известия: В Москве идет процесс о запрете ДПНИ. Вы считаете, суд запретит это движение?
Александр Верховский: Думаю, да. В таких случаях суд прокуратуре не отказывал еще.
и: Вам кажется, такое решение будет правильным?
Верховский: Мне кажется, оно будет вполне законным. В иске прокурора говорится о том, что целые группы активистов ДПНИ совершали насильственные преступления, и так это и есть. Организация, так тесно связанная с политическим насилием, не может быть легальной.
и: А это поможет в противодействии радикальному национализму?
Верховский: В какой-то степени. Но никаким отдельным жестом или приговором проблему не решить. Клубок проблем, связанных с этнополитикой, преступлениями на почве расовой и тому подобной ненависти, дискриминацией, миграцией, политическими националистическими объединениями, становится все более запутанным. Мы занимаемся мониторингом и исследованиями в этой сфере и можем только сказать, что здесь работа найдется еще для десятка центров размером с наш.
и: Ваш центр называют правозащитным. А вы называете себя исследователями...
Верховский: Мы не правозащитники в узком смысле этого слова, то есть мы не занимаемся помощью конкретным жертвам. Не потому что не хотим, а потому что у нас сил на это не хватает. В принципе в стране остро не хватает общественных структур, ориентированных именно на помощь жертвам расистского насилия. Надеюсь, они все же скоро появятся.
И все же мы - правозащитники. Потому что мы выступаем - в нашей сфере компетенции - за соблюдение основных норм права, в том числе и за то, чтобы власти не злоупотребляли антиэкстремистским законодательством. А также - за такую фундаментальную ценность, как равноправие граждан. Дискриминация по этническому или расовому признаку, а тем более насилие по такому же признаку - это очень серьезное покушение на равноправие.
и: А некоторые называют ваш центр русофобским.
Верховский: Что касается "русофобии", то это просто аберрация восприятия наших оппонентов, которые нас попрекают тем, что в новостях на нашем сайте сообщений о нападениях на "нерусских" заметно больше, чем сообщений о нападениях на "русских" (в кавычках я эти слова использую, поскольку, когда по голове бьют, жертву ведь не спрашивают сперва). Дело в том, что наши критики - как правило, этнонационалисты и потому любые социальные проблемы видят как межэтнический конфликт. В том числе и любую драку, где стороны на вид разные.
Но предметом нашего мониторинга преступлений являются не любые драки, а только такие, в которых, как мы думаем, основной причиной нападения была именно вражда к каким-то "другим", в этническом или религиозном смысле. Это то, что в нашем УК называется преступлением по мотиву ненависти. И сходные нормы существуют в уголовном праве множества других стран. Эти преступления представляют собой особую опасность, потому и наказываются строже.
и: Так вы считаете, критика в ваш адрес безосновательна?
Верховский: Нас, как и любых исследователей, нужно критиковать за ошибки. Я бы скорее критиковал нас за недостаточный объем мониторинга. В наши новости информация о нападениях попадает вне зависимости от того, кто и на кого напал. Разумеется, бывают и случаи нападений из вражды к русским. Но, поскольку наш мониторинг охватывает преимущественно те регионы страны, где этнические русские составляют большинство, это отражается и на распределении, я бы сказал, направлений ненависти. Мы не работаем по республикам Северного Кавказа, так как наша методика там просто неприменима, но и без мониторинга очевидно, что там картина совсем не такая, как в центральных областях России. Есть проблема положения русских на Кавказе. Ею занимаются праворадикальные структуры, а должны правозащитники.
и: И все же ваш центр выпускал книги именно о русском национализме, а не о каком-то другом.
Верховский: Да, это так. Если говорить о национализме как о политическом движении, то русский национализм во всех его разновидностях сейчас просто несравненно более значим, чем другие этнонационализмы (башкирский, чеченский и т.д.), вместе взятые, хотя и они, конечно, существуют. Так что наш интерес закономерен. Но есть и ресурсные ограничения: нам сложно было бы изучать тот же башкирский национализм, не зная башкирского языка. Тут нужны дополнительные специалисты.
и: Не только националисты представляют собой угрозу. Чем лучше антифа, которые бьют тех же "фашистов" или, например, бьют стекла в Сбербанке? Почему вы ими не занимаетесь?
Верховский: Нас беспокоит экстремизм и расизм любого толка (а словом "фашисты" я сам не пользуюсь, так как оно сейчас ничего не проясняет). Так называемые боевые антифа, которые, собственно, и действуют вразрез с законом, хотя и не в таких масштабах, как наци, тоже должны быть предметом исследования.
На самом деле у нас просто сил не хватит заниматься всеми разновидностями политического радикализма, так или иначе связанного с насилием. Есть ведь еще, как я говорил, другие этнонационализмы. Есть религиозно мотивированные радикалы, с плодами деятельности которых наши сограждане, к сожалению, хорошо знакомы. Мы - небольшая организация, и лучше мы будем качественнее делать то, в чем лучше разбираемся. А другими - тоже очень важными - темами пусть займутся другие исследователи. Если бы появился центр, который занимался бы иными видами экстремизма, мы бы это только приветствовали.
