3 мая 2007 года в Берлине состоялся пятый раунд консультаций Россия-ЕС по правам человека (см. пресс-релизы российского МИД и Европейского Союза).

Центр "СОВА" принял участие в ставшей уже традиционной встрече, которую участвующие в консультациях европейские чиновники проводят накануне с представителями российских и международных НПО (российские дипломаты в этих встречах, к сожалению, отказываются участвовать). В этой встрече участвовали с российской стороны "Мемориал", Московская Хельсинкская группа, Центр развития демократии и прав человека, "Демос", "Гражданское содействие", Фонд защиты гласности и "СОВА". Со стороны ЕС были ответственные сотрудники МИДов Германии, Португалии (т.е. нынешнего и следующего председателей ЕС), органов ЕС, омбудсманы ряда западноевропейских стран. Представители российских НПО рассказали о тех проблемах, которые были ранее согласованы в качестве приоритетов нынешнего раунда консультаций, а также высказали свою позицию по недавним событиям в Таллине.

Центр "СОВА" представил нижеследующее краткое сообщение по проблеме злоупотребления антиэкстремистским законодательством и соответствующие рекомендации, а также сообщение и рекомендации о преступлениях на почве ненависти в России.

В последнее время все более серьезной проблемой становится злоупотребление темой противодействия так называемому экстремизму с целью неправомерного ограничения гражданских и политических прав и свобод. Это злоупотребление можно рассматривать на трех уровнях: пропаганды, изменений в законодательстве и правоприменения.

Злоупотребления в пропаганде проявились еще более года назад. На уровне официальной и полуофициальной пропаганды оппозиционеров, вообще не имеющих отношения к национализму, могут называть фашистами и экстремистами.

Термин "экстремизм" был включен в правовую систему, когда в июле 2002 года был принят закон "О противодействии экстремистской деятельности"; он был изменен в июле 2006 года. Он дает определение "экстремизма" посредством длинного списка деяний. Это определение (ст.1 этого закона см. здесь) не устанавливает никаких общих признаков экстремистской деятельности, так что список в определении всегда может быть изменен как угодно, что мы и наблюдали в июле прошлого года.

В одном понятии "экстремизм" смешаны весьма различные действия, от крайне опасных до не представляющих общественной опасности, что открывает путь к произвольному и выборочному правоприменению и даже делает его неизбежным. Столь широкое определение сочетается со сверхжесткими санкциями по отношению к организациям, СМИ и иногда к отдельным людям (см. более подробный анализ ).

Закон "О противодействии экстремистской деятельности" применялся довольно редко, но в последний год и особенно в последние полгода мы видим все больше случаев, когда этим законом и связанным с ним нормами явно злоупотребляют с целью неправомерного ограничения прав и свобод граждан (см. там же). Отметим здесь только те опасные тенденции, которые проявились в правоприменении в последние полгода.

Во-первых, антиэкстремистское законодательство устроено так, что один акт признания человека, группы или текста экстремистскими влечет другие такие же акты - через механизмы "содействия" и "оправдания". Это было продемонстрировано решениями судов в Москве, подтвердивших в конце 2006 года правомерность предупреждения о недопустимости экстремистской деятельности в адрес правозащитной организации "Мемориал" - за публикацию мнения одного из российских муфтиев, Нафигуллы Аширова, отрицавшего наличие призывов к насилию или к ненависти в четырех основных брошюрах партии "Хизб ут-Тахрир", запрещенной в России решением Верховного Суда. Несогласие с решением суда (пусть даже ошибочное) не должно рассматриваться как что-то нелегальное.

Во-вторых, власти все чаще стремятся оказывать давление на газеты и даже закрывать их только за публикацию интолерантных мнений или информации о деятельности тех или иных радикальных групп. Последний пример такого рода - начавшийся в Республике Коми процесс о запрете газеты "Зырянская жизнь". Основное обвинение против газеты - цитирование некорректного высказывания республиканского обмудсмена.

В-третьих, все более расширительно толкуется такое действие, как "возбуждение ненависти и вражды по признаку отношения к социальной группе", предусмотренное, наряду с возбуждением ненависти по другим групповым признакам, в ст.282 УК, но какого-то уточнения понятия "социальная группа" УК не дает. На практике этот элемент ст.282 УК используется для наказания за слишком резкую критику тех или иных властных институтов, что представляется явно чрезмерным ограничением свободы слова. За последние месяцы месяцев в приговорах судов появились возбуждение вражды к "российской армии" (дело Бориса Стомахина) и к "правительству республики" (имеется ввиду республика Марий Эл; дело Виталия Танакова). Сейчас в Республике Коми расследуется аналогичное дело о резком высказывании в адрес полиции.

В-четвертых, применение антиэкстремистского законодательства все более смещается в область противодействия политической оппозиции. Решение Московского городского суда от 19 апреля 2007 г., запретившего Национал-большевистскую партию (НБП) как экстремистскую, пока сложно комментировать на соответствие закону: нужно проанализировать мотивировку решения. Очевидно, что члены НБП совершали немало правонарушений, идеология этой организации в 90-е годы могла быть охарактеризована даже как неофашистская. Но в последние годы НБП сильно изменилась в плане идеологии, а правонарушения, совершаемые в последние годы ее членами, не носят действительно опасного характера. Вряд ли такая строгая мера как запрет, уместна в данном случае.

Если решение о запрете вступит в силу, любое выступление от имени НБП можно будет рассматривать как преступление (ст. 282-2 УК, широко применяемая сейчас к реальным или предполагаемым членам "Хизб ут-Тахрир"; наказание - до 2 или 3 лет лишения свободы), а любую поддержку членов НБП или даже их защиту - как экстремистскую деятельность. Даже при выборочном правоприменении это создаст ситуацию резкого расширения объема неправомерного применения антиэкстремистского законодательства, причем объектом такого правоприменения окажутся демократическая политическая оппозиция и правозащитники.

РЕКОМЕНДАЦИИ

Следует пересмотреть действующее законодательство, и в первую очередь закон "О противодействии экстремистской деятельности", в сторону сужения и конкретизации определения запрещаемых законом деяний. Это позволило бы указанному закону наконец начать работать и помогло бы избежать расширительного и избирательного правоприменения в данной сфере.

Руководители Генеральной прокуратуры и Министерства культуры и массовых коммуникаций должны изучить практику применения антиэкстремистского законодательства и подготовить рекомендации своим сотрудникам, направленные на недопущение злоупотреблений этим законодательством.

Подготовка таких рекомендаций и внесение поправок в законодательство требует серьезного открытого обсуждения с участием не только правоохранительных органов, но и заинтересованных НПО.

Следует, в перспективе, стремиться к тому, чтобы отказаться от использования в законодательстве "политически нагруженного" понятия "экстремизм" и развивать более операциональную и менее подверженную злоупотреблениям при применении концепцию преступлений на почве ненависти.