Некоторые могут сказать, что этот случай в Москве не первый, и вспомнить события на Манежной площади в декабре 2010 года. Однако существует принципиальное отличие между беспорядками тогда и теперь: базой ксенофобного протеста на Манежной площади стала неплохо организованная и изначально расистски ориентированная группа – футбольные фанаты, которая вышла «за своего», а в Бирюлеве такой базой оказались в первую очередь местные жители. Конечно, и здесь были подстрекатели в лице националистов, как районных, так и прочих, тех же футбольных фанатов и, по одной из версий, даже бандитов, заинтересованных в получении земли, занятой овощной базой, под строительство, но все же это не объясняет, почему этот инцидент так «выстрелил». Ведь подстрекатели есть всегда, а погромы, к счастью, происходят крайне редко.

Итак, почему сейчас? И почему в Москве? Что же изменилось? Уровень антимигрантских настроений в обществе остается стабильно высоким последние несколько лет. Количество приезжих тоже значительно, но нет оснований полагать, что их стало больше. Убийства, к несчастью, происходят каждый день, и  их печальная статистика тоже неизменна, а Москва – не маленький провинциальный город, где гибель человека может всколыхнуть общественность. Ответ, по всей видимости, кроется в том, что за последние несколько месяцев резко актуализировалась миграционная тема. То есть изменилось не отношение москвичей к мигрантам, а степень значимости этого вопроса в общественном сознании.

Начало гораздо более широкого обсуждения вопросов, связанных с мигрантами, было положено зимним выступлением Владимира Путина, в котором президент поддержал идею запретить с 2015 года въезд в Россию граждан «отдельных стран СНГ» по внутренним паспортам, обязав их иметь при себе загранпаспорт. Это предложение, нейтральное по сути и не содержащие в себе ничего революционного или ксенофобного, вызвало широкое обсуждение вопросов миграции в целом, причем под «отдельными странами СНГ» уже понимались конкретные государства Средней Азии и Закавказья.

Весной националисты, чувствуя возросший интерес публики к вопросу, начали широкую кампанию за введение визового режима с этими странами, устраивая митинги и пикеты по всей стране. Эти мероприятия тоже вызвали довольно широкое обсуждение, так что эта (в общем-то, не новая) инициатива получила большой отклик, что, кстати, бывает с инициативами националистов нечасто.

Возможно, тема вновь ушла бы на медийную периферию, если бы в начале июля не произошел конфликт в городе Пугачев, где, напомним, гибель 20-летнего десантника Руслана Маржанова в бытовой драке с несовершеннолетним уроженцем Чечни спровоцировала массовые волнения и выступления местных жителей под ксенофобными лозунгами. Информация о событиях в Пугачеве не покидала верхние строчки информационных агентств в течение нескольких дней, то есть тема этнических отношений и вопрос о внешней и внутренней миграции оказались на повестке дня в третий раз за полгода.

А вскоре именно на этом фоне в целом ряде субъектов Федерации, включая Москву, развернулись региональные избирательные кампании. В ситуации, когда обе столицы всегда были городами, где мигрантов, по понятным причинам, больше, а уровень ксенофобии выше, чем в среднем по стране, эти темы не остались за рамками избирательных кампаний.

Сразу же можно сказать, что все предвыборные программы рассматривали миграционные процессы крайне узко, идя на поводу у общественного мнения и концентрируясь исключительно на проблемах, которые несут с собой эти процессы.

Первая проблема, на которой останавливались кандидаты, – это преступность. Например, Сергей Собянин, отвечая на вопрос о недовольстве москвичей присутствием в городе «нелегальных мигрантов», заявил: «В городе около 300 тыс. нелегальных мигрантов. Если убрать преступления, совершаемые приезжими, то Москва будет самым законопослушным городом в мире». Примерно такого же мнения придерживался и Алексей Навальный, который при каждом удобном случае заявлял, что около 50 % всех преступлений в Москве совершается мигрантами. Как уже неоднократно говорилось, этот тезис не соответствуют действительности: ведь согласно данным прокуратуры Москвы, за первую половину 2013 года не жителями Москвы совершено каждое второе преступление, из них иностранными гражданами – более 40 % преступлений [2]. Таким образом, на долю иностранцев приходится лишь около 20 % преступлений (17 % за 2012 год), что конечно тоже немало, но все же не половина. И заявление Собянина в этом свете выглядит изрядным преувеличением: сокращение преступности на одну пятую явно не сделает Москву самым законопослушным город в мире. Еще менее впечатляющей выглядит статистика по стране в целом, где на долю иностранцев приходится около 4 % преступлений [3].

Еще одной темой, часто поднимаемой в связи с приезжими, являются культурные различия, которые рассматриваются как абсолютное зло. Например, тот же столичный градоначальник заявил: «Если кого-то оставлять, то, в первую очередь, русскоязычных, с адекватной нашим традициям культурой. … Людям, которые плохо говорят по-русски, у которых совершенно другая культура, лучше жить в своей стране. Поэтому мы не приветствуем их адаптацию в Москве»[4]. Однако мэр не пояснил, кто может оценить адекватность культуры того или иного человека «нашей», что, собственно, под «нашей культурой» он понимает, и каковы критерии оценки. Примерно в том же духе высказался в своей программе и кандидат от КПРФ Иван Мельников: «Мигранты – это дешевый рабский труд, приносящий прибыль грязному бизнесу и покрывающей его бюрократии. В результате продолжается наступление на традиции, культуру, родной язык и дух Москвы…» [5]. Даже официально выступающий против ксенофобного подхода к миграционной политике кандидат от партии «Яблоко» Сергей Митрохин не избежал этой темы: «Москва из столицы России превращается в провинцию Средней Азии. У нас отбирают московскую культуру, а заодно и европейскую цивилизацию» [6]. Кандидат не поясняет, как можно отобрать у человека его культуру, а уж тем более забрать у кого-то цивилизацию.

Кроме того, все кандидаты без исключений говорили о том, что необходимо привлекать к ответственности тех, кто нанимает нелегальных мигрантов на работу, а также вообще сокращать количество рабочих мест, традиционно занимаемых приезжими. С тезисом о незаконности найма людей, незаконно находящихся в стране, сложно не согласиться. Но из контекста часто становилось очевидно, что упоминание исключительно «нелегалов» – это всего лишь прикрытие и что на самом деле речь идет обо всех приезжих, а не только о нарушителях миграционного режима. Сразу вспоминается запрещенное ультраправое Движение против нелегальной иммиграции (ДПНИ), которое по факту выступало против любых «нерусских», в том числе граждан России, лишь прикрываясь темой нарушения закона.

Например, Алексей Навальный в своей программе говорит только о нелегальной иммиграции: «Коррумпированные чиновники или подрядчики нанимают нелегальных мигрантов за копейки и кладут большую часть выделенных бюджетных средств себе в карман. При этом мигранты находятся на положении рабов, подвергаются издевательствам и вымогательству» [7]. Однако впоследствии, в интервью на радио «Эхо Москвы» он уже не делает различий между легальными и нелегальными приезжими, настаивая на введении виз со странами Средней Азии и Закавказья, предлагает выслать всех, кто приехал в страну в период безвизового режима (даже тех, у кого полностью в порядке документы), а уже потом решать, кто из них достоин вернуться, а кто нет: «Когда мы говорим “вот эти все миллионы людей – они легальные мигранты”, для меня они, в общем, должны стать сразу нелегальными. Мы должны ввести визовый режим, отправить их в течение полугода обратно, а дальше приглашать уже маленькими порциями» [8]. Кроме того, в том же интервью Навальный потребовал прекращения процесса выдачи российского гражданства жителям СНГ. Он даже не стал обосновывать этот тезис, видимо считая его самоочевидным.

Кандидат от ЛДПР Михаил Дегтярев, первоначально тоже говоривший о нелегальной составляющей миграции, на дебатах на телеканале «Дождь» не стал больше миндальничать и так выразил свою позицию: «Ноль мигрантов, легальных и нелегальных, в Москве. Всех нелегалов отловить и отправить домой. Организаторов отправить в места не столь отдаленные. В России много желающих работать, но места заняты мигрантами» [9]. Все остальные кандидаты высказывались менее резко, хотя тоже предлагали те или иные меры по снижению количества приезжих в целом, а не только нелегалов.

Рассматривая программы и заявления кандидатов, легко видеть, что их не интересовала миграционная политика как таковая, а все разговоры на эту тему – лишь попытка угодить ксенофобному большинству, которое желает, чтобы «всех этих нерусских» было как можно меньше. Уделяя беспрецедентно много внимания вопросу о количестве мигрантов, кандидаты практически никак не обсуждали возможности государства или города влиять на качественные составляющие миграционного потока, оставили фактически без внимания вопросы адаптации приезжих, работы с местным населением и многие-многие другие вопросы, которые, собственно, и составляют миграционную политику.

Популистский характер предвыборной кампании был также хорошо виден и по тому, как мэр Сергей Собянин «подкрепил делом» свой взгляд на миграционные вопросы. Напомним, московские власти, использовав в качестве предлога нападение выходцев из Дагестана на сотрудников полиции 27 июля на Матвеевском рынке, начали широкомасштабные проверки рынков и других мест скопления приезжих для выявления нелегалов. В итоге, с многочисленными нарушениями были задержано несколько сотен человек, которых частично разместили в Центре временного содержания, а когда тот переполнился, стали направлять людей в организованный на скорую руку палаточный лагерь в Гольяново. Суды приговаривали людей к депортации с поразительной скоростью, зачастую не обращая внимания на их документы. Примечательно, что большую часть задержанных составили не граждане стран – традиционных доноров миграции (страны Средней Азии и Закавказья), а выходцы из Вьетнама. Это породило популярную версию, что московские власти побоялись своей образцово-показательной борьбой с «нелегалами» испортить отношения России со странами СНГ и выбрали вьетнамцев в качестве наименее проблемной в этом отношении группы: Россия не имеет столь тесных политических и экономических связей с Вьетнамом, нет оснований и говорить о каком-то влиянии вьетнамской общины внутри страны.

Проведенные рейды никакие реальные проблемы явно не решили, но, по всей видимости, такая задача и не ставилась. Рейды продемонстрировали обывателям, что власти тоже против «этих», готовы к силовым методам. Главный же их итог – легитимация коллективной ответственности: преступление одного приезжего (в данном случае – гражданина России, приехавшего в Москву из Дагестана) может быть поводом для нападок на приезжих как таковых. И логика эта, судя по событиям в Бирюлеве, была усвоена.

Предвыборная кампания в целом сама по себе является одновременно и симптомом и причиной подъема ксенофобных настроений. Достаточно заметить, что «охота на мигрантов» велась не только в регионах, где проходили выборы. Вслед за кандидатами о проблемных сторонах миграции заговорили и все СМИ, в том числе федеральные телеканалы. Словами типа «не стал ли наш город слишком гостеприимным» начинались репортажи и передачи, журналисты с удовольствием сопровождали националистов в их незаконных походах по местам проживания мигрантов, активно освещались рейды по задержанию нелегалов, транслировались данные о преступлениях, совершенных приезжими.

После событий в Бирюлеве и последовавших выступлений националистов тема вновь не сходит в первых полос, и вновь ее обсуждение вращается в первую очередь вокруг разного рода запретительных мер. В социальных сетях гуляет множество историй о проявлениях бытовой ксенофобии, свидетелями которых становились москвичи, немало и выражений солидарности с жителями Бирюлево.

Конечно, о проблемных сторонах миграции говорили и раньше, но далеко не в таких количествах. Власти тоже и раньше проявляли популизм, но не в таких масштабах.

Между тем, как бы ни мечталось большинству россиян, реальность такова, что  в странах с отрицательным демографическим сальдо и развивающейся экономикой иммиграция неизбежна. Набор мер, направленных на то, чтобы сделать этот процесс наименее болезненным и наиболее полезным, и составляет сущность миграционной политики. По крайней мере, должен составлять.

Поскольку почти любая дискуссия на эту тему моментально упирается в требование «всех депортировать и никого не пускать», поскольку быть ксенофобом уже перестало быть стыдно, а коррупция в этой сфере, судя по всему, никуда не денется, мы и дальше будем иметь то, что имеем: жесткие запретительные меры на пути натурализации вместо помощи в интеграции, экономический и коррупционный запрос на дешевую рабочую силу и ксенофобное местное население, которое будет всячески препятствовать культурной адаптации вновь прибывших.

Сценарий развития ситуации известен: криминальные инциденты будут происходить чаще, продолжится рост ксенофобной агрессии местного населения, в ответ на который начнет расти агрессивная сплоченность этнических меньшинств. В итоге все эти «народные сходы» будут временами выливаться в полномасштабные межэтнические столкновения. К сожалению, на данном этапе к такому развитию есть все предпосылки.

Хотелось бы надеяться, что российские политики перестанут заниматься демагогическими заигрываниями с ксенофобным сознанием населения, а вместо этого обратятся к здравому смыслу и задумаются о том, как стране реалистично отвечать на вызов массовой миграции.