Историк, участник градозащитного движения, координатор «Комитета в защиту Рязанского кремля» Ирина Кусова рассказала Информационно-аналитическому центру «Сова» о ситуации вокруг Рязанского кремля сегодня и возможных изменениях после вступления в силу закона о паломнической деятельности.

- Давайте начнем с ситуации с переездом музея «Рязанский кремль»: на какой стадии переезд и какие перспективы?

Строительство центра, куда предполагается вывести музей-заповедник, должны были закончить в прошлом, 2018 году, затем сроки были перенесены на 2019 год, но постоянно меняются подрядчики, соответственно, плывут сроки. Когда это закончится, трудно сказать, я думаю, в ближайшие год-два.

- Кто-нибудь пытается торопить события, настаивать, чтобы было побыстрее, или наоборот?

Мне кажется, никто в ускорении строительства не заинтересован. Во всяком случае, признаков явной заинтересованности я не вижу. Министерство культуры далеко. Насколько оно «бдит»? Судя по качеству того, что там делают, у министерства, видимо, иные приоритеты, поскольку есть вещи совершенно вопиющие: установлены какие-то трубы в фондохранилище, что совершенно недопустимо. Исчезла часть запланированных помещений. Очень много вопросов к качеству строительства. 

- Даже епархия не требует ускорить процесс?

Получается, самая заинтересованная сторона – епархия, хотя, на мой взгляд, они тоже стали призадумываться и озадачиваться. В результате возник проект не полностью убирать музей из Кремля, а оставить в его ведении одно здание, в котором музей должен разместить свои экспонаты, но что это будут за экспонаты и как они будут размещены, пытается диктовать епархия. Совершенно анекдотичная ситуация: церковники будут учить музейщиков, что выставить и как выставить. 

- Кто выступил с таким предложением?

Не могу сказать. Возможно, и в министерстве дают понять епархии, что это было бы оптимальным вариантом, возможно, в епархии понимают, что им не под силу все освоить и завлечь людей. С другой стороны, если музей оставит там только то, что связано с церковью, это мало что изменит для туристов: тематика все равно значительно суживается, соответственно, будет теряться интерес посетителей.

- А те, кто сегодня приходит в музей, как вы делите этих людей с епархией в плане экскурсий?

Архангельский собор считается епархиальным древлехранилищем. Вероятно, епархия водит туда экскурсии - не мониторила, не знаю, хотя чаще всего собор закрыт. Но Кремль сегодня – это территория совместного экскурсионного использования. По Кремлю эти мальчики-семинаристы и прочие епархиальные деятели водят экскурсии, но мы с ними существуем в параллельных реальностях. Что касается наших экспозиций, у епархии к ним нет интереса, задачи у них, понятно, иные. 

- Конфликтов на этой почве не возникало?

Пока нет. Правда, когда музей пытался договориться насчет Успенского собора, чтобы группы заходили туда с экскурсиями, епархия предложила брать их в долю, то есть передавать им часть денег от экскурсий. Хотя, если разбираться по существу, иконы, которые есть основной объект показа в соборе, это государственный музейный фонд, ответственность за них несут наши фондовики. Тем не менее, епархия почему-то решила, что если музей будет проводить экскурсии, он должен делиться и передавать им деньги, как они сформулировали, на реставрацию. И тут же стало известно, сейчас все в открытом доступе, что Минкультуры в лице Мединского выделило им на реставрацию 80 млн из бюджета. Но при этом они не постеснялись требовать «свои три копейки» за то, чтобы музейщики проводили экскурсии по фактически музейным экспонатам.

- В итоге музей проводит экскурсии по Успенскому собору?

Нет, не договорились. Минкультуры трясет музей как грушу, впрочем, как и все музеи в стране, – нацеливает на зарабатывание денег, поэтому музей изыскивает все новые способы заработка, хотели в том числе в качестве расширения сферы деятельности начать проводить отдельные экскурсии по собору, но не тут-то было.

- Наблюдали ли вы когда-нибудь работу паломнических центров – Рязанской епархии или других?

Исключительно со стороны. Если видишь людей специфически одетых, в длинных юбках и платочках, понимаешь, что приехали паломники. На территории Кремля для них, как правило, проводит экскурсии епархия, нас это, за редким исключением, не затрагивает.

- Закон о паломнической деятельности, принятый в июне и вступающий в силу с 1 ноября 2019 года, на ваш взгляд, представляет ли опасность для религиозных объектов, которые одновременно являются объектами культурного наследия?

Как и многие другие законы, которые наши великолобые думцы сегодня издают, он очень сырой и вызывает много вопросов по прочтении. Совершенно непроработанный – это первое, что бросается в глаза. А второе – это его откровенно лоббистский характер. Собственно, никто не скрывает, что он был принят по инициативе Русской православной церкви и в ее интересах. Насколько я понимаю, большая часть паломнической деятельности и так уже под РПЦ. Есть небольшое число турфирм, которые тоже организуют паломнические поездки, но, видимо, и такая ситуация наших духовных лиц не устраивает: они хотят быть монополистами в паломническом туризме и уверенной поступью к этому идут. Этот закон, на мой взгляд, объект для рассмотрения антимонопольной службы.

Конечно, сразу проецируешь этот закон на Рязанский кремль. Сейчас это еще государственный музей-заповедник. Но если музей уходит из Кремля, что получается? Кремль как религиозный объект, каким его будут считать, будет доступен только и исключительно для паломников? Это же просто бред, хотя в нашей сегодняшней жизни ничему не приходится удивляться: после медведевского «закона о реституции» все идет по определенному вектору, подстраивается под интересы РПЦ.

- Насколько ситуация может измениться после вступления в силу этого закона?

Трудно представить. Единственная надежда, что возобладает здравый смысл. Как мне представляется, если этот закон будет действовать так, как там написано, то есть посещение «религиозных объектов» будет доступно только паломникам, то РПЦ будет в большом минусе. Очевидно, что сократится поток людей, которые заходили в храмы, не будучи паломниками, а в составе групп, которые приезжали посещать музей, это однозначно просматривается в перспективе. Точно так же, как с «законом о реституции»: да, у религиозных организаций есть право требовать все, что хотят, но ведь не очень требуют. Уже почти десять лет прошло, как вступил в действие этот закон, а нет никакого ажиотажа. Мне кажется, конфликт с Рязанским кремлем был последним громким масштабный конфликтом, не считая Исаакия, ничего подобного по размаху и ожесточению больше не было. Видимо, религиозные организации тоже учатся.

- Возможен ли вариант, когда религиозные организации станут «перевербовывать» часть профессиональных экскурсоводов, сотрудников музея, чтобы быть более интересными для туристов?

В данной ситуации качество экскурсионной работы и профессиональные качества экскурсоводов будут иметь факультативное значение, в первую очередь интерес туристов определяется экспозиционной тематикой материала. Если в 1990-е годы интерес к церковной культуре был высоким, после советской власти все качнулись к древнерусскому искусству, даже ажиотажный спрос на него был, я все это имела возможность наблюдать в музее, то сегодня такого нет. Молодежи церковь, за редким исключением, неинтересна, привлекает история, культура. Поэтому с принятием нового закона и получением новой порции государственных преференций ожидания РПЦ оправдаются далеко не в полной мере. Ну, отожмут они у турфирм какую-то часть клиентов. Мы ведь знаем, что многие туристы пользуются паломническими турами не потому, что они верующие и воцерковленные, а просто потому, что так нередко получается дешевле: там скудно кормят и прочее, но люди сознательно идут на ограничения, потому что материальные возможности у всех разные. Но если у религиозных организаций не хватит ума не чинить препятствия для посещения объектов, которые они считают религиозными, то будут в минусе и прогорят.