Слова Илариона, если не брать в расчет контекст, чему реально учит Русская православная церковь общество, можно было бы принять как предложение, пригодное к рассмотрению: согласиться с чем-то положительным, отказаться от отрицательного, поискать компромиссный вариант присутствия духовенства в школе и т.д. Но контекст показывает нам, чему, собственно, стало бы учить православное духовенство наших школьников. Обратимся для начала к самому яркому представителю высшей церковной бюрократии — отцу Всеволоду Чаплину. Он регулярно выступает за отмену основных принципов нашего конституционного строя: разделения властей, многопартийной системы, независимых судов. Фактически это экстремистская, антиконституционная программа, и если действительно опасаться экстремизма, предполагающего подрыв конституционного строя, то Чаплин должен был бы оказаться одним из главных врагов.
Однако если мы обратимся к высказываниям патриарха, который считает, что многопартийная система подрывает единство нашего народа, и тоже ставит под сомнение основные принципы российской Конституции, то выяснится, что Чаплин просто самый откровенный из всех, кто говорит от имени РПЦ. Если задаться вопросом, а что же все остальные, может, они другие, может, они не стали бы учить несчастных школьников подрывать государственный порядок? В конце концов, есть же духовенство и демократических взглядов… Никто, конечно, не проводил опросов, и точные цифры неизвестны, но убежденных и последовательных сторонников гражданских свобод в среде духовенства, тех, кто стоит за демократию, равенство людей перед законом, разделение властей, в любом случае, меньшинство. При такой политической позиции, которую они тем не менее называют патриотической, хотя по сути она антиконституционная, агрессивная и катастрофическая, представителей духовенства просто опасно пускать в образовательное пространство.
Хочу обратить внимание на один частный вопрос: сейчас патриархия добилась того, что представители православного духовенства непосредственно участвуют в определении политики по отношению к религиозным меньшинствам. И на высшем, и на среднем уровне, когда в каком-нибудь городе решается вопрос, передавать ли сохранившийся костел католикам, дать ли возможность баптистам провести собрание с большим скоплением народа, очень часто спрашивают согласия православного духовенства. И, как правило, православное духовенство добивается попрания закрепленных в Конституции РФ гражданских прав религиозных меньшинств. Напомню, что в этом смысле у Русской православной церкви плохая история: Петр I запретил православной церкви вмешиваться в жизнь российских лютеран, Екатерина запретила вмешиваться в жизнь мусульман, одна из главных целей религиозных меньшинств в 1905 году — это иметь дело исключительно с государственной бюрократией, достичь невмешательства господствующего вероисповедания в жизнь старообрядцев, протестантов и всех остальных. Пока РПЦ вмешивалась, это было беззаконие, произвол и попрание даже тех минимальных прав, которые у религиозных меньшинств были.
При такой деструктивной и агрессивной позиции в частных вопросах, когда церковь, казалось бы, должна быть максимально тактичной и показывать свое уважение к меньшинствам, и в принципиальных вопросах, предполагающих формирование гражданского общества, гражданских добродетелей у молодежи, в частности способности отстаивать закон и порядок в стране, влияние церкви просто опасно, разрушительно. И до тех пор, пока церковь не откажется от этой своей позиции, закрепленной, кстати, в Основах социальной концепции РПЦ, наращивать присутствие православного духовенства в образовательном пространстве крайне опрометчиво.
