Анализируя академический дискурс межэтнических отношений в Краснодарском крае, нельзя не остановиться на недавно вышедшей из печати монографии М. В. Саввы и Е. В. Саввы "Пресса, власть и этнический конфликт (взаимосвязь на примере Краснодарского края)". Михаил Валентинович Савва, доктор политических наук, известный в крае специалист по межнациональным отношениям и его соавтор кандидат философских наук Елена Владимировна Савва предприняли попытку анализа влияния краевых властей и печатных СМИ на уровень напряженности этнических отношений в крае. Фактически разделить данные институции оказалось практически невозможно. Исследование показало чрезвычайную зависимость краевых СМИ от региональной власти, отсутствие собственного голоса прессы, роль которой сводится к трансляции и пропаганде идей, продуцируемых сверху.

По мнению авторов, этнические конфликты в крае, во многом сконструированы прессой с помощью таких механизмов воздействия как "увеличение масштаба проблемы", "связывание проблем", "акцентуация негативных стереотипов этнических "чужаков"", "повышение эмоционального уровня проблемы", "использование фактора внешней угрозы в связи с проблемами межэтнических отношений".

Такие справедливые замечания сочетаются с крайне противоречивыми положениями, объясняющими понятия "этнический конфликт", "этнос", "этничность".

Указывая на сложность и противоречивость существующих подходов к объяснению феномена этничности, авторы ставят вопрос о синтезе примордиалистских, конструктивистских и инструменталистских концепций. При этом, однако, отмечается, что "западные подходы" не могут в полной мере объяснить этнические феномены и связанные с ними проблемы, прежде всего из-за своей методологической ограниченности. Более перспективным в этом плане видится опыт отечественной науки. "В российской социальной науке можно выделить тенденцию максимально широкого понимания этничности и рассмотрения ее в тесной связи со всеми аспектами человеческого бытия" [с. 24]. Обусловлено это, по мнению авторов, различием в двух типах мышления: "западного" и "русского". "Западные подходы к пониманию этничности, при всем их многообразии, глубоко гносеологичны. На российской почве эти подходы подвергаются серьезному воздействию онтологичности русского мышления" [с. 24].

Как нам представляется, имея такую методологическую установку невозможно построить продуктивную синтетическую теорию, ибо она изначально отрицает сущность одной из составляющих ее частей, в первую очередь, идей конструктивизма. Предложенный М. В. Саввой и Е. В. Саввой вариант представляет собой эклектичное присоединение к примордиализму некоторых тезисов других концепций, которые сами по себе, вырванные из системы собственной теории теряют по большей части свой гносеологический потенциал. Сами авторы свой синтез схематично представляют следующим образом.

"1. Этничность необходимо рассматривать как фундаментальную категорию, как форму организации человеческого бытия, наиболее тесно связанную с категорией культуры.

2. Наиболее полно взаимосвязь категорий "культура" и "этничность" раскрыта последователями эволюционно-исторического направления примордиалистского подхода.

3. Поскольку культура дана нам не изначально, а представляет собой результат и способы человеческой деятельности, постольку и этничность творится людьми. В создании этничности особая роль принадлежит этнической элите, гуманитарной интеллигенции (идеи конструктивизма). Однако вряд ли можно согласиться с утверждениями радикального конструктивизма о том, что этнические границы можно произвольно сооружать и перекраивать.

4. В этнических конфликтах этничность действительно используется как инструмент борьбы за власть (идеи инструментализма)" [с.25].

Таким образом, авторы попросту игнорируют кардинальное различие между, с одной стороны, примордиалистским подходом и, с другой стороны, конструктивистской и инструменталистской концепциями. Суть первого заключается в том, что он представляет этничность как объективную реальность, как "вещь", а вторые - декларируют постоянную изменчивость, конструируемость, субъективизм и т.д. Авторы все-таки склоняются к примордиализму, что находит отражение в дальнейшем тексте. "Культурные и языковые и шире - этнические - различия, несмотря на тенденции к ассимиляции, обнаруживают особую стойкость даже в развитых обществах", "во всех полиэтничных странах имеются элементы долго существовавшего социально-экономического неравенства различных этносов", "этническое разделение труда" [с.28]. Все эти цитаты свидетельствуют о приписывании "этническим" феноменам четкости, законченности, объективности и т.д. Далее подобная тенденция к объективизации усиливается, и этносы выступают как самостоятельные акторы: "1) этнос обладает самосознанием, т.е. представлением своего отличия от других этносов; 2) групповая солидарность этноса преобладает над противоречиями между отдельными его сегментами (идейно-политическими, классовыми и т.д.); 3) большая часть этноса приходит к консенсусу, общему пониманию национальных интересов этноса [с. 29] и т.д. После такого пассажа, так и хочется воскликнуть: "Я не знаю человека по имени Этнос!"

Постулирование этничности как основополагающего феномена социальной реальности обуславливает точку зрения авторов на понимание этнических конфликтов. М. В. Савва и Е. В. Савва солидарны с подходом, сторонники которого относят конфликты к этническим по критерию идентификации их со своей этнической общностью хотя бы одной из сторон конфликта. Как наиболее практичная приводится точка зрения А. Ахиезера: "Этническим является конфликт, если хотя бы одна из конфликтующих сторон идентифицирует его со своей национальностью" [с. 25]. Такое расширительное толкование конфликта в итоге приводит авторов к выводу что "все конфликты, произошедшие в советский и постсоветский периоды в стране, в своем большинстве этнические" [с. 30]. Как представляется, такой подход не просто упрощает реалии социальных отношений, а ведет науку по ложному пути. Изначально заложенное предикативное понимание этнического конфликта, то есть рассматривающее смысл, который приписывается данному взаимодействию его участниками, вытесняется атрибутивным, для которого "этническое" является сущностью этого взаимодействия.

Неадекватность такого подхода в какой-то степени осознается, видимо, и авторами рассматриваемой монографии. Они ставят вопрос о соотношении понятий "этнический конфликт" и "этнополитический конфликт". "Особенность этнического конфликта состоит не только в том, что его невозможно вычленить в "чистом виде". Особенность данной формы состоит также в том, что ввиду высокой степени насыщенности этнических конфликтов эмоциональным компонентом и в силу того, что участники конфликта не могут действовать вне границ политически организованного пространства, любой этнический конфликт в большинстве случаев приобретает форму этнополитического. Причем данная трансформация зачастую не зависит не только от первоначально провозглашенных целей его участников, но и от их воли и желания" [с. 30]. В таком случае, как кажется, вполне естественно возникает вопрос о месте сугубо "этнического" в такого рода социальных отношениях. Может их понимание следует искать именно в сфере политического, среди действующих там акторов, а не ссылаться на малопонятный и никем толком не объясненный "этнический фактор"? Однако авторы такой вопрос не задают. Более того, авторское резюме отвергает саму возможность его постановки: "Этничность, будучи универсальной формой человеческого бытия, выступала и будет выступать как относительно самостоятельный конфликтогенный фактор" [с. 32].

Поскольку моноэтничных обществ в настоящее время практически не существует, то "этнические конфликты - явление неизбежное в жизни общества" [с. 32]. Если опираться на данные тезисы, получается, что конфликтогенность является неотъемлемым и обычным свойством общества, и этничность лишь поддерживает ее. Тогда возникает вопрос по поводу так называемого "этнического возрождения". Этничность ли влияет на "всплески" конфликтности или же определяющую роль играют другие факторы, а конфликту приписывают этнические черты позже, как нечто само собой разумеющееся, тем самым, делая его этническим. Здесь можно вспомнить увлечение поиском классовых противоречий в советской науке в не столь давний период.

Выделение объективных качеств этничности и приписывание конфликтности данному феномену позволяют авторам оперировать такими вышеупомянутыми понятиями как "этническое неравенство", "этническое разделение труда". Причем, указывая на конфликтность как свойство, очевидно, что все, что будет связываться с этничностью, будет рассматриваться с негативным оттенком. Эти понятия постепенно переносятся на еще более аморфную категорию - "мигранты". Хороша ли, плоха ли миграция сама по себе в глазах читателя - это еще вопрос, но "зная", что этничность есть конфликтогенный фактор, отношение к "иноэтничным" мигрантам будет изначально враждебным. Это ли не предпосылка для возникновения этого самого конфликта? Остается только обосновать неизбежность обострения. "Важно подчеркнуть, что в силу разных причин группа мигрантов может оказаться неспособной к интеграции" [с. 49]. Тема развивается в дальнейших постулатах: "Низкий уровень готовности к интеграции с местным сообществом приводит к явлению, которое часто называют капсулированием группы. В условиях "чуждого" или даже враждебного окружения группа замыкается в себе, становится похожа на капсулу с твердой оболочкой, отделенную от окружающей среды. Взаимоотношения с местным старожильческим населением сводится к минимуму, в этих отношениях доминируют настороженность и ожидание враждебных действий. Один из наиболее показательных примеров капсулирования в нашем регионе - турки-месхетинцы Краснодарского края. Разрушение "капсулы" всегда отвечает интересам как мигрантов, так и местного населения, повышая безопасность тех и других. Практика реализации социальных проектов в Краснодарском крае говорит о возможности прогресса на пути адаптации и последующей интеграции группы турок-месхетинцев в местное сообщество" [с. 49].

Удивительно, что авторы, утверждая средствами риторики, объективность таких явлений и процессов как "этнос", "этничность", "мигранты", "интеграция", "капсулирование", по существу, в научном смысле, излагают лишь одну из существующих точек зрения, не подкрепленную качественными исследованиями подобных сообществ, то есть производят гипотетическое конструирование. Подобное конструирование в прессе этнических конфликтов авторы обличают и критикуют, но, по существу, их глава, посвященная "этническим" феноменам выполняет аналогичные функции в академическом сообществе.



В докладе об академическом дискурсе использовались следующие материалы:

Савва М. В., Савва Е.В. Пресса, власть и этнический конфликт (взаимосвязь на примере Краснодарского края). Краснодар: Кубанский государственный университет, 2002. 176 с.