргунова-Журавлева (который нуждается, конечно, в корректировке, но это несложно), кроме призывов к насилию и к наиболее жестким формам дискриминации (например, к депортации).
3а. Удалить из состава статьи неопределенное понятие «социальная группа». Конечно, это лишит защиты некоторые уязвимые группы (например, бездомных), но реально уязвимые группы и так редко защищаются с помощью ст. 282 УК, и они могут быть позже добавлены конкретно.
4. Следует наконец признать, что работа с Федеральным списком экстремистских материалов невозможна. С одной стороны, самый добросовестный и трудолюбивый гражданин не может разобраться в ФСЭМ, и это в принципе нельзя исправить, так как описания не могут быть достаточными в большинстве случаев. С другой стороны, если некие радикальные активисты заинтересованы в публикации своих материалов, они могут их републиковать в интернете с незначительными изменениями гораздо быстрее, чем их возможно запрещать и/или блокировать. ФСЭМ просто не нужен, его аналогов нет почти нигде, и от него следует отказаться полностью. Работа с ним оттягивает значительные ресурсы правоохранительных органов, и с ним связано немалое количество ошибок и злоупотреблений.
5. Определение экстремистской деятельности чрезмерно широко, что особенно неуместно, поскольку призывы к таковой являются преступлением по ст. 280 УК. Это определение может быть легко и существенно сужено, если считать экстремистскими все те же действия, что и сейчас, но только если они связаны с применением насилия, угрозой насилия, призывами к насилию или иной поддержкой деятельности, связанной с насилием, как это предполагается Шанхайской декларацией (основополагающим документом ШОС в этой сфере).
Конечно, многие предосудительные деяния, в том числе возбуждение расовой ненависти вне связи с насилием, перестанут тогда считаться экстремистскими, но к ним все равно будут применимы другие существующие нормы (та же ст. 282 и/или будущая новая статья КоАП).
5а. Изменение в определении может быть поводом для пересмотра ошибочных (скорее всего) запретов некоторых организаций и (если ФСЭМ не будет упразднен) материалов.
6. Внесудебные блокировки в интернете могут быть оправданы в срочных случаях (например, в ситуации беспорядков). Во всех остальных случаях блокировки вполне возможно осуществлять через суд.
7. Необходимо разъяснение Верховного суда, как к уголовным делам о публичных высказываниях должна применяться ч. 2 ст. 14 УК о малозначительности деяний. Многие высказывания этически неприемлемы, но действительно малозначительны, и согласно этой норме УК не должны рассматриваться как уголовные преступления. Верховный суд уже разъяснял значение контекста публичного высказывания в решении Пленума в 2016 году, но это надо сделать подробнее и активнее доводить до судей.
Не менее важно учитывать:
• реальный масштаб аудитории высказывания, и тем более ее качественный состав, что представляется критически важным при оценке опасности публичных высказываний;
• степень авторитетности обвиняемого для его аудитории.7а. И что не менее важно, все те же разъяснения должны быть доведены не только до судей, но и руководством Управления МВД по противодействию экстремизму, Следственного комитета и Генеральной прокуратуры до своих подчиненных.
8. Все перечисленные ведомства вместе с Верховным судом должны совместно разъяснить то, что предполагается законодательством, но что совершенно забыто на практике: что в обычной ситуации противоправность высказывания может быть оценена следствием и судом без привлечения академических экспертов, так как эти высказывания адресованы обычной аудитории и вполне могут быть поняты также и следователем, и судьей. Сотрудники правоохранительных органов на всех этапах, начиная с доследственной проверки, должны представлять объяснение недостатка у них знаний для понимания исследуемого текста, чтобы получить право запросить экспертизу.
Сокращение спроса на экспертизу в делах об экстремистских высказываниях необходимо для того, чтобы этот спрос можно было качественно удовлетворить в тех случаях, когда публичное высказывание адресовано специфической аудитории (например, сторонникам определенного религиозного течения) и потому действительно может быть непонятно следователю, прокурору или судье. Тогда можно будет сформулировать новые требования к экспертам для тех случаев, когда специфика текста делает необходимым привлечение таковых: они должны не столько иметь профильные дипломы, сколько опыт работы с материалами, подобными тем, которые им могут быть представлены для составления заключения (например, материалами того же религиозного течения).
9. Обсудить уточнение формулировок добавленных в разные годы новых составов преступления — части 1 и 2 ст. 148 («Оскорбление чувств верующих»), ст. 280.1 («Призывы к сепаратизму»), ст. 354.1 («Оправдание нацизма»), ст. 213 (в части «Хулиганства по мотиву ненависти»): практика правоприменения по этим статьям пока не широка, но и практика, и сами формулировки статей вызывают некоторые нарекания.
10. Смягчить ограничения, налагаемые на лиц, включенных в так называемый реестр Росфинмониторинга, или хотя бы дифференцировать их в зависимости от основания включения того или иного лица в этот реестр, так как сейчас даже подозреваемый по делу об экстремизме может быть ограничен доступом к собственным деньгам суммой 10 тыс. рублей в месяц.
Предложения Павла Чикова:
1. Исключить экстерриториальный (где прокурор выявил, там и обратился в суд) принцип признания произведений экстремистскими. Только по месту издания/создания/опубликования.
2. Исключить признания произведений экстремистскими судом в отсутствие автора/издателя/распространителя.
3. Исключить признание экстремистскими/террористическими организаций в закрытых судебных заседаниях и в отсутствие представителя (надлежащего уведомления организации).
4. Исключить «пожизненное» (запрет на преподавательскую деятельность) и временное ограничение в правах судимых за экстремизм (отстранение от управления транспортными средствами, например, — приказ МВД).
5. Пора признать вредной криминализацию оскорбления чувств верующих, введенную с подачи СПЧ в 2014 году. Сама РПЦ призывает к осторожному ее применению. СПЧ может предложить перевести его в разряд административных правонарушений, сославшись на изменение обстановки.
6. Необходимо разорвать конфликт интересов между оперативным сопровождением дел об экстремизме в ФСБ и предварительным следствием там же. Следствие по статье 280 должно быть передано в СКР.
7. Нужно оставить в УК лишь одну статью — либо (лучше) 282 (возбуждение вражды) в усеченном виде (как предлагает Верховский), либо 280 (призывы к экстремистской деятельности), поскольку они явно дублируют друг друга.
8. Необходимо отказаться от специального учета осужденных за экстремизм при исполнении наказаний в виде реального лишения свободы (приравнивание их к склонным к побегу), ограничения при получении УДО, наложение на них в обязательном порядке административного надзора после освобождения и другие дискриминационные ограничения.
9. Моментом совершения преступления и административного правонарушения т.н. экстремистской направленности следует считать момент опубликования текста. Исключить привлечение к ответственности за «старые» публикации, лишь поскольку они технически доступны в интернете.
10. Исключить (как вариант — перевести в разряд административных правонарушений) уголовную ответственность за «распространение выражающих явное неуважение к обществу сведений о днях воинской славы и памятных датах России, связанных с защитой Отечества, а равно осквернение символов воинской славы России, совершенные публично» (ч. 3 ст. 354.1 УК РФ).
