22 января 2007 г., накануне рассмотрения в Верховном Суде РФ кассации по делу о ликвидации Общества российско-чеченской дружбы группа правозащитников выступила с заявлением в защиту ОРЧД и свободы объединений в целом.

Представители Центра "СОВА" присоединили свои подписи к письму в защиту Общества российско-чеченской дружбы, но считают необходимым добавить свои комментарии.

Мы полностью разделяем пафос письма, поэтому и подписали его, но мы также отдаем себе отчет в серьезности правовой коллизии, вставшей перед Верховным Судом. Основная претензия к ОРЧД связана с приговором его лидеру Станиславу Дмитриевскому, неправомерно осужденному по ст.282 УК. Согласно законам о общественных объединениях и о противодействии экстремистской деятельности ОРЧД должно было, соответственно, вывести Дмитриевского из своих учредителей и руководящих органов и публично отмежеваться от его действий, признанных экстремистскими в рамках его уголовного дела.

Мы не раз говорили, что подобные строгие требования к организации могут быть, в принципе, оправданы, если речь идет действительно о серьезных преступлениях ее лидера. Видимо, многие так и понимают соответствующие анти-экстремистские нормы законодательства, ассоциируя термин "экстремизм" именно с тяжкими преступлениями, в чем-то близкими к терроризму. Однако реальное определение "экстремизма" в законе отнюдь не таково - оно необычайно широко и размыто, что создает возможность сурового преследования за мелкие огрехи и, на наш взгляд, даже за действия, в полной мере приемлемые.

Несомненно, норма о необходимости для организации отмежевываться от "экстремизма" своих лидеров применяется весьма и весьма избирательно. Собственно, нам, помимо дела ОРЧД, известен только один случай ее применения: в конце 2002 года ультра-националистической Национально-державной партии России было предписано отмежеваться от резких антисемитских высказываний одного из ее тогдашних сопредседателей, Бориса Миронова (недавно арестованного по делу по ст.282 УК), и руководство НДПР сделало это и отделалось получением предупреждения (ликвидирована НДПР была позже и вовсе не "за экстремизм", а по причине нехватки региональных организаций, по законодательству о партиях).

Верховный Суд не может принять решение вразрез с действующим законодательством, создавшим такую ситуацию, он также не может пересмотреть уже вступивший в силу неправомерный приговор Дмитриевскому, легший в основу нынешнего дела. Поэтому бесполезно требовать от Верховного Суда не ликвидировать ОРЧД только потому, что ее заставляют делать то же, что заставили сделать НДПР (и тогда, помнится, никто вне националистического лагеря не возражал).

Но само дело дает повод задуматься о качестве антиэкстремистского законодательства. Верховный Суд мог бы обратиться в Конституционный Суд с предложением дать оценку конституционности репрессивной конструкции, созданной соответствующим законодательством.

Что касается собственно дела о ликвидации ОРЧД, то Верховному Суду достаточно признать неправомерными не все, а хотя бы часть оснований, по которым Общество было ликвидировано нижегородской юстицией. А неправомерные основания в этом деле имеются, хотя они и не имеют отношения к основному, антиэкстремистскому, мотиву.