Мы публикуем ежегодный доклад Центра СОВА, посвященный неправомерному применению антиэкстремистского законодательства. Презентация доклада состоялась 24 марта 2009 года в Независимом пресс-центре.

Резюме
Законодательные инициативы
Покушения на свободу совести : Преследования мусульман : Преследование иных религиозных групп : Преследование за "оскорбление религиозных чувств"
Преследования, связанные с критикой правоохранительных органов : Преследования СМИ : Преследования частных лиц и организаций : Преследования за цитирование
Расширение антиэкстремистского правоприменения : Федеральный список экстремистских материалов : Неправомерные преследования пропагандистов ненависти : Абсурдное применение


РЕЗЮМЕ

В 2008 году сохранились все основные тенденции неправомерного применения антиэкстремистского законодательства, отмечавшиеся нами ранее [1]. Почти все законодательные инициативы были направлено не на конкретизацию предмета преследования, а на ужесточение репрессивных санкций, правда, лишь одна из них реализовалась. Продолжилась практика массового изъятия агитационных материалов, снятия с выборов кандидатов, оппонирующих "партии власти", вынесения предупреждений и преследование активистов за критику властей и, в особенности, правоохранительных органов. Стремительно пополняется Федеральный список экстремистских материалов, качество которого столь низко, что им попросту невозможно пользоваться. Особенно активно в 2008 году развивались два направления неправомерного антиэкстремистского давления — на свободу совести и на свободу выражения.

Однако надо отметить, что при сохранении всего спектра неправомерных репрессивных практик под предлогом борьбы с экстремизмом целый ряд их не получил того развития, которого опасались эксперты. В первую очередь, это касается мер предвыборного давления на оппозицию (изъятие материалов, отказ в прокате агитационных роликов, снятие кандидатов). Впрочем, в немалой степени это было связано с тем, что к марту 2008 года период федеральных выборов в России прошел. Нет пока и приговоров по введенным в 2007 году новым отягчающим обстоятельствам — мотивам политической и идеологической ненависти.

Не следует также думать, что антиэкстремистские репрессии обязательно неотвратимы. Так, в 2008 году было прекращено дело о признании экстремистскими книг либерального публициста Андрея Пионтковского. Удалось добиться отмены неправомерного решения суда о ликвидации газеты "Дуэль" (хотя этот процесс позже возобновился, уже с правомерными основаниями). Продолжается успешная борьба марийского жреца Виталия Танакова против признания его книги "Жрец говорит" экстремистским материалом, хотя дело, уже давно напоминающее фарс, еще не закончилось. Впрочем, справедливости ради надо отметить, что случаи успешного оспаривания неправомерного преследования крайне редки, а примеров привлечения к ответственности кого-либо из виновных в таком преследовании нам неизвестны (и, скорее всего, их нет).

Этот доклад не является перечнем фактов неправомерного применения антиэкстремистского законодательства — с ними можно ознакомиться на сайте Центра "СОВА" в разделе "Неправомерный антиэкстремизм" (xeno.sova-center.ru/89CCE27). Здесь мы пытаемся проанализировать основные тенденции в этой области. Поэтому предлагаемый вниманию читателей доклад систематизирован по основным тенденциям развития неправомерного правоприменения, наиболее характерным для 2008 года [2].


ЗАКОНОДАТЕЛЬНЫЕ ИНИЦИАТИВЫ

Почти все законопроекты, направленные на изменение (а по сути ужесточение) антиэкстремистского законодательства, предложенные в 2008 году, так и не стали реальностью.

Так, после негативного отзыва Правительства РФ в октябре был отозван законопроект Курской областной думы, внесенный в парламент в июне 2008 года. Проект предусматривал упрощение процедуры ликвидации юридических лиц в связи с антиэкстремистскими предупреждениями — через исключение из текста закона слов об отпущенном на исправление допущенных нарушений 12-месячного срока. Не вызывает сомнений, что принятие подобной поправки существенно расширило бы и без того широкие возможности злоупотреблений.

С подачи Правительства же в августе 2008 года было отклонено и предложение законодателей Башкортостана. Оно предусматривало установление 30-дневного срока для блокирования интернет-провайдерами доступа к сайтам, на которых размещаются материалы, признанные судами экстремистскими. Правительство признало эту норму технически невыполнимой.

Самой объемной и многоцелевой инициативой по изменению антиэкстремистского законодательства был законопроект, инициированный Генеральной прокуратурой России. Документ, названный "О внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации в связи с совершенствованием деятельности по противодействию экстремизму", внесенный в Государственную Думу депутатами от "Единой России" и ЛДПР, предусматривал внесение изменений в законодательство о СМИ, "О свободе совести и о религиозных объединениях", "О противодействии экстремистской деятельности" и в Кодекс об административных правонарушениях (КоАП). Уже через день после представления документа в Государственную Думу законопроект был отозван, но поскольку он лежит в русле идей, разрабатываемых в Генеральной прокуратуре с 2007 года, можно предположить, что в том или ином виде эта инициатива появится вновь. Поэтому остановимся на законопроекте подробнее.

Нам не удалось понять, каким образом изменение закона о СМИ, уточняющее норму об обязательном опровержении СМИ недостоверной информации, способствует борьбе с экстремизмом. Очевидно, не понимают этого и сами депутаты, так как никаких объяснений в сопроводительной записке к законопроекту по этому поводу не содержалось.

Поправки в закон о свободе совести призваны были ужесточить контроль за собственно религиозной деятельностью. Фактически эти поправки были направлены как против возможной связи религиозной деятельности с политической (в первую очередь здесь важна озабоченность религиозно окрашенным терроризмом), так и против "нежелательных" религиозных практик вообще (что соответствует озабоченности "тоталитарными сектами"). Поправки требовали, чтобы религиозные объединения при регистрации заявляли "сведения об основах вероучения и соответствующей ему практики, в том числе об истории возникновения религии и данного объединения, о формах и методах его деятельности, об отношении к семье и браку, к образованию, особенностях отношения к здоровью последователей данной религии, ограничениях для членов и служителей организации в отношении их гражданских прав и обязанностей". Фактически, такие или примерно такие сведения организации, не входящие в состав уже зарегистрированных, предоставляют и сейчас — для религиоведческой экспертизы, призванной определить, является ли организация именно религиозной, так что эта поправка лишь дополнительно закрепляла возможность отказа в регистрации. Зато вносилось совершенно новое требование предоставлять в регистрирующий орган программы религиозных образовательных учреждений и даже изменения в них, что практически было бы весьма затруднительно (в том числе для тех организаций, которые пока никто не подозревает в "экстремизме", например, для РПЦ). Эти потенциально репрессивные предложения явно вписывались в общий контекст "антиэкстремистских" покушений на свободу совести (см. ниже).

Очевидно, репрессивный характер носило предложение изменить редакцию ст. 20.29 КоАП, карающую за массовое распространение литературы, признанной экстремистской. Законопроект предлагал исключить из статьи слово "массовое", что автоматически делало бы наказуемым любую передачу запрещенного материала из рук в руки.

Изменение же собственно "Закона о противодействии экстремистской деятельности, помимо технических вопросов [3], практически целиком включало уже упоминавшуюся выше норму, предложенную башкирскими парламентариями, хотя уже за два месяца до этого она была отклонена Правительством и Думой.

Таким образом, законопроект по большей части состоял из чрезмерно репрессивных мер, неприемлемость которых была осознана теми, кто инициировал немедленный отзыв законопроекта.

Огромный репрессивный потенциал имела попытка расширения понятий государственной измены и шпионажа. Этот законопроект Правительства РФ, внесенный в парламент 12 декабря 2008 г., следует считать смежным с темой противодействия экстремизму. В частности, в его формулировках появилось никак не определенное понятие "безопасность государства", а в список враждебных государству акторов были включены даже международные организации без каких-либо оговорок [4]. Впрочем, 27 января 2009 г. проект был отозван на доработку.

И, наконец, единственный содержательный законопроект [5], касающийся в том числе и вопросов противодействия экстремистской деятельности, который был принят в 2008 году, — это ограничение компетенции суда присяжных. Закон был внесен в Государственную Думу 2 декабря, уже к 12 декабря был окончательно принят Думой, и 30 декабря подписан Президентом. Из ведения суда присяжных выведены дела о преступлениях, предусмотренных ст.ст. 205 ("Террористический акт"), 206 ч.ч. 2-4 ("Захват заложника"), 208 ч. 1 ("Организация незаконного вооруженного формирования"), 212 ч. 1 ("Организация массовых беспорядков"), 275 ("Государственная измена"), 276 ("Шпионаж"), 278 ("Насильственный захват власти или насильственное удержание власти"), 279 ("Вооруженный мятеж"), 281 ("Диверсия").

Мы крайне отрицательно относимся к лишению суда присяжных любых полномочий. Кроме того, зачастую суды по этим статьям проходят в закрытом режиме, и исключение из процесса присяжных может привести к значительному росту неправомерного правоприменения.

Ряд экспертов высказывает опасения, что реорганизация в сентябре 2008 года МВД и создание в системе милицейских органов специализированных структур по противодействию экстремизму (департамента в министерстве и центров в региональных управлениях) приведет к расширению неправомерной антиэкстремистской практики. Однако мы не видим, как реорганизация милиции как таковая может повлечь такие последствия [6].


ПОКУШЕНИЯ НА СВОБОДУ СОВЕСТИ

Одной из наиболее динамично развивающихся тенденций 2008 года стало неправомерное преследование групп и отдельных людей за возбуждение религиозной ненависти. Если раньше это были почти исключительно мусульманские группы, оппозиционные официально признанным муфтиятам, то в 2008 году ситуация разительно изменилась. Под антиэкстремистские меры стали подпадать и вполне официальные мусульмане, и представители других религиозных течений, включая православных. Антиэкстремистское законодательство используется как инструмент в разрешении конфликтных ситуаций между светскими и религиозными группами, а также между религиозными группами. Причем инициаторами неправомерного антиэкстремистского преследования все чаще выступают сами верующие.

Эта ситуация стала возможной благодаря чрезмерно широкому определению экстремизма. Включенное в него "возбуждение религиозной розни" все чаще понимается как запрет на резкую критику чьих-то религиозных (или антирелигиозных) воззрений как таковых.

Преследования мусульман

Мусульманские группы, оппозиционные официально признанным муфтиятам, продолжают оставаться одним из главных объектов спорного применения антиэкстремистского законодательства.

По данным Комитета "Гражданское содействие", в 2008 году в России было осуждено не менее 15 активистов "Хизб ут-Тахрир": в Челябинске (4 человека) и в Башкортостане (11 человек в трех процессах). Обвиняемые получали наказания от условных сроков до небольших реальных. В приговоре у всех была только одна статья — ст. 282² УК, то есть никаких обвинений, кроме самого факта членства в "Хизб ут-Тахрир", предъявить или доказать не удалось. Некоторые обвиняемые подвергались пыткам.

Всего же, по словам директора ФСБ Александра Бортникова, в 2008 году в разных регионах России были осуждены 23 руководителя и функционера "Хизб ут-Тахрир" [7], задержаны и экстрадированы пять активистов "Исламской партии Туркестана". Можно добавить, что в конце 2007 и начале 2008 годов в Башкортостане были осуждены (на незначительные сроки) трое членов "Таблиги джамаат", известного радикальной проповедью "чистого ислама" и непричастностью к насильственным действиям. Отметим, что, помимо Северного Кавказа, основное количество дел о радикальных мусульманских группах расследуется в Приволжском федеральном округе.

Таким образом, практика уголовного преследования только за причастность к радикальным исламским группам, даже если не доказана реальная опасность таких групп [8] или причастность конкретных обвиняемых к конкретным преступлениям, продолжается. У нас нет оснований утверждать, что эти приговоры противозаконны. Однако в целом такая практика вызывает серьезные сомнения. Возникает вопрос, не сталкиваемся ли мы здесь с преследованием за убеждения как таковые.

В 2008 году продолжилась практика экстрадиции или попыток экстрадиции на родину (как правило, в Узбекистан), лиц, разыскиваемых в своих странах за участие в радикальных мусульманских организациях. Их виновность не рассматривается по существу российским правосудием, но сохраняется серьезное возражение против такой высылки: на родине таким активистам грозят пытки. На этом основании Комитет "Гражданское содействие" в 2008 году с помощью Европейского Суда по правам человека сумел остановить все известные ему попытки высылки, за исключением случая Саида Байбурина (см. ниже). Но известные случаи составляют лишь часть таких высылок, возможно, небольшую.

Нарушение (или попытки нарушения) Россией ее международно-правового обязательства не выдавать людей в те страны, где им грозят пытки, явно связано с расширительным пониманием экстремизма и с теми соглашениями, которые Россия взяла на себя в рамках Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) [9].

В 2008 году списки эстремистских и террористических организаций были пополнены мусульманскими организациями. Так, 13 ноября Верховный суд России признал террористической и запретил деятельность на территории страны международной радикальной исламистской организации "Аль-Каида в странах исламского Магриба", а 10 апреля он же признал экстремистской, и, соответственно, запретил деятельность в России религиозной организации "Нурджулар".

Если первый случай сомнений в правомерности решения суда не вызывает [10] (вряд ли только эта организация существует в России), то о запрете "Нурджулар" такого сказать нельзя.

Само наличие организации, запрещенной по иску Генеральной прокуратуры, в России вызывает сомнение. До сих пор слово "Нурджулар" применялось по отношению к организации последователей Саида Нурси (или к последователям его ученика Фатхуллы Гюлена) в самой Турции и к их реальным или предполагаемым представителям в России. Последние никакой видимой организованной деятельности не вели, и даже в уголовном деле по пропаганде "Нурджулар", ведущемся в Набережных Челнах с перерывами с 2005 года, насколько нам известно, обвиняемые так и не появились. Однако сомнений в том, что санкциям будут подвергаться именно российские последователи Нурси, нет. Основания для запрета организации неизвестны. Видимо, таковым считается решение суда 2007 года о признании экстремистскими русских переводов книг Нурси, которое в настоящее время оспаривается в Европейском Суде по правам человека. У нас нет никаких сведений о том, что российские последователи Нурси были причастны к какой-либо насильственной деятельности, мотивированной их убеждениями, или к пропаганде ненависти.

Показательно, что решение Верховного суда, потенциально имеющее серьезные последствия для многих последователей Нурси, которые могут быть причислены к этой организации, до сих пор не опубликовано (как и знаменитое решение 2003 года о признании 15 организаций террористическими). Это порождает странную правовую коллизию: решение суда нельзя оспорить и даже получить, не доказав своей непосредственной заинтересованности в деле. Доказывание же личной заинтересованности с большой вероятностью приведет к уголовному преследованию интересующегося [11].

Между тем в Татарстане продолжается давление на татаро-турецкие лицеи, связанное с тем, что в них сильно влияние именно последователей Нурси. И, безусловно, запрет "Нурджулар" лишь будет способствовать дальнейшему ухудшению положения этих лицеев.

Объектом явно неправомерного применения антиэкстремистского законодательства становятся и вполне официальные мусульманские группы.

Особую тревогу вызывает отчетливо наметившаяся тенденция использовать государство и, в частности, антиэкстремистское законодательство для разрешения сугубо религиозных споров внутри ислама.

Так, например, сам факт выступления в пользу ваххабизма не раз фигурировал в уголовных обвинениях. Юридически эти обвинения основаны на том, что в России запрещена "Книга единобожия" основателя ваххабизма, хотя запрет религиозного трактата XVIII века — действие очень спорное. В частности, такое обвинение фигурировало в приговоре имаму Саиду Байбурину, вынесенном 16 апреля 2008 г. Орджоникидзевским районным судом Уфы. Байбурин был признан виновным в публичных призывах к экстремистской деятельности (ч. 1 ст. 280 УК РФ) и приговорен к полутора годам лишения свободы в колонии общего режима [12]. На наш взгляд, доказательства вины, представленные на процессе, выглядят совершенно недостаточными. Однако в данном случае нам важно отметить другое. В приговоре самым значимым моментом было то, что Байбурин является приверженцем ваххабизма и распространял "Книгу единобожия". Для приговора это как раз несущественно: даже если является и распространял — это нарушение КоАП, а не УК. Утверждения же экспертов со стороны обвинения, что Байбурин возбуждал ненависть к тем или иным группам населения, не подтверждены даже цитатами, а обвинение имама в призывах использовать насилие к противникам ваххабизма подтверждал лишь один из свидетелей обвинения. Рассмотрение апелляционной жалобы на приговор началось 30 мая 2008 г., однако, насколько нам известно, оно еще не закончено, между тем в ноябре, сразу после освобождения из колонии, Байбурин был экстрадирован в Казахстан.

Большой резонанс вызвала до сих пор не завершившаяся история с попыткой признания экстремистским веб-сайта "Ислам как он есть", связанного с одной из мечетей Самары. Сайт был закрыт только за то, что в одной из опубликованных на нем (и, кстати, еще на целом ряде сайтов) статей утверждалось, что мусульманам не следует праздновать Навруз. Суд счел этот сугубо богословский вопрос заслуживающим административного преследования и в марте 2008 года признал весь сайт экстремистским материалом. Ответчикам удалось обжаловать решение суда, и дело было направлено на новое рассмотрение, которое не началось до сих пор, так как судебное следствие не может найти экспертов. Между тем доступ к сайту неправомерно прекращен, а региональное управление ФСБ дезинформирует общество, заявляя, что основанием для закрытия сайта стало вступившее в силу решение суда.

Очередное уголовное дело по ст. 282 УК было возбуждено против лидера набережночелнинского Татарского общественного центра (ТОЦ) Рафиса Кашапова. Дело было заведено по факту публикации статьи Р. Кашапова "Нет христианизации", в которой он выражал протест против якобы имевшего место в одном из родильных домов Набережных Челнов крещения новорожденных без согласия родителей, но рассматривал этот факт в более широком контексте преследований татарского ислама в прошлом и настоящем. Сам факт недобровольного крещения позже опровергался, но к концу следствия в обвинительном заключении Кашапова присутствовало уже несколько других текстов ТОЦ, опубликованных в 2007-2008 годы [13]. 22 января 2009 г. начался суд по этому делу.

Преследование иных религиозных групп

После того, как провалились попытки предыдущих лет ликвидировать целый ряд религиозных организаций по формальным основаниям [14], в 2008 году явно обозначилась тенденция преследования религиозных групп, представляемых в медийном пространстве как "секты", с помощью антиэкстремистского законодательства.

Наиболее массированной атаке подверглись организации Свидетелей Иеговы. В Свердловской области в мае 2008 года было вынесено антиэкстремистское предупреждение, которое организация пыталась оспорить в суде, но проиграла (выиграно дело было только в марте 2009 года). А в июне там же было возбуждено уголовное дело по ст. 282 УК. Одновременно прокуратура потребовала признать экстремистскими журналы организации "Сторожевая башня", "Пробудитесь" и "Приближайся к Иегове". В июле начался процесс по ликвидации общины Свидетелей Иеговы в Таганроге. Поводом для иска стали два не оспоренных антиэкстремистских предупреждения, вынесенных организации в конце 2007 года.

Одновременно стало очевидно, что зачастую даже обычный административный произвол применительно к "чужим религиям" теперь преподносится как "борьба с экстремизмом". Ярким примером этого стало вынесение антиэкстремистского предостережения нескольким собственникам за то, что те собирались предоставить Свидетелям Иеговы помещения для проведения богослужений. Прокуратура Башкортостана сочла возможным мотивировать свои действия так: "Нетрадиционное для России учение Свидетелей Иеговы основано в конце 70 годов в США, и, по мнению представителей традиционного христианства, является сектой" [15].

И не только "Свидетели Иеговы" стали объектом антиэкстремистского давления. Так, предупреждение о недопустимости экстремистской деятельности получили московские баптисты, которых раньше никто не рассматривал в контексте угрозы общественной безопасности.

Антиэкстремистским преследованием завершилась и история пензенских затворников и их лидера Петра Кузнецова [16].

30 апреля 2008 г. Бековский районный суд Пензенской области признал пять книг П. Кузнецова экстремистскими материалами. Экспертиза установила, что во всех материалах содержится "явная и скрытая пропаганда религиозной, национальной ненависти, явная и скрытая пропаганда насилия". Кроме того, прокуратура утверждает, что содержание книг "может вызвать у человека негативные эмоции, повлиять на психофизиологическое состояние, привести к различным поведенческим реакциям и при особых обстоятельствах спровоцировать агрессивное, возбужденное, аморальное поведение". Не читав самих книг, сложно судить, было ли правомерным решение о признании их экстремистскими, однако формулировка прокуратуры вызывает некоторые сомнения. Скрытая пропаганда и возможное влияние на настроение, поведение и мораль человека представляются нам слишком общими характеристиками, далекими от определения экстремизма, особенно если речь идет о религиозно-мотивированных сочинениях.

Сам П. Кузнецов через несколько месяцев был осужден по ст. 282 УК и отправлен на принудительное психиатрическое лечение.

Но не только маргинальные православные группы могут стать объектом антиэкстремистского правоприменения. В октябре 2008 года была предпринята попытка возбудить уголовное дело в отношении владельца сайта "Православие и ислам" Юрия Максимова по ч. 1 ст. 282 УК. Разбирательство было инициировано УФСБ по Самарской области, которое в октябре 2008 года передало материалы в Москву (по месту нахождения сайта), где благополучно завершилось отказом в возбуждении уголовного дела [17]. Сайт посвящен вероучительной полемике с исламом с православных позиций. ФСБ обратило внимание на текст православного священника-миссионера Александра Миропольского "Мнимое благочестие Мухаммеда", написанный на рубеже XIX-XX веков. Несмотря на то, что московские следователи не нашли ничего противозаконного в републикации текста, доступ к сайту на некоторое время был прекращен по инициативе владельца [18], а УФСБ по Самарской области объявило, что работа сайта была пресечена "на основании судебного решения в установленном законом порядке", что являлось откровенной дезинформацией.

В конце 2008 года стало известно, что 26 августа в Краснодарском крае были признаны экстремистскими четыре материала движения "Фалуньгун": русский перевод трактата о духовной практике "Фалуньгун"; два информационных бюллетеня и русский перевод доклада канадских правозащитников об изъятии органов у практикующих "Фалуньгун" в Китае. Основанием для запрета материалов стали выводы экспертов о том, что в этих материалах "имеются высказывания, вызывающие вражду и неприязнь к людям, не относящимся к данному религиозному объединению, провозглашающие исключительность и превосходство последователей религиозного объединения :Фалуньгун; наряду с неполноценностью всех остальных людей на основании их непринадлежности к вышеуказанному религиозному объединению, а также высказывания побудительного характера к враждебным действиям по отношению к официальным властям Китая", а также то, что, по мнению психолога, "в сознании граждан, не обладающих специальными познаниями в области религии, истории, культуры и искусства, символика и атрибутика в книгах и информационных листках может восприниматься как сходная с нацистской символикой и атрибутикой (при условии отсутствия предварительного ознакомления с текстом и его смысловой нагрузкой)".

Ни утверждение превосходства собственной религии, ни враждебные высказывания в адрес китайских властей, ни возможность того, что невежественный зритель — именно зритель, так как подразумевается "отсутствие ознакомления с текстом" — неправильно поймет традиционную солярную символику Фалунь Дафа, не являются поводами для причисления этих материалов к экстремистским. Между тем, как уже не раз показывала репрессивная практика в отношении мусульманских групп, запрет текстов сам по себе может стать основанием для дальнейшего преследования практикующих "Фалуньгун" в России.

Преследование за "оскорбление религиозных чувств"

Помимо неправомерного преследования представителей религиозных групп, объектом репрессий становятся и нерелигиозные организации или активисты, позволившие себе высказать более или менее резкую критику религиозных воззрений как таковых.

Так, в мае 2008 года были предъявлены обвинения в возбуждении религиозной и национальной ненависти организаторам выставки "Запретное искусство — 2006" [19], известному правозащитнику Юрию Самодурову и не менее известному искусствоведу Андрею Ерофееву. Из содержания обвинительного заключения, однако, совершенно ясно, что обвиняются они в богохульстве, а именно в оскорблении христианской символики. Суд над организаторами выставки начался летом 2008 года (осенью в процессе был сделан перерыв из-за болезни А. Ерофеева, но в феврале 2009 года процесс возобновился).

Еще более громким скандалом стала попытка преследования телеканала "2х2", специализирующегося на показе анимационных фильмов "для взрослых". Ранее канал неоднократно подвергался резкой критике со стороны различных религиозных организаций, которые пытались привлечь его к ответственности "за аморальность", и мы не ставим под сомнение право религиозных лидеров на такую критику. Но наиболее успешной и опасной для свободы выражения и свободы совести следует признать именно "антиэкстремистскую" атаку на канал. Началась она в марте 2008 года, в преддверии продления лицензии канала на вещание, с заявления представителей Российского объединенного союза христиан веры евангельской (пятидесятников) (РОСХВЕ), что "на телеканале через мультипликационные фильмы круглосуточно идет массированная накачка сознания несовершеннолетних идеологией разврата и других пороков, безжалостности и жестокости, пропагандой гомосексуализма, религиозной ненависти и нетерпимости". В течение короткого времени к требованиям протестантов присоединились представители еврейских и мусульманских религиозных организаций, некоторые православные активисты (но не руководство РПЦ). К сентябрю это недовольство было оформлено в обращение РОСХВЕ и ряда других религиозных лидеров в Следственный комитет при Генеральной прокуратуре с требованием не только закрыть канал, но и возбудить уголовное дело, в первую очередь — в связи с показом телеканалом "2х2" мультсериала "Южный парк". Вскоре после этого депутат Мосгордумы Людмила Стебенкова обратилась к Генеральному прокурору с требованием лишить канал лицензии за трансляцию уже другого мультсериала — "Папский городок" ("Popetown"), в котором депутат усмотрела "экстремизм" и "религиозную ненависть".

8 сентября 2008 г. Басманная межрайонная прокуратура города Москвы вынесла каналу предупреждение за один из выпусков сериала "Мультипликационные войны". Абсурдность этого акта прокуратуры вышла за все обычные пределы: дело в том, что в этом мультфильме в пародийной ключе обсуждается проблема религиозной политкорректности (в частности, вопрос, можно ли в мультфильме показывать пророка Мухаммеда), и положительные персонажи самого мультфильма ведут себя вполне корректно. Телеканал обжаловал предупреждение в суде, суд до сих пор не состоялся, а после того, как 16 октября лицензия на частоту была продлена, кампания по травле канала вскоре сошла на нет.

Зачастую претензии со стороны верующих, требующих возбуждения уголовных дел за оскорбление их религиозных чувств, выглядят просто смешно — как, например, заявление православных активистов, усмотревших возбуждение ненависти к православным в комментарии, данном режиссером Иваном Дыховичным, по поводу освящения военных бомбардировщиков: "Дураки все эти священники!" Однако количество подобных обращений неуклонно растет, бессмысленно расходуются ресурсы правоохранительной системы, создаются проблемы для людей и организаций, и не помышлявших о возбуждении религиозной ненависти.

Например, была предпринята попытка привлечь к уголовной ответственности по ст. 282 УК редактора сайта нижегородской газеты "Новое дело" Наталью Ищенко. Накануне Рождества, 4 января 2008 г., Ищенко под псевдонимом "Наталия Волгина" опубликовала в газете статью "Возлюбленная Христа", которая представляла собой популярный пересказ нескольких религиозных, исторических и даже художественных источников — от канонической Библии и апокрифических евангелий до Дэна Брауна, — где упоминается Мария Магдалина. Группа верующих обратилась в прокуратуру, которая начала проверку, назначив экспертное исследование публикации, к проведению которого были привлечены лингвисты и религиоведы.


ПРЕСЛЕДОВАНИЯ, СВЯЗАННЫЕ С КРИТИКОЙ ПРАВООХРАНИТЕЛЬНЫХ ОРГАНОВ

Наиболее заметные попытки ограничения свободы высказываний с помощью антиэкстремистского законодательства связаны с критикой правоохранительных органов. Причем касалось это не только СМИ, но и частных лиц и организаций.

Наиболее общественно опасная часть этой неправомерной практики связана с критикой действий силовиков и/или чиновников высшего звена на Северном Кавказе [20]. "Антиэкстремистское" преследование, как правило, строится на признании экстремистскими обвинений, высказанных в адрес силовиков и чиновников, в том, что их деятельность не препятствует и/или потворствует росту экстремистских/террористических настроений и активности. Подобные высказывания рассматриваются как клеветнические обвинения чиновников в экстремистской деятельности, что в соответствии с нынешней редакцией закона само по себе является экстремизмом. При этом факт клеветы либо не доказывается в судебном порядке вовсе, либо же преследование начинается еще до завершения рассмотрения процессов по соответствующей статье УК (такой способ преследования мы отмечали и в предыдущем докладе).

Преследования СМИ

Наиболее трагичной в 2008 году стала история преследования сайта "Ингушетия.Ру". Первая попытка закрыть оппозиционный тогдашнему руководству республики сайт была предпринята в марте 2008 года: прокуратура Ингушетии обратилась в Верховный суд России с требованием закрыть сайт на том основании, что по факту одной из публикаций сайта было возбуждено дело по ст. 282 УК. Однако Верховный суд России этот иск не удовлетворил.

После этой неудачи в апреле-мае была предпринята еще одна попытка. Сначала 3 апреля без уведомления ответчика Назрановским судом было признано экстремистским материалом интервью с видным деятелем ингушской оппозиции Мусой Келиговым, перепечатанное из газеты "Время новостей" [21], которая с этим текстом не имела никаких проблем. 10 апреля тот же суд признал экстремистскими еще ряд материалов сайта, однако каких именно, нам неизвестно.

В интервью Келигова явно не было ничего противозаконного, но нельзя отрицать, что в ряде публикаций "Ингушетии.ру" содержались ксенофобные высказывания, в первую очередь в отношении осетин [22], поэтому решение от 10 апреля, возможно, было и обоснованным.

В мае в Кунцевском суде Москвы начался процесс о закрытии сайта на основании апрельских судебных решений. По существу редакции "Ингушетии.Ру" предъявлялись претензии в подстрекательстве против властей и в ксенофобии [23]. По крайней мере, обвинения в подстрекательстве лишены оснований: к бунту, к насилию, к массовым беспорядкам сайт не призывал. Непримиримая оппозиционность к президенту М. Зязикову и усилия по организации массовых протестов — это еще не экстремистская деятельность, даже если в ходе этих протестов кто-то из участников нарушал закон [24].

6 июня 2008 г. Кунцевский суд вынес решение о закрытии "Ингушетии.Ру", которое вступило в силу после неудачной кассации в Мосгорсуде 12 августа. Более того, у владельцев сайта было отобрано даже доменное имя, что стало, насколько нам известно, первым и пока единственным прецедентом такого рода в антиэкстремистской практике.

Однако после того как 31 августа владелец сайта Магомед Евлоев был убит в Назрани сотрудниками ингушского МВД, давление на сайт резко снизилось: уже 4 сентября было отменено решение о признании републикации интервью Келигова экстремистским, сайт возобновил работу под новым доменным именем ingushetia.org, и преследованию, насколько нам известно, он больше не подвергается.

Кроме сайта ингушской оппозиции, массированной атаке в 2008 году подверглись две дагестанские газеты — "Черновик" и "Время действий".

Проверки двух публикаций "Времени действий" начались в сентябре. В декабре Россвязькомнадзор подтвердил (на наш взгляд, необоснованно) наличие "признаков призывов к экстремистской деятельности и разжиганию межнациональной розни". Речь шла о статьях, критикующих методы работы МВД и ФСБ в республике. Дальнейший ход расследования, по всей видимости, был приостановлен после того, как эксперты, анализировавшие материалы газеты, заявили, что они на самом деле не выдавали однозначно негативного заключения.

"Черновик" в июле получил предупреждение о недопустимости экстремистской деятельности, а в августе против его главного редактора Надиры Исаевой было возбуждено уголовное дело по ч. 2 ст. 280 и ч. 1 ст. 282 УК. Единственным основанием для этого, кроме собственно критики брутальных методов правоохранительных органов в борьбе с исламистским подпольем, стало цитирование одного из лидеров боевиков в ряду других цитат, иллюстрирующих проблему терроризма и борьбы с ним в этом регионе. (В феврале 2009 года следствие было закончено и обвинение было предъявлено только по одной статье — ч. 2 ст. 282 УК — самой Н. Исаевой и ч. 1 ст. 282 УК — троим журналистам газеты. Возбуждение вражды (в обвинении имелось в виду "между представителями главного этноса РФ и лицами кавказской национальности", а также к сотрудникам правоохранительных органов).

Преследования частных лиц и организаций

Основная тенденция преследования частных лиц и организаций также связана с критикой правоохранительных органов и примыкающей к ней критикой властей.

В 2008 году условным обвинительным приговором завершилось дело сыктывкарского блогера Саввы Терентьева, опубликовавшего в 2007 году комментарий к сообщению о милицейском произволе, агрессивный по отношению к милиции в целом. Терентьев был осужден на один год лишения свободы условно, а милиционеры в результате этого процесса были официально признаны социальной группой. Как мы уже не раз писали, такое понимание "социальной группы", защищаемой нашим уголовным правом, явно неверно, а само высказывание Терентьева не представляло общественной опасности, так как было изолированной репликой, имевшей (до начала громкого скандала) очень узкий круг читателей.

Практика же преследования за публикации в блогах продолжилась. Причем если в деле Терентьева политического подтекста не было, то в заведенном уже в 2008 году уголовном деле против Дмитрия Соловьева — за публикацию нескольких критических заметок против милиционеров и сотрудников спецслужб — такой подтекст очевиден: Д. Соловьев — активист движения "Оборона".

Так и не завершились в 2008 году истории преследования двух северокавказских общественных организаций: Совета старейшин балкарского народа — за критику президента Кабардино-Балкарии Арсена Канокова, в частности, за методы борьбы с терроризмом, и "Голоса Беслана" — за распространение в 2005 году открытого письма, в котором бездействие федеральных властей в расследования бесланской трагедии называлось косвенным пособничеством террористам [25].

Суд по делу "Голоса Беслана" начался 21 марта 2008 г., но застопорился из-за того, что в организации к моменту начала суда произошел раскол и нынешнее ее руководство формально не имеет отношения к предмету разбирательства. Перспективы истца в этом деле выглядят кисло: запрошенная правоохранительными органами Северной Осетии независимая лингвистическая экспертиза не выявила в тексте признаков экстремизма.

Застопорилось и дело ССБН: в марте 2008 года Верховный суд России отменил вердикт республиканского суда о ликвидации организации и отправил дело на новое рассмотрение. 12 мая начался повторный процесс, который пока не завершен. Однако при этом деятельность организации приостановлена, и ССБН является единственной организацией, внесенной Минюстом в "Перечень общественных и религиозных объединений, деятельность которых приостановлена в связи с осуществлением ими экстремистской деятельности" [26]. (Решение о приостановлении деятельности ограничено законом сроком в шесть месяцев. Нам неизвестно, продлевалось ли судебное решение о приостановление деятельности ССБН, или эта организация остается в Перечне просто из-за технической ошибки.)

Преследования за цитирование

Довольно активно начала проявляться тенденция, обозначенная еще в 2007 году: преследование СМИ за цитирование тех или иных высказываний.

Самым удивительным таким случаем является предупреждение Россвязькомнадзора, которое буквально через несколько часов (!) после публикации получила "Новая газета в Петербурге" — за статью "Летние лагеря для генацвале". Автор статьи выражал возмущение намерением Движения против нелегальной иммиграции (ДПНИ) провести рейды по выявлению граждан Грузии, проживающих в России. В приложении к статье приводилось соответствующее высказывание одного из активистов ДПНИ. При этом действия самого Движения внимания правоохранительных органов не привлекли.

Этот пример, который нельзя счесть единичным [27], показывает, что неопределенность правовой рамки в совокупности с широкой политической антиэкстремистской кампанией становятся помехой обсуждению проблем ксенофобии и дискриминации в масс-медиа.

Редакция обжаловала предупреждение в арбитражном суде, но суд принял решение, что это дело должно рассматриваться в суде общей юрисдикции. Между тем по сложившейся практике предупреждения СМИ, как правило, рассматриваются именно в арбитражных судах. А к моменту получения отказа истек срок обжалования предупреждения. Таким образом, "Новая газета в Петербурге" оказалась в процессуальном тупике, возникшем из-за лакуны в законе. Редакция обжаловала отказ в арбитражном суде следующей инстанции. (16 марта 2009 г. этот иск был выигран, и арбитражный суд должен будет рассмотреть правомерность предупреждения.)

Фактически за цитирование ведется преследование и уже упоминавшейся дагестанской газеты "Черновик". А журнал "Русский Newsweek" получил предупреждение за републикацию одной из датских карикатур на пророка Мухаммеда в качестве иллюстрации к информации о скандале двухлетней давности.


РАСШИРЕНИЕ АНТИЭКСТРЕМИСТСКОГО ПРАВОПРИМЕНЕНИЯ

Общее количество случаев неправомерного применения антиэкстремистского законодательства посчитать практически невозможно. Соответствующая статистика ведомств, особенно прокуратуры, непрозрачна. Однако по целому ряду признаков можно судить о том, что практика эта расширяется, хотя и не по всем направлениям.

Например, сохраняется, но не расширяется практика массового изъятия агитационных материалов, подготовленных к определенным мероприятиям, под предлогом "проверки на экстремизм". Эта незаконная практика распространяется и на крайне левые (малотиражные издания "За рабочую власть! Марксистская газета" и "Что делать?", выходящие в Петербурге [28]), и на крайне правые материалы (накануне "Русского марша — 2008" в Москве изъяли большую часть тиража стикеров ДПНИ).

Большую тревогу вызывает решение Верховного суда России от 11 сентября 2008 г. по иску Союза правых сил об отмене результатов выборов в Государственную Думу — в части, касающейся изъятия тиражей агитационных материалов только на основании подозрений в экстремизме. В этой части решения Верховный суд, пусть и не прямо, заявил, что считает допустимой практику массового изъятия материалов до каких-то бы то ни было экспертных заключений или без какой-либо связи с делами об экстремистской деятельности.

Стала малозаметной, но не исчезла и практика снятия кандидатов с выборов под антиэкстремистскими предлогами. Так, 17 марта 2008 г. окружная избирательная комиссия в Саратове аннулировала регистрацию кандидата от КПРФ Сергея Михайлова, главного редактора газеты "Саратовский репортер", на том основании, что он утратил право быть избранным, так как виновен в распространении экстремистских материалов. Речь шла о статьях в газете, по которым еще в 2007 году ей были вынесены предупреждения. Оба эти предупреждения, по нашему мнению, были неправомерными, и одно из них, связанное с известным скандалом про Путина в форме Штирлица, было позже снято [29]. Однако вне зависимости от оценки этих публикаций Михайлова в соответствии с избирательным законодательством не могли отстранять за это от выборов, так как статьи писал не он. И действительно, 24 апреля суд отменил решение избиркома. Но выборы к этому времени закончились.

В 2008 году начала расширяться практика применения ст. 282² УК ("Участие в деятельности запрещенной организации"). Без каких-либо дополнительных обвинений приговоры по этой статье выносились и продолжают выноситься только членам "Хизб ут-Тахрир", но они перестали быть "монополистами" в качестве осужденных по этой статье Уголовного кодекса.

Мы не считаем ст. 282² УК вредной или противоправной, но оправданным ее применение можно считать, только если особая опасность запрещенной организации должным образом доказана в суде. Мотивировка решения Верховного суда по "Хизб ут-Тахрир" до сих пор неизвестна. Доказательства были достаточными по делу "инглингов" в Омске в 2004 году и, скорее всего, по делу татарстанского отделения РНЕ в 2003 году (осужденным в 2008 году членам этой организации вменялись, помимо ст. 282², и насильственные преступления). Запрет Национал-большевистской партии был обоснован очень плохо, что стало окончательно ясно к апрелю 2008 года [30].Однако 1 апреля 2008 г. Верховный суд в пересмотре дела отказал. Таким образом, на сегодняшний день запрет НБП основан на одной судебной ошибке и двух мнениях прокуратуры, не подтвержденных в завершившихся уголовных делах.

В 2008 году против активистов НБП было заведено не менее пяти уголовных дел по ст. 282² УК. Во всех случаях эта статья не была единственной, но добавлялась к статьям, по которым нацболов судили за участие в акциях, наказание за которые не может быть строгим: например, за отказ платить в ресторане в знак протеста против роста цен. Оба вынесенных в 2008 году приговора по этим делам были условными (но в марте 2009 года в Хабаровске и в Москве были вынесены и первые приговоры к реальному лишению свободы, включавшие ст. 282²).

Федеральный список экстремистских материалов

В 2008 году стремительно увеличивался Федеральный список экстремистских материалов. С конца 2007 года он вырос почти в четыре раза (с 79 до 301 пункта) [31].

Уже совершенно очевидно, что значительная часть практики обращения в суды с заявлениями о признании материалов экстремистскими складывается следующим образом: при расследовании дела по "экстремистским" уголовным статьям во время обысков у фигурантов изымается какое-то количество материалов (литературы, видео и т.п.), и все, что кажется следователям достаточно подозрительным, прокуратура требует признать экстремистским материалом. Никаким другим рациональным образом нельзя объяснить попытки признания экстремистскими классической биографии Гитлера, написанной Иоахимом Фестом, или запрет "Завещания" аятоллы Хомейни [32].

Основания, по которым принимаются подобные решения, нередко сомнительны. То, что суд опирается на ту или иную разновидность научной экспертизы, далеко не всегда улучшает качество приговора. Во-первых, экспертиза сама по себе не может быть единственным источником для приговора, так как эксперт не вправе давать правовую оценку (и его нельзя об этом спрашивать), но на практике очень часто именно так и происходит. Во-вторых, выводы самой экспертизы нередко не подкреплены доказательствами, то есть суду предлагается поверить эксперту на слово. В-третьих, качество экспертного знания часто вызывает большие сомнения, так как привлекаются эксперты, имеющие некую смежную квалификацию, но явно недостаточную для данного дела.

Еще одной постоянной проблемой, провоцирующей расширение неправомерной репрессивной практики, является крайне низкое качество самого списка. Например, "Бугурусланский", "Магнитогорский", "Туймазинский" списки, в общей сложности включающие 42 пункта, вообще не содержат никаких выходных данных. Фактически бóльшая часть Федерального списка адекватно не атрибутирована, и, соответственно, невозможно понять, какие именно материалы были запрещены.

Между тем подобная проблема уже породила как минимум одно уголовное дело. 16 мая в Москве прокуратура возбудила уголовное дело по ч. 1 ст. 282 УК в отношении Асламбека Эжаева, заведующего издательским отделом Московского исламского университета при Совете муфтиев России. Эжаев переиздал книгу Мухаммада Али аль-Хашими "Личность мусульманина в том виде, который стремится придать ей ислам с помощью Корана и Сунны". Причем издательство завершило распространение книги уже после ее запрета, но раньше, чем она появилась в федеральном списке, и обвиняемый утверждал, что о запрете просто не знал. Только в начале 2009 года обвинения по ст. 282 были сняты, так как защите удалось доказать, что тексты запрещенного издания и публикации Эжаева не идентичны. Но это означает, как минимум, что пришлось добиваться сличения этих текстов. Практика же изъятия книги с таким названием из магазинов, мечетей и у частных лиц сличения текстов явно не предусматривает.

После протестов мусульманской общественности и правозащитников проблема была осознана на уровне Администрации Президента, был также поднят вопрос об определении критериев при внесении некоторых исламских книг в Федеральный список экстремистской литературы, предложено даже создание специального экспертного совета. Однако, с одной стороны, дальше предложения о совете дело пока не сдвинулось, а с другой — создание совета именно по мусульманской литературе стало бы типичным примером избирательного подхода: ведь в список включены самые разнообразные тексты. Если уж государство настаивает на сохранении столь проблематичного инструмента, как список запрещенных материалов, то логичнее было бы пойти по пути минимизации потенциального вреда. Это могло бы предполагать уточнение критериев запрета материалов, облегчение процедуры обжалования решений, создание нормативного акта о библиографическом качестве списка, разработку порядка доступа к запрещенным материалам и т.п.

Неправомерные преследования пропагандистов ненависти

Особенно сильно дезориентирует общество применение антиэкстремистского законодательства в отношении групп и людей, действительно занимающихся противоправной деятельностью (например, агрессивной ксенофобной пропагандой), но по эпизодам, не являющимся противоправными.

Таким примером преследования в целом ксенофобного издания может стать первая попытка закрытия газеты "Дуэль", которой в феврале 2008 года в суде второй инстанции удалось добиться отмены решения о закрытии на основании двух неправомерных предупреждений Россвязьохранкультуры [33]. Впрочем, позже газета была закрыта по другим, вполне правомерным, на наш взгляд, предупреждениям. Но сам материал, за которое выносились первые предупреждения ("Ты избрал — тебе судить"), был в 2008 году признан экстремистским, хотя, на наш взгляд, оснований для этого не было.

Наиболее ярким примером стало преследование газеты "Новый Петербург", систематически занимавшейся ксенофобной пропагандой и неоднократно становившейся объектом обращений в правоохранительные органы.

Однако кампания по ликвидации газеты началась только после того, как она стала поддерживать "марши несогласных". В короткий срок газета получила несколько предупреждений, начался процесс по ее закрытию, выпуск газеты по решению суда был приостановлен, а в феврале 2008 года было вынесено решение о закрытии газеты. Тогда попытки руководства газеты обжаловать судебное решение успеха не имели: 13 мая Верховный суд подтвердил правомерность решения петербургских судей. При закрытии газеты рассматривались две статьи — "Почему мы пойдем 25 ноября на :Марш несогласных;!" редактора газеты Николая Андрущенко и "Вот настоящий кандидат!" Константина Черняева. Оба текста экстремистскими явно не являются, как и третий, за который газета получила позже еще одно предупреждение — статья "Пора покупать оружие. Как путинские опричники убивают души и веру".

Параллельно самому Н. Андрущенко было предъявлено обвинение по ст. 280 УК за четыре статьи в газете (включая две из вышеназванных), и оснований для такого обвинения тоже явно не было [34].

После длительных судебных разбирательств и неоднократных обращений в Верховный суд, лишь в начале января 2009 года удалось добиться окончательной отмены предупреждений Россвязьохранкультуры за две упомянутые статьи Н. Андрущенко и основанного на нем решения о закрытии газеты. Все это время газета не выходила.

Преследование "Нового Петербурга" стало формальным поводом для давления на правозащитников, не имеющих никакого отношения к этой газете. 4 декабря 2008 г. был проведен обыск в петербургском отделении общества "Мемориал" под надуманным предлогом сотрудничества организации с экстремистами (конкретно — с "Новым Петербургом"). На момент написания доклада продолжаются попытки оспорить законность обыска. Между тем один российский дипломат уже позволил себе сделать публичное заявление на международном форуме, что "Мемориал" якобы вовлечен в финансирование экстремистской деятельности. Никаких объяснений и, тем более, извинений по поводу этого заявления организация не получила.

Абсурдное применение

На общем фоне роста правоприменительной практики растет и количество прямо абсурдных случаев. Безусловно, происходит это в первую очередь из-за нечеткости формулировок закона, на которую неоднократно указывали эксперты.

Приведем лишь несколько разнообразных примеров подобной практики.

12 февраля 2008 г. за публикацию статьи известного пермского активиста Игоря Аверкиева "Путин — наш хороший Гитлер" получила предупреждение газета "За человека". В это же время проводилась проверка по факту наличия в тексте состава ст.ст. 280 и 282 УК. Сам И. Аверкиев уголовного преследования избежал, однако предупреждение с газеты снято так и не было.

В августе в Свердловской области "за экстремизм" был запрещен к показу предвыборный ролик кандидата, конкурирующего с представителем "Единой России". В ролике актер, в частности, произносил поговорку "Сытый голодного не разумеет". В решении суда указывалось на недопустимость возбуждения социальной ненависти между богатыми и бедными.

Но самым анекдотичным стало предупреждение, вынесенное одному из петербургских магазинов за торговлю японским мультфильмом-аниме под названием "Зона 88", поскольку в сочетании креста (совершенно не похожего на свастику) и цифр "88" в названии мультфильма прокуратура усмотрела наци-скинхедскую символику.

Подобная реакция государства не только небезобидна для объектов внимания (которые несут не только репутационные, но и материальные потери), но и наносит удар по репутации самих правоохранительных органов.

Так, например, весной 2008 года разразился скандал в связи с предостережением о недопустимости экстремистской деятельности, вынесенном Новосибирской областной прокуратурой известному реконструктору военной техники Вячеславу Веревочкину. В одном из сел области в марте была устроена инсценировка боя между советским танком Т-34 и немецким танком "Прага" — как представление в стиле "исторической реконструкции". В обеих машинах, что вполне естественно, сидели люди в соответствующей одежде и с соответствующей символикой. На немецком танке было стилизованное изображение белого креста. За эту символику и было вынесено предостережение. Таким образом, прокуратура не только приняла военный крест Вермахта за нацистскую символику, но и вынесла предупреждение, очевидно игнорирующее контекст ее использования. История попала в СМИ в качестве анекдотического примера применения антиэкстремистского законодательства, но прокуратура области вместо того, чтобы признать абсурдность претензий, стала настаивать на их правомерности [35].

Проблема заключается в том, что в инсценировке боя, по всей видимости, действительно принимали участие какие-то праворадикальные активисты, известные прокуратуре. Однако, на наш взгляд, для их преследования нужно выбирать реальные случаи противоправной деятельности. В противном случае дискредитируется вся уже накопленная (отметим, вполне качественная) практика работы областной прокуратуры в этой области, и ставятся под сомнение последующие действия правоохранительных органов.

Помимо репрессии, прокуратура ведет и профилактику экстремистской деятельности. В основном, она сводится к массовой рассылке предупреждающих официальных писем в разные организации. Масштаб такой профилактики стремительно растет — 29 тысяч актов прокурорского реагирования за январь-сентябрь 2008 года по сравнению с 12 тысячами за весь предыдущий год. И явно далеко не всегда эти акты действительно направлены на противодействие экстремизму, даже в столь широком понимании, которое предписано законом. Так, в Калининградской области антиэкстремистское предупреждение было связано с нарушением миграционного законодательства ("ненадлежащим образом осуществляются проверки правильности заполнения принимающей стороной уведомлений о прибытии иностранных граждан"), в Воронежской — под предлогом противодействия экстремизму библиотеки запрашивают об исполнении закона об обязательном экземпляре [36], а в Тульской области в качестве примера борьбы с экстремизмом был назван комплекс мер, предпринятых к местной администрации и семье ребенка, родители которого по религиозным соображениям не отпускали его в школу [37].

Несомненно, что все эти странности в противодействии экстремизму вызваны не политическими причинами. Они происходят из-за нечеткости закона и порожденных им внутриведомственных распоряжений, а также, конечно, из-за некомпетентности ряда чиновников. Настоятельные требования сверху об усилении борьбы с экстремизмом порождают откровенно имитационную деятельность. Об этом свидетельствует, например, огромное количество предостережений и предупреждений библиотекам за хранение и гипотетическую выдачу материалов, признанных экстремистскими. Между тем не урегулировано прямое противоречие, существующее между двумя законами — "О библиотечном деле", обязывающим выдавать любой материал, хранящийся в библиотеке, и "О противодействии экстремистской деятельности", накладывающим запрет на выдачу, — о чем прокуроры не могут не знать.

Примечания

[1] См.: Верховский А. Антиэкстремистское законодательство и злоупотребления при его применении // Ксенофобия, свобода совести и антиэкстремизм в России в 2007 году. М.: Центр "СОВА", 2008. С. 50-88.

[2] Обращаем внимание наших читателей на то, что в этом, как и в других своих докладах, Центр "СОВА" не рассматривает специфическую ситуацию в республиках Северного Кавказа, делая исключения лишь для случаев, связанных с реализацией свободы выражения, так как она находится в русле общей правоприменительной практики. Все остальные практики неправомерного применения антиэкстремистского законодательства на Северном Кавказе отслеживают и анализируют правозащитный центр "Мемориал", сайт "Кавказский узел", международные правозащитные организации, систематически работающие в регионе.

[3] Предложения включали вполне разумные процедуры установления порядка публикации списков экстремистских материалов и организаций, предложения обязательной публикации списков СМИ и юридических лиц, получивших антиэкстремистские предупреждения, и т.п.

[4] В качестве причины внесения в УК детального описания "враждебной" деятельности называлось то, что сейчас обвинению сложно доказывать собственно "враждебность" деятельности.

[5] В мае 2008 года был принят еще один закон, связанный с функциями Росрегистрации (ФРС). Он носил технический характер и утратил актуальность уже через неделю после вступления в силу. Подробнее об этом см. Кожевникова Г. Радикальный национализм в России и противодействие ему в 2008 году // Центр "СОВА". Национализм и ксенофобия в России. 2009. 19 февраля (xeno.sova-center.ru/29481C8/C84DCA7#r3_2).

[6] Подробнее об этом см.: Кожевникова Г. Радикальный национализм в России...

[7] Помимо ПФО и Челябинской области, руководством ФСБ упоминались Курганская область и Республика Удмуртия, но информации о процессах, прошедших там в 2008 году, нам найти не удалось.

[8] Это относится к "Хизб ут-Тахрир" и "Таблиги джамаат", но не к "Исламской партии Туркестана".

[9] Подробнее об этом важном правовом аспекте проблемы см.: Рябинина Елена. Соглашения Шанхайской Организации Сотрудничества, как "правовая" основа для экстрадиции политических беженцев // Права человека в России. 2008. 2 сентября (hro1.org/node/2933).

[10] Правда, стоит напомнить, что "Аль-Каида" в целом была запрещена в России еще в 2003 году. См. наиболее полный и обновляемый список запрещенных организаций: Список организаций, признанных российскими судами экстремистскими // Центр "СОВА". Национализм и ксенофобия (xeno.sova-center.ru/4DF39C9/A12DD8E).

[11] Несколько лет назад именно это случилось с одним членом "Хизб ут-Тахрир", который вместо запрошенного решения Верховного суда получил уголовный приговор.

[12] С. Байбурин, имам одной из уфимских мечетей, был арестован в Уфе в мае 2007 года, причем первоначально ему инкриминировалось хранение взрывчатых веществ и распространение наркотиков (и то, и другое было явно подброшено в его машину накануне задержания). Позже обвинение было переквалифицировано на ст. 280 УК. Следствие и суд проходили с многочисленными процессуальными нарушениями и завершились в мае 2008 года обвинительными приговором.

[13] К сожалению, мы не располагаем ни полным списком инкриминируемых Р. Кашапову материалов, ни их текстами. Тексты тех статей, которые есть в нашем распоряжении и, предположительно, инкриминируются Кашапову, подтверждают его репутацию татарского националиста, но вызывают большие сомнения в правомерности уголовного обвинения.

[14] Напомним, в 2006-2007 годы иски против России в ЕСПЧ выиграли Свидетели Иеговы, Армия спасения, сайентологи и Церковь евангельских христиан "Благодать Христова".

[15] Проведена проверка соблюдения законодательства о федеральной безопасности и противодействии экстремизму // Прокуратура Республики Башкортостан. Официальный сайт. 2008. 25 августа (www.bashprok.ru/news/4032.html).

[16] Напомним, осенью 2007 года группа православных верующих ушла в добровольный затвор в самодельную пещеру в ожидании конца света. В апреле 2008 года из-за угрозы обрушения пещеры люди вышли на поверхность. Две затворницы скончались во время добровольного заточения.

[17] В мае в Москве прокуратура отказала мусульманским активистам в возбуждении уголовного дела по ст. 282 УК против священника Даниила Сысоева, ведущего активную миссию среди мусульман и резко критикующего ислам.

[18] В начале 2009 года сайт на некоторое время возобновил работу, однако по состоянию на март 2009 года его работа вновь заблокирована.

[19] Напомним, на выставке, проведенной музеем, были представлены работы, отклоненные по тем или иным цензурным соображениям на других выставках в течение 2006 года. Православная общественность сочла мероприятие "антихристианской провокацией", так как на ней фигурировали, помимо прочего, работы, так или иначе искажающие сакральные образы. Подробнее о начале преследования организаторов выставки см.: Верховский А., Сибирева Ольга. Проблемы реализации свободы совести в России в 2007 году // Ксенофобия, свобода совести и антиэкстремизм в России в 2007 году. М.: Центр "СОВА", 2008. С. 112-113.

[20] Причем касается это не только непосредственно северокавказских СМИ. Так, например, в октябре предупреждение за публикацию обращения ингушских оппозиционеров получила дальневосточная газета "Арсеньевские вести".

[21] "Порядок в республике должны наводить сами ингуши" // Время новостей. 2008. 11 февраля. Текст до сих пор доступен на сайте газеты (www.vremya.ru/2008/20/4/197273.html).

[22] Батаев Алексей. Этническая ксенофобия в интернете: случай сайта INGUSHETIYA.RU // Charta Caucasica. 2008. 2 апреля (caucasica.org/analytics/detail.php?ID=1227).

[23] Обвинения в ксенофобии рассматриваются и в уже упоминавшемся уголовном деле по ст. 282 УК. Остается спорным, достаточно ли они серьезны, чтобы закрывать сайт и тем более преследовать кого-то в соответствии с УК. Возможно, этот вопрос следует решать, учитывая общий низкий уровень этнической толерантности в регионе.

[24] Подробнее об этих событиях в Ингушетии см.: "Они как будто упали с неба!". Контртерроризм, нарушения права человека и безнаказанность в Ингушетии. Доклад Human Rights Watch. 2008. Июнь. С. 87-103.

[25] Подробно история преследования изложена в: Верховский А. Антиэкстремистское законодательство и злоупотребления при его применении... С. 74-75.

[26] Перечень общественных и религиозных объединений, деятельность которых приостановлена в связи с осуществлением ими экстремистской деятельности // Сайт Министерства юстиции (www.minjust.ru/ru/activity/nko/perechen2).

[27] Годом ранее аналогичное предупреждение получила газета "Известия" за публикацию статьи о дискриминационных практиках в Республике Якутия.

[28] Инцидент с конфискацией произошел в конце августа 2008 года.

[29] См. об этом: Верховский А. Антиэкстремистское законодательство и злоупотребления при его применении... С. 79.

[30] Напомним, решение суда о запрете партии опиралось на три эпизода. Один из них — осуждение по ст. 282 УК активистов Челябинской ячейки НБП — был судебной ошибкой: еще до суда партия не только неоднократно заявляла о несогласии с заявлениями челябинских активистов, но и исключила их из своего состава именно за те тексты, за которые они впоследствии были осуждены. Еще два эпизода — разбрасывание листовок в Законодательном собрании Петербурга и вырывание избирательной урны из рук руководителя участкового избиркома в подмосковном Одинцово — к моменту запрета партии не были рассмотрены в судах. 28 ноября 2007 г. петербургское дело было прекращено за примирением сторон, что и дало повод НБП обратиться и заявлением о пересмотре решения о запрете. 26 марта 2008 г. было вынесено решение и по поводу инцидента в Одинцово: обвиняемый нацбол был осужден, однако не по "экстремистским" статьям.

[31] Подробнее о проблемах, связанных с реализацией запрета на материалы см.: Кожевникова Г. Радикальный национализм в России и противодействие ему в 2008 г.

[32] Признано экстремистским материалом Городищенским районным судом Пензенской области 21 февраля 2008 г.

[33] Подробнее об этом см.: Верховский А. Антиэкстремистское законодательство и злоупотребления при его применении... С. 80-81.

[34] Подробнее см.: В Санкт-Петербурге начался суд по делу журналиста Николая Андрущенко // Центр "СОВА". Национализм и ксенофобия. 2008. 20 мая — 3 июля (xeno.sova-center.ru/89CCE27/89CD1C9/B1A85BC).

[35] А 19 июня 2008 г. за демонстрацию нацистской символики на 900 рублей был оштрафован участник постановочного боя Сергей Шмонин.

[36] Закон предусматривает предоставление издателями предоставление обязательного экземпляра изданной продукции в определенное количество библиотек.

[37] Прокурором Тульской области в адрес заместителя губернатора Тульской области, председателя областной Комиссии по делам несовершеннолетних и защите их прав внесено представление об устранении нарушений законодательства о противодействии экстремизма в молодежной среде // Сайт прокуратуры Тульской области. 2008. 30 июня (www.prokuror-tula.ru/news/516/).

Доклад был опубликован на "Полит.Ру" 26 марта 2009 года.