В номере 9 журнала "Политический класс" за 2005 г. опубликована статья Дмитрия Андреева "Антидемократический проект как неизбежность".

Статья, приуроченная к "100-летию первой попытки введения демократии в России", преимущественно посвящена доказательствам того, что вековая история введения демократии в России потерпела неудачу. Автор, отсчитывающий начало демократии в России с манифеста Николая II от 17 октября 1905 г., полагает, что все демократические эксперименты заканчивались плохо: "За обозначенный период Россией руководили три абсолютно различных политических режима - самодержавный (точнее, уже полусамодержавный), советский и современный. Каждый из них по-своему пытался адаптировать указанный опыт под собственные нужды. Но для всех трех характерна непреложная закономерность: как только демократический эксперимент заходил слишком далеко, власть неизбежно утрачивала над ним контроль и государственность терпела катастрофу".

Так, заигрывание самодержавия с конституционализмом привело к свержению царизма. "Противостояние самодержавного и конституционалистского принципов разворачивалось на фоне активного встраивания России в скроенный по западным лекалам процесс модернизации. В ходе такой модернизации в империи утверждалась и становилась господствовавшей совершенно новая социальная реальность - органичная и естественная для конституционализма и даже иных, более радикальных, форм демократии и совершенно противопоказанная для традиционного царского правления". Можно, конечно, посчитать, продолжает автор, что учрежденная манифестом 17 октября демократия оказалась нежизнеспособной, потому что "она... не была подхвачена... гражданским обществом". Однако это не так, считает Д. Андреев: "...если даже к излету той эпохи у нас не сложилось гражданское общество... значит, ему и не суждено было появиться. А следовательно, не суждено было появиться и самой демократии - как функции гражданского общества".

Авторитарный советский режим, при котором не было и не могло быть демократии в западном понимании слова, полагает автор, ввел в практику вертикальную мобильность и производственное самоуправление, которые выступали как альтернатива политической демократии, своего рода "амортизирующие механизмы", "без которых жесткая иерархическая система не смогла бы просуществовать столь долго".

В процессе разложения режима "система вертикальной мобильности не сумела выжить в условиях теневой экономики", а "производственное самоуправление также оказалось неспособным сыграть возложенную на него роль 'демократического плацебо'".

Третья попытка введения демократии в России была предпринята в начале 90-х. Описывается она призывом "Сарынь на кичку!": "Криминальный 'антимир' вышел на поверхность и, столковавшись с партийно-комсомольской и административно-хозяйственной номенклатурой среднего звена, превратил элиту и официальную власть в подельников по грабежу. А остальной 'сарыни' было дозволено промышлять самостоятельно, не встревая в разборки сильных мира сего". "Вот, собственно, чем на деле оказалась презентованная советскому обществу демократия", - полагает Д. Андреев.

"Вековой опыт ... повторяющихся по второму разу вставаний на одни и те же демократические грабли вопиет к нашему элементарному здравому смыслу, - подытоживает автор. - Может быть, все-таки следует объективно, без исступленного преклонения перед прелестями западных моделей приобщения населения к политической практике, подытожить причины неудач, сопутствовавших каждой (подчеркнем - каждой!) попытке приучить Россию к демократии?.."

Д. Андреев пропагандирует теорию "реверсивной демократии" Виталия Третьякова. При этом автор статьи призывает отказаться от "скомпрометированного термина" "демократия" и найти новый термин: Например, "антидемократия": "Это не противоположные демократическим принципы управления. Под ней корректнее подразумевать систему мер, способных вместо традиционно понимаемого народовластия выстроить некий иной, альтернативный образ взаимоотношений власти и ее подданных".

"Эффективность развития, - заключает Д. Андреев, - главный критерий правомерности и неправомерности, истинности и неистинности, перспективности и тупиковости. И если потребности развития диктуют решительный отказ от тех или иных наработок прошлого опыта, пусть даже блестяще себя зарекомендовавшего в предшествующие эпохи, то с подобным решением нельзя медлить".