Анатолий Папп, Центр Демос

С апреля 2005 года Информационно-исследовательский центр "Демос" и Информационно-аналитический центр "Сова" совместно осуществляют проект "Барометр демократии". Каждые воскресенье и понедельник мы обращались к экспертам, журналистам и общественным активистам с одной и той же просьбой: назвать события, ослабившие на прошедшей неделе демократические институты в нашей стране или, напротив, укрепившие их. В первый послепраздничный опрос 2006 г. мы попросили экспертов подвести итоги года ушедшего.

Эксперты: Людмила Алексеева (Московская Хельсинкская группа); Александр Аузан (Институт национального проекта "Общественный договор"); Валентин Гефтер (Институт прав человека); Иосиф Дзялошинский, (Независимый институт коммуникативистики); Юлия Латынина ("Эхо Москвы", "Новая газета", "Ежедневный Журнал"); Лев Левинсон (Институт прав человека, Институт "Общественная экспертиза); Владимир Прибыловский (ИИЦ "Панорама"); Александр Рыклин ("Ежедневный журнал")

Главные события 2005 г.:

Дело ЮКОСа;

Законопроект о неправительственных организациях;

Решение Конституционного Суда о назначении глав регионов;

Огосударствление экономики;

Монетизация льгот;

Эхо цветных революций;

Кремль и политические партии: манипулирование кризисами

События на Северном Кавказе.


ДЕЛО ЮКОСа


Дело ЮКОСа - одно из знаковых, рубежных событий российской политики последних лет. Оно стало внешним отражением наступления на бизнес-элиту ельцинского призыва, резкого ограничения ее политического влияния и уничтожения как самостоятельной политической силы. Дело ЮКОСа расчистило путь для концентрации в руках государственных компаний, которые контролируются нынешней правящей верхушкой, наиболее стратегически важных и прибыльных секторов российской экономики. При этом действия правоохранительных и судебных органов, осуществлявшиеся при одобрении верховной власти, нанесли российской демократии едва ли не больший урон, чем сам факт уничтожения правящей группировкой альтернативных центров влияния или огосударствление экономики. Прокуратура предстала в этом деле в виде репрессивной машины, а суды продемонстрировали отсутствие какой бы то ни было независимости при рассмотрении дел, имеющих политическое значение.

Краткая хронология "дела ЮКОСа"

Началом "дела ЮКОСа" можно считать 19 февраля 2003 года, когда на встрече президента с представителями Российского союза промышленников и предпринимателей произошла публичная полемика Владимира Путина с Михаилом Ходорковским. По информации "Новой Газеты", Ходорковский задал президенту вопрос по поводу сомнительной сделки, в результате которой государственная капания "Роснефть" стала владельцем другой нефтяной кампании - "Северная нефть". Путин отреагировал неожиданно жестко: "Роснефть" - государственная компания, не имеющая своих сверхзапасов, намеревалась их увеличить. У "ЮКОСа" есть сверхзапасы, а как они появились - большой вопрос".

23 мая был опубликован провокационный доклад Совета по национальной стратегии под названием "В России готовится олигархический переворот", представленный гендиректором СНС Станиславом Белковским, а уже 2 июля был арестован председатель Совета директоров МФО "Менатеп" Платон Лебедев по подозрению в хищении в 1994 году 20% пакета акций ОАО "Апатит", принадлежащего государству, на сумму $283,142 млн.

4 июля Ходорковский был вызван в Генпрокуратуру для дачи свидетельских показаний по этому делу вместе со своим бывшим заместителем Леонидом Невзлиным.

9 июля Генпрокуратура начала проверку запроса депутата ГД Михаила Бугеры, который утверждал, что ЮКОС в 2002 году недоплатил налоги.

10 июля начались по "делу Лебедева". С этого момента прокуратора провела многочисленные обыски в НК ЮКОС, МФО "Менатеп" и других структурах, связанных с Ходорковским, Лебедевым и другими акционерами ЮКОСа. Только непосредственно в ЮКОСе за период с июля 2003 по ноябрь 2004 гг. были проведены 150 обысков.

25 октября Ходорковский был задержан в аэропорту Толмачево в Новосибирске, спецрейсом отправлен в Москву и помещен в СИЗО "Матросская тишина". В тот же день Генпрокуратура предъявила ему обвинение в хищении путем обмана чужого имущества в крупном размере в составе организованной группы; злостном неисполнении вступившего в законную силу решения суда; причинении имущественного ущерба путем обмана; уклонении от уплаты налогов в особо крупном размере группой лиц по предварительному сговору; уклонении физического лица от уплаты налога; подделке официальных документов и растрате чужого имущества.

29 декабря 2003 года Министерство по налогам и сборам официально предъявило НК ЮКОС требование по уплате налогов в размере 100 млрд рублей ($3,4 млрд).
16 июня 2004 года в Мещанском суде Москвы начались слушания по делу Ходорковского и Лебедева. Суд огласил обвинительное заключение в отношении Ходорковского, Лебедева и бывшего главы АОЗТ "Волна" Андрея Крайнова. Ходорковкому были предъявлены обвинения по 11 пунктам, предусмотренным 7 статьями УК России. Никто из троих свою вину не признал.

26 июля Басманный суд Москвы выдал санкцию на арест бывшего первого заместителя председателя правления "ЮКОСа" Леонида Невзлина. Он обвинялся в организации убийства и "покушений на убийство конкурентов и неугодных ЮКОСу лиц".

В ноябре 2004 г. главная нефтедобывающая структура ЮКОСа - "Юганскнефтегаз" - была выставлена на торги в счет уплаты многомиллиардного налогового долга, дополнительно начисленного кампании. 19 декабря 2004 года тверское ООО "Байкалфинансгруп" (никому, кроме, как позже выяснилось, президента Путина, неизвестная структура) стало победителем аукциона РФФИ по продаже 76,79% акций ОАО "Юганскнефтегаз", предложив за них $9,35 млрд.

14 января 2005 года стало известно о возбуждении еще одного уголовного дела в отношении Ходороковского и Лебедева - по легализации денежных средств.

30 марта суд приговорил сотрудника службы безопасности НК ЮКОС Алексея Пичугина к двадцати годам лишения свободы в колонии строгого режима. Проходящий по этому же делу в качестве соучастника Алексей Пешкун получил четыре года.

16 мая началось оглашение приговора Ходорковскому и Лебедеву, которое длилось до 31 мая. Все это время около здания Мещанского суда проходили пикеты в поддержку Ходорковского и против него (организованные, как полагают, властями). 31 мая 2005 г. Ходорковский и Лебедев были приговорены к 9 годам лишения свободы каждый в колонии общего режима. 22 сентября, после рассмотрения кассационных жалоб, приговор вступил в силу, при этом Мосгорсуд снизил им срок наказания на один год - до восьми лет.

23 августа 2005 года стало известно о формировании инициативной группы по выдвижению Михаила Ходорковского кандидатом в депутаты Госдумы России по 201-му Университетскому округу Москвы. Попытка Ходорковского зарегистрироваться кандидатом не осуществилась: заверенное начальником СИЗО "Матросская Тишина" официальное заявление Ходорковского о самовыдвижении за восемь дней - с 15 до 22 сентября - так и не дошло до избиркома. Одновременно Генеральная прокуратура обвинила почти всех адвокатов Ходорковского в препятствовании правосудию и инициировала проверку их деятельности. Тогда же судьи, участвовавшие в деле ЮКОСа, были награждены орденами и медалями.

В октябре Платон Лебедев был направлен в колонию общего режима №98/3, расположенную за Полярным кругом, в поселке Харп Ямало-Ненецкого автономного округа, а Михаил Ходорковский - в колонию общего режима ЯГ-14/10 вблизи г. Краснокаменска Читинской области.

1 декабря Лефортовский районный суд Москвы приговорил к 14 годам строгого режима бывшего и.о. управделами ООО "ЮКОС-Москва" Алексея Курцина.
В начале октября началось рассмотрение дела замначальника правового управления "ЮКОС-Москва" Светланы Бахминой.

Осенью 2005 года список уголовно преследуемых по делу ЮКОСа перевалил за три десятка человек.

Комментарии экспертов

Юлия Латынина, "Эхо Москвы", "Новая газета", "Ежедневный Журнал": Это даже не политический процесс, это некий социальный процесс перераспределения собственности врагов президента в пользу друзей президента. Причем в нем важна как экономическая составляющая (друзья президента готовы объявить человека врагом России, лишь бы это позволило им разжиться его имуществом), так и политическая составляющая: окружению президента Путина очень важно объяснить президенту Путину, что вокруг него все враги, которых надо уничтожать, и только они его друзья, на которых можно опереться. То есть это процесс, который не только дал президентскому окружению имущество и статус новых олигархов, но и кардинально сузил социальную базу президента.

Лев Левинсон, Институт прав человека, Институт "Общественная экспертиза": Это действительно был знаковый сюжет. Я бы спокойно отнесся к приговору Ходорковскому, если бы он был признан виновным в неуплате налогов. Но если власть взяла на себя ответственность и защищала общественный интерес, то не надо было разрушать компанию и не надо было сажать, лишать свободы Ходорковского - вину, если она есть, достаточно было разрешить штрафными санкциями. И то, что это было показательным уничтожением сильного политического и экономического субъекта, в каком-то смысле конкурента, показало: власть отождествляет себя с общероссийской собственностью и хочет, чтобы весь пучок имущественных прав был сосредоточен в ее руках.

Но я не думаю, что это навеки; это, безусловно, не навсегда.

Иосиф Дзялошинский, Независимый институт коммуникативистики: Очень интересно, мне кажется, обозначился процесс огосударствления суда, когда исполнительная власть отчетливо показывает, что суд - это тоже учреждение не независимое, а государственное, и суд должен блюсти государственные интересы. С одной стороны, это демонстративное дело ЮКОСа. С другой стороны, было много маленьких судебных дел, которые тоже свидетельствуют о том, что суд, выбирая меру наказания, форму наказания и вообще, определяя, наказывать или нет, исходил не из презумпции невиновности, не из состязательности судебного процесса - дело решалось в пользу обвинителя, если оно было против государства. Идея "басманного суда" стала нарицательной.

Александр Рыклин, "Ежедневный журнал": Весь этот суд, несомненно, оказал огромное влияние на все институты в России, в том числе и на демократические. Законотворчество, дальнейшее ужесточение законодательства, регулирование общественных организаций и все остальное - носит такой драконовский характер.

Валентин Гефтер, Институт прав человека: Суд над Ходорковским, кроме прочего, обозначил обратное движение в смысле реформы судебных и правоохранительных органов. Это и конкретные процессы - ЮКОСа, НБП, дела против многих мусульман - и хизб-ут-тахрировцев, и других по обвинению в ваххабизме, радикализме, экстремизме и т.д. Это продолжение "шпионских" дел и утверждение приговора Данилову Верховным судом. Это и решения, которые принимались по таким делам, как дело Ульмана. И заключительное - это, конечно, решение Конституционного суда по губернаторским выборам, которое определялось политической целесообразностью.

Одновременно было видно, что правоохранительные органы, милиция и отчасти ФСБ, особенно на местном уровне - это дела Благовещенска, Нальчика, дела, связанные с Чечней и Бороздиновской и многие другие - уже не регулируются и предпринимают все больше внеправовых и контрправовых усилий. Эти два фактора - все большая автономизация и неконституционность многих действий правоохранительных органов плюс судебное покровительство им (а то, что судебная система не является по-настоящему независимой, было видно по разным делам) - говорят о том, что пройден некий поворотный пункт и что теперь изменения в этих двух мощнейших системах движутся уже не в ту сторону.


ЗАКОНОПРОЕКТ О НЕПРАВИТЕЛЬСТВЕННЫХ ОРГАНИЗАЦИЯХ


Подписанный президентом 10 января уже 2006 года закон существенно ограничивает, главным образом, разнообразными бюрократическими условиями и процедурами, реализацию права на объединения и, напротив, расширяет контрольные полномочия государственных органов в отношении неправительственных организаций. В особенности усиливается контроль за теми НПО, которые получают финансирование из зарубежных фондов. Тем самым власти создают рычаги давления на НПО, последнюю сферу общественной активности, сохранившую относительную независимость от государства.

В ноябре 2005 года стало известно, что в правительстве проходит согласование законопроект, который существенно ужесточает контроль за деятельностью неправительственных организаций России (НПО). Уже 24 ноября он был принят в первом чтении.

Депутаты отказались от обсуждения законопроекта с представителями заинтересованных общественных организаций, не был приглашен для участия в обсуждении законопроекта даже Уполномоченный по правам человека в РФ Владимир Лукин, обратившийся с письмом к председателю Госдумы Борису Грызлову с предложением перенести рассмотрение законопроекта с тем, чтобы подключить к его обсуждению круг общественных организаций, а также Общественную палату, которая, собственно, и была создана в том числе и для экспертизы законопроектов.

Законопроект вызвал активный протест как в России, так и за рубежом. За несколько дней под заявлением российских НПО "Нет - ужесточению контроля над гражданским обществом" подписалось более 5000 человек. Появился целый ряд независимых экспертиз законопроекта, все они были резко критическими.

Элла Памфилова, председатель Совета при президенте РФ по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека, встречалась по этому поводу с президентом Путиным. Против законопроекта лично выступили Уполномоченный по правам человека в РФ Владимир Лукин, член Общественной палаты и Совета при Президенте по развитию институтов гражданского общества и правам человека доктор Леонид Рошаль.

Озабоченность принятием законопроекта выразили "Международная амнистия", Фонд Макартуров, депутаты Бундестага, Комиссия правительства США по безопасности и сотрудничеству в Европе, заместитель госсекретаря США первое обращение к Госдуме 15 ноября подписали 21 член ОП из тогдашних 42, а 3 декабря ОП в составе 84 человек единогласно приняла новое обращение к Госдуме с требованием отложить принятие законопроекта до завершения формирования Общественной палаты, которая намерена провести его экспертизу.

С самого начала предполагалось, что ужесточение законодательства по НПО - это превентивная мера властей по недопущению в России "оранжевой революции". О своем видении задач, которые должен решать закон о НПО, на конференции в МГИМО 1 декабря говорили первый заместитель министра внутренних дел Александр Чекалин, заместитель директора ФСБ Виктор Комогоров и глава Совбеза Игорь Иванов. "В половине случаев российские НПО возникали не по инициативе наших граждан, а по воле наших зарубежных партнеров, главное - за их деньги", - сказал Комогоров. По его словам, некоторые НПО "являются средством мониторинга ситуации в стране и воздействия на общественное мнение". "Характер деятельности в России многих НПО вызывает как минимум непонимание", - сказал он и отметил среди этих организаций представительство Агентства по международному развитию, почему-то причисляя его к НПО: "Американское НПО, представительство Агентства по международному развитию приступило к реализации программ, ориентированных ни много ни мало на трансформацию государственного строя России и установление контроля за российским информационным пространством". Он также подчеркнул, что действующие в России общественные организации взаимодействуют с зарубежными структурами, получают от них финансовую помощь и являются "проводниками их политических интересов". Представитель ФСБ убежден, что законопроект, принятый в первом чтении Госдумой, должен будет нормализовать ситуацию в сфере системы НПО, действующих в России. Он, по словам Комогорова, "направлен в нужном направлении", - писала "Независимая газета". А директор Службы внешней разведки Сергей Лебедев в интервью "Российской газете" заявил, что "гуманитарные миссии, неправительственные организации - очень привлекательны для всех разведок мира. Разведчику необходимо прикрытие, маска, ширма".

3 декабря сам Владимир Путин на совещании с постоянными членами Совета безопасности еще раз повторил, что ситуация, при которой некоторые организации финансируются из-за рубежа и фактически занимаются политической деятельностью, недопустима, но высказал надежду, что закон не нанесет ущерба взаимодействию неправительственных российских организаций с их коллегами за рубежом.
9 декабря было опубликовано президентское Заключение на законопроект с предложениями по его смягчению.

21 декабря Госдума приняла законопроект во втором чтении, а 23 декабря - в третьем, окончательном чтении.

Большинство независимых экспертов по-прежнему считают законопроект противоречащим международным нормам и Конституции.

27 декабря Совет Федерации одобрил закон об НПО при одном голосе против и одном воздержавшемся.

10 января президент Путин подписал закон об НКО.

Комментарии экспертов

Иосиф Дзялошинский, Независимый институт коммуникативистики: Закон о некоммерческих организациях показал, что государство само будет определять, что есть "третий сектор", как он должен быть выстроен, какие организации имеют право на существование и т.д. Это явная тенденция огосударствления "третьего сектора". И в регионах произошло много маленьких событий, которые тоже свидетельствуют о том, что теперь губернаторы определяют, какие организации хорошие, какие плохие. Все эти маленькие общественные палаты и палатки при губернаторах теперь стали вполне государственными структурами, губернаторы сами выступают в них и приглашают к себе лидеров некоммерческих структур.
Ну, и вся свистопляска по поводу Общественной палаты России тоже показала, что власть очень много внимания уделяет тому, чтобы "третий сектор" был при ней.

Валентин Гефтер, Институт прав человека: Это тенденция госрегулирования общества, к которой относится регулирование СМИ, НПО, вмешательство и манипулирование партийной жизнью. Еще далеко до того, чтобы говорить о тоталитарном, полицейском влиянии государства на общество, но очевидно, что уровень контроля возрастает.

Лев Левинсон, Институт прав человека, Институт общественных экспертиз: Очевидна опасность закона об НПО, предполагающего контроль, вмешательство, отсечение неугодных. Я думал, что можно назвать позитивного, и один плюс все-таки вспомнил: это принятие благоприятных налоговых поправок, касающихся грантов. Это все-таки не наше местечковое дело, речь идет и о грантах социальных, на здравоохранение, на науку и культуру, на защиту прав человека. Все те угрозы, которые были связаны с условиями получения грантов, против чего мы выступали, отпали в результате окончательной редакции закона, и получились, в общем-то, позитивные изменения, по которым налогообложение прибыли целого большого блока грантов не производится. И принятый сейчас закон об НПО этого не отменяет, и этот плюс остается плюсом.

Людмила Алексеева, Московская Хельсинкская группа: Люди, близкие к администрации президента, объяснили мне так: президент уступил бы просьбам не подписывать этот закон, если бы Конгресс США не высказал по этому поводу своей резкой позиции. А так получится, что он уступает Конгрессу США. То есть люди определяют свою политику не интересами страны, а соображениями, чтобы, не дай Бог, не подумали, что они кого-то боятся или кому-то уступают. Им надо играть желваками и быть решительными и непоколебимыми. В этом стратегия. Хоть мы не правы, хоть это во вред обществу, во вред государству - но раз мы решили, мы не уступаем, а то подумают, что мы слабые. Желание выглядеть, надуть щеки - для них это главное, а не успешность политики.


РЕШЕНИЕ КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА О НАЗНАЧЕНИИ ГЛАВ РЕГИОНОВ. ЗАКРЕПЛЕНИЕ НОВОГО ПОЛИТИЧЕСКОГО ПОРЯДКА

С 2000 по 2005 гг. президент Путин фактически провел политическую реформу, благодаря которой президент и его администрация получили возможность фактически назначать руководителей регионов, влиять на создание и функционирование политических партий, а также формирование представительных органов. Последние нововведения были предложены президентом после трагических событий в Беслане.

13 сентября 2004 года, на заседании правительства, посвященном последствиям трагических событий в Беслане, Владимир Путин сообщил, что для повышения эффективности борьбы с терроризмом необходимо отменить всенародное избрание глав регионов. Они должны избираться местными законодательными собраниями по представлению президента. Соответствующий законопроект был принят Государственной Думой и 12 декабря того же года Путин подписал закон о новом порядке избрания губернаторов. Согласно ему, была введена процедура представления кандидатов президентом законодательным собраниям; в случае двукратного отклонения президентского кандидата региональный парламент может быть распущен; президент получил право отстранять глав регионов в связи с утратой ими доверия президента.

Критики закона утверждали, что он направлен не на борьбу с терроризмом, а на лишение губернаторов самостоятельности. Их оппоненты указывали на то, что новый порядок перекроет путь во власть криминалу и просто неэффективным руководителям. Но первым же, чьи полномочия были подтверждены президентом, стал губернатор Приморья Сергей Дарькин, которого целый ряд СМИ обвиняли в связях с криминальными кругами. Также подтвердил доверие президента и другой губернатор - Кирсан Илюмжинов, также имеющий славу одиозного политика.

Страх местных законодателей перед возможным роспуском иллюстрируется тем фактом, что с момента вступления закона в силу не было ни одного случая, чтобы региональный парламент отклонил кандидатуру, предложенную президентом.

Противники закона с самого начала указывали на его антиконституционность, ссылаясь, в частности, на прецедентное решение Конституционного суда, который 18 января 1996 года признал неконституционным пункт устава Алтайского края, предусматривающий избрание главы региона законодательным собранием. В июле 2005 года Конституционный суд подтвердил, что нынешний порядок назначения губернаторов соответствует Основному закону. Судьи Конституционного суда не были единодушны при рассмотрении - у двух судей, Анатолия Кононова и Владимира Ярославцева, было "особое мнение".

11 ноября 2005 года Государственная дума приняла в первом чтении внесенные президентом России поправки в действующее законодательство, дающие право политической партии, победившей на региональных парламентских выборах, предлагать главе государства кандидатуру на пост высшего должностного лица конкретного субъекта РФ. Новый порядок выдвижения кандидата в губернаторы выглядит некоторым смягчением схемы назначения губернаторов, при которой решение о кандидате принимает президент. Но в виду того, что большинством в региональных парламентах обладает "Единая Россия", в перспективе новый закон открывает путь для установления тотального доминирования этой партии.

Комментарии экспертов

Александр Аузан, Институт национального проекта "Общественный договор": Безусловно, в политической системе отрицательными являются тенденции, связанные с закреплением Конституционным судом нового политического порядка, потому что суд изменил самому себе. Конституционный суд практически пересмотрел ранее принятые собственные решения - именно это является основанием для особого мнения двух судей Конституционного суда.

Александр Рыклин, "Ежедневный журнал": Если мы говорим о судебной системе, то для меня два события этого года, совершенно очевидно, выпадают из общей картины, вполне тоже негативной: это, разумеется, суд над Ходорковским и это решение Конституционного суда о законности назначения губернаторов. Это беспрецедентное решение свидетельствует о том, что никакого Конституционного суда в России больше нет. Потому что суд, который, по сути, утверждает, что иногда мы трактуем Конституцию так, а иногда мы трактуем Конституцию сяк, - это не Конституционный суд.

Юлия Латынина, "Эхо Москвы", "Новая газета", "Ежедневный Журнал": Важно не только что было сделано, но и как было сделано. То есть власти на голубом глазу сказали, что Конституция не нарушена. Это показывает, как они будут стараться действовать в будущем. Я допускаю, что в 2008 году не будет никакой операции "Преемник", но при этом скажут, что Конституция не нарушена. Как это будет сделано - другой вопрос, но Путину хотелось бы так - это чувствуется.

Лев Левинсон, Институт прав человека, Институт "Общественная экспертиза": Решение о назначении губернаторов свидетельствует даже не о том, что Конституция нарушена там, где это очевидно всем. Для меня больше проблема в том, что Конституционный суд показал, что он перестал быть на сегодняшний день гарантом конституционных прав.
С Конституционным судом у нас изначально были проблемы, и к концу 1990-х они все более и более становились очевидными. В конце 2000 года было известное решение о законности третьих и четвертых сроков губернаторов. Мне кажется, с тех пор расстановка сил в Конституционном суде перевесила в сторону соглашательского большинства. Все-таки, даже после восстановления Конституционного суда в 1995 году, и вновь назначенные, и старые судьи, не все были идеальны, но все-таки они были почище, попринципиальнее, последовательнее. За исключением, разве что, Зорькина, который оказался достаточно гибким и податливым - он усвоил школу 1993 года, выводы сделал правильные. Судьи умирали, после шестидесяти пяти лет уходили судьи первого поколения, как Тамара Георгиевна Морщакова и Николай Трофимович Ведерников, и на их место приходили "питерские" или какие-то совершенно непонятные люди, вынутые из глубинки, о которых никто ничего не может сказать, и которые попадают, судя по всему, в большую зависимость. Сколько этот состав суда похоронил за последние несколько лет очень важных, проблемных дел по соответствию Конституции, не усмотрев вообще оснований для вмешательства! По сравнению с серединой девяностых, сейчас Конституционный суд стремится вообще уходить от рассмотрения дел по существу, всячески выворачиваясь. Или даже, рассматривая по существу, признает конституционными откровенно неконституционные вещи.
Нынешний Конституционный суд стал неким декоративным украшением "управляемой демократии". Конечно, есть отдельные удовлетворительные решения. Но доля конъюнктурных настолько велика, что где-то они могут себе их позволить - по процессу уголовному, по исполнительному производству.


ОГОСУДАРСТВЛЕНИЕ ЭКОНОМИКИ. ГАЗОВАЯ ВОЙНА С УКРАИНОЙ


Первый масштабный акт национализации был совершен еще 19 декабря 2004 года, когда 77,79% уставного капитала основного добывающего актива ЮКОСа ОАО "Юганскнефтегаз" были проданы с аукциона ООО "Байкал Финанс Групп" за $9,36 млрд., а через несколько дней "Байкал Финанс Групп" вместе с "Юганскнефтегазом" были куплены государственной "Роснефтью".
28 сентября 2005 года состоялась крупнейшая в истории страны покупка: ОАО "Газпром" и управляющая компания Романа Абрамовича Millhouse Capital подписали обязывающие документы на приобретение 72,663% акций ОАО "Сибнефть" за $13,1 млрд.

Также к началу осени 2005 г. государство увеличило свою долю акций в главной энергетической кампании страны - Газпроме до контрольной.
Концентрируя в руках государства все больше ресурсов ТЭК, Россия одновременно все активнее использует экономическое давление как фактор внешней политики. Внутри страны контроль над наиболее прибыльной отраслью экономики становится экономической базой существующего режима. Вовне - инструментом давления на "недружественные режимы" в странах "ближнего зарубежья".

Наиболее громким примером стала "газовая война" с Украиной, которая вызвала резко негативные комментарии действий России со стороны США и стран Евросоюза и серьезно омрачила начало председательства России в "большой восьмерке".

Конфликт неожиданно закончился весьма непрозрачной сделкой, по которой парадоксальным образом Россия продает газ по 230 долларов, а Украина покупает по 95.

Зарубежные комментаторы практически единогласно расценили поведение России как международный шантаж с политической подоплекой и выразили сомнение в надежности России как партнера.

Комментарии экспертов

Иосиф Дзялошинский, Независимый институт коммуникативистики: Я исхожу из того, что, видимо, главной тенденцией прошедшего года было метастазирование государства во все поры общества, то есть опухоль государства поражала все новые и новые участки общественного организма. События, которые подтверждают эту тенденцию: во-первых, все более глубокое влезание государства в дела экономики. С одной стороны, дело ЮКОСа как демонстрационное дело, которое показывает экономическому истеблишменту, что без нас ничего решать нельзя и будете сопротивляться - будет плохо, а с другой стороны, участие государства, совершенно отчетливое, в крупных экономических процессах - тендеры и прочее. Личное участие Путина в так называемом газовом конфликте - рассматривать ли его как политический или как экономический. В любом случае, сращивание политических процессов с экономическими в этом "газовом конфликте" было просто налицо. То есть первая наиболее отчетливая тенденция минувшего года - пронизывание государственными интересами всей экономической сферы.

Валентин Гефтер, Институт прав человека: Наблюдается окончательный выбор курса на корпоративную экономику, совпадающий с корпоративным государственный устройством. Аппаратно-бюрократические интересы отдельных ведомств начинают преобладать над правовыми государственными интересами. Это сочетание корпоративного государственного устройства с корпоративностью в экономике - я имею в виду, что государство становится крупнейшей корпорацией в экономике. При этом надо понимать, что оно становится корпорацией не в смысле собственности, а в смысле контроля над экономическими действиями.

Ну, а в том, что касается вовне - это, конечно, ориентир на то, чтобы, по крайней мере на бывшем советском пространстве, от "эсэнговости" перейти к экономическим и другим рычагам давления на соседние страны. При этом прикрываясь вполне эгоистическими российскими экономическими и политическими интересами. Бывают ведь и демократические империи, Соединенные Штаты пытаются играть такую роль, когда центр принятия решений навязывает окружающим государствам какие-то свои ценностные вещи. Но у нас объединение идет на почве экономического, прагматического и прочего эгоизма центра, никак не связанного с ценностными вещами. Права человека, демократия, отношение к узбекским событиям, к белорусским событиям показывают, что прагматический интерес сильного бывшего центра преобладает над демократическим. И это было видно по многим событиям этого года.

По всем направлениям наблюдаются отступления от либерально-демократических принципов. Интересно, что это сочетается со многими вполне либеральными мерами в макроэкономике: одно другому не мешает, как выяснилось. Сколько это будет длиться - вопрос сложный, внешние факторы и факторы выборов 2007-2008 годов могут поколебать устойчивость такой структуры.

Александр Рыклин, "Ежедневный журнал": Была скандальная сделка по покупке Газпромом Сибнефти, совершенно скандальная, многомиллиардная, непрозрачная, наверняка коррупционная. Совершенно скандальный договор по газу. Но этот год - год отъема ЮКОСа и, конечно же, его банкротства. Потому что когда компания, чья капитализация на пике была под 40 миллиардов долларов, на выходе ничего не стоит, только должна, и все это проделывается за очень ограниченный период времени - это, конечно, совершенно беспрецедентная история, пожалуй, не имеющая аналогов в мире. На рынке не существует таких обстоятельств, при которых предприятие, капитализация которого равна 40 миллиардам, вдруг уходит в никуда, в пустоту, - просто его больше нет.
Тяжелый год был, очень тяжелый. Политическая ситуация в России заметно ухудшилась, экономическая ситуация в России заметно ухудшилась, бюджет 2006 года, который принят - чудовищный, у нас такого в затратной части не было никогда в бюджете. Он, конечно, инфляционный. Этот уровень инфляции, который нам показали в конце года - 10,9%, - никто из серьезных экспертов ему не верит, потому что не бывает так, что почти весь год инфляция показывает одно, а вдруг за последние месяц-два, она сходит на нет. Да нет, Госстат опять считает так, как это нужно политическому руководству в стране. Плохой был год.

Александр Аузан, Институт национального проекта "Общественный договор": Я бы выделил ренационализацию в экономике, потому что если в 2003-2004 году дело касалось разгрома враждебного ЮКОСа, что происходило по разным причинам - политическим, экономическим - то ренационализация - новая тенденция, и тенденция в принципе ведущая к снижению эффективности экономики в целом. И неизбежны затруднения, которые возникнут с исчерпанием положительной внешней конъюнктуры.

Лев Левинсон, Институт прав человека, Институт "Общественных экспертиза": Мне кажется, в экономике одно из значимых событий - это отмена десятилетнего срока признания сделок недействительными и замена трехлетним (этот закон называется "Серия изменений в статью 181 Гражданского Кодекса", сокращение срока давности по недействительным сделкам). При всем том, что это может быть выгодно каким-то гражданам и может иметь и позитивные последствия, смысл этого действия - не забота о страждущем человечестве, а в том, чтобы закрыть тему незаконного захвата собственности, ее перераспределения. Причем, если десятилетний срок на сегодняшний день закрывал тему начала 1990-х годов, то режиму Путина (он-то не десять лет сидит, "питерские" делят пирог, начиная с 2000 года) трехлетний срок вместо десятилетнего - это гарантия на случай того, что в 2008 году карта ляжет не совсем так, как хотелось бы. Как уже неоднократно отмечалось, приди сейчас новый президент - хоть кто, хоть с какой командой, - он придет уже в пустыню. Все, что можно было захапать, уже захапано и распихано по своим карманам.

Это, по-моему, очень знаковое событие, тем более, если его зарифмовать с практически одновременным постановлением Конституционного суда с обратным знаком: о фактической отмене трехлетнего срока по налогам. Конституционный суд решил очень витиевато, но для толкования весьма удобно, что если кто-то в чем-то виноват - не важно кто, не важно в чем, или та сторона, или эта, налоговая будет решать - то значит, трехлетний срок давности по привлечению к ответственности за неуплату налогов может быть продлен, отменен. А налоговые претензии - это рычаг власти, открывается пространство для преследования граждан, организаций. Очень удобны налоговые дела, тем более, что чем глубже в прошлое, тем больше шансов. Получается палка, заточенная с обоих концов: с одной стороны, "не тронь, мое!" - это экономическая база этого режима, с другой - неуплатой налогов можно колоть всех, кого заблагорассудится.


МОНЕТИЗАЦИЯ ЛЬГОТ


2005 год начался акциями протеста - от митингов до перекрытия автомагистралей - против замены льгот денежными выплатами, которая вводилась принятым в 2004 г. федеральным законом №122. Протесты быстро приняли массовый характер и продолжались до тех пор, пока правительство не пообещало заметно увеличить денежные компенсации взамен утерянных льгот. В итоге реформа не уменьшила, как это задумывалось, а увеличила расходы государства на социальную сферу.

На волне протестов резко повысилась политическая активность партий, возникли новые организации, были заключены прежде невозможные договоренности о совместных действиях между демократическими партиями и организациями левого толка. И хотя волна митинговой активности в конце концов спала, политические организации получили ценный опыт и практические навыки уличных действий, которые использовались на протяжении всего года.

Комментарии экспертов

Валентин Гефтер, Институт прав человека: В прошлом году власть сделала окончательный выбор: популизм и потрафление материальным ожиданиям некоторых категорий граждан или социально-экономические реформы, которые всегда вызывают напряжение в обществе, но которые необходимы. Власть, по результатам попытки с монетизацией, выбрала первое. Окончание монетизации сопровождалось вбрасыванием большого количества средств на ликвидацию ее негативных, в общественном мнении, последствий. Таким было начало, а конец - это популистский выбор национальных проектов в конце года. Этот год, с точки зрения такого выбора, стал решающим. Навсегда ли - это вопрос сложный.

С точки зрения институтов демократии выбор получился в сторону такого странного представления о демократии: бьют, реагируют, поправляют, снова бьют и т.д. С точки зрения долговременных трендов развития страны это был выбор между проведением реформ и хорошо обеспеченным материально популизмом, который консервирует ситуацию. Это очень долговременный фактор.

Иосиф Дзялошинский, Независимый институт коммуникативистики: Тут двойная тенденция: с одной стороны, мы вроде бы имели победу гражданского общества, которое отстояло традиционные формы поддержки уязвимых слоев населения. С другой - та быстрота, с которой власть сдалась, те деньги, которые были брошены на погашение этого разгоравшегося костра, свидетельствует о том, что мы, вероятно, имели дело с сознательной игрой на двух досках. То есть сам процесс сопротивления был рожден специально для демонстрации того, что общество не готово, не желает - и государство будет решать эти проблемы. Какие-то силы очень быстро вывели на улицы людей и так же быстро увели их оттуда. Вроде бы мы имели отчетливую попытку сопротивления желанию государства влезть в конституционный механизм распределения благ, но сопротивление оказалось настолько послушным, что мгновенно прекратилось, как только все вернулось к исходной ситуации.

У меня ощущение, что это был эксперимент, мне пока не очень ясный, с неясным результатом.

Лев Левинсон, Институт прав человека, Институт "Общественная экспертиза": Что касается монетизации льгот и последующих выступлений, в том числе, молодежных, и реакция на них власти - все это в совокупности свидетельствует, конечно, о недемократичности власти, ее антисоциальном характере и т.д. С другой стороны, это показывает некий рост, некую политизацию гражданского общества, пусть еще достаточно локальную. Но эти локальные очаги не единичны все-таки, и я эту выявившуюся тенденцию к политизации, чуть более проявленную в прошедшем году, оцениваю позитивно.

Наверное, говоря о монетизации, надо в совокупности говорить и о последствиях вступления в силу Жилищного Кодекса - это тоже очень серьезный удар. Там две большие проблемы. Первая - это то, что социальное жилье становится практически недоступным, и эта тема чуть ли не закрывается для большинства регионов. Обеспечение нуждающихся жильем спихивается на уровень местного самоуправления. Никакие гарантии по площади предоставляемого жилья на федеральном уровне не устанавливаются, в зависимости от исторических условий: кто в юрте привык жить, тот, значит, будет жить и в юрте. Ну, и плюс расширение возможности выселения, в том числе и за неуплату коммунальных платежей, расширение прав домовладельцев и муниципальных властей по неприватизированному жилью - вплоть до того, что они могут запретить вселение детей и родителей.
Эта антисоциальная направленность - первая сторона медали. Вторая - то, что модель управления жильем, которая там прописывается, в силу закрытости процедур, в силу безграмотности большинства населения в этой области, в 90 процентах случаев будет работать на монополию существующих ДЕЗов, которая уже проводит на наших глазах к росту стоимости жилья. Рост стоимости жилья - это следствие монополии ДЕЗов, монополия ДЕЗов - это следствие Жилищного Кодекса.

Александр Аузан, Институт национального проекта "Общественный договор": Я бы сказал, что год начался гораздо интереснее, чем закончился. Мне кажутся очень значимыми социальные протесты начала года, потому что они показали некий предел.
Мы говорим о периоде реакции, и этот период начался не в 2005-м, а в 2003 году, на мой взгляд. Поскольку реакция делает определенную работу, которая потом исчерпывается и начинается тот или иной вариант выхода из реакции, то самый интересный вопрос - это где эта точка перелома и в какую сторону пойдет выход. Он может идти и в сторону реставрации, в сторону восстановления предыдущей модели, и в сторону модернизации. Я считаю, что протесты начала года показали, что существуют пределы в российских реакционных тенденциях. Хотя весь 2005 год больше и не дал свидетельств того, что тенденция к реакции наталкивается на некоторый предел и идет к точке перелома.

Людмила Алексеева, Московская Хельсинкская группа: За год было одно отступление от курса - в связи с волнениями по поводу монетизации. Но тут понятно: не закон отметили, а просто заткнули рот деньгами - пусть недостаточными и очень плохо оформили это организационно. Это показало, кстати сказать, что при нынешних условиях власть для замирения с обществом готова тратиться, но не готова менять стратегию по отношению к обществу: договариваться, а не подавлять его и запугивать.
Хочу еще сказать об очень важной тенденции последнего года: если раньше у нас гражданское общество формировалось за счет того, что возникали новые группы активных граждан, чаще всего работающих профессионально, то с конца 2004 года стали впервые формироваться движения граждан по интересам. Я это вижу, для меня это заметно. Последние 15 лет нашего относительного хаоса - демократией это назвать нельзя - эти 15 лет не прошли даром.
Впервые я это заметила на поведении людей в Благовещенске и в Бежецке, когда не просто мы приезжали и нам говорили: "пожалуйста, защитите нас" - а сами люди начинали что-то делать. Появилось движение, которое, может быть, неудачно назвали - "Избитая Россия" - но оно есть. "Автомобильная Россия" таким же образом появилась. И еще одно очень интересное движение - движение жильцов бывших общежитий. Они говорят, что их миллион. Я не знаю, миллион их или нет, но что десятки, может быть, сотни тысяч - это точно.

У меня уже не вмещаются в одну папку дела, которые присылают из разных городов. Причем это не дела людей, которых преследуют, а дела людей, которые борются с этими преследованиями. Они отстаивают свои интересы. Они в прошлом году в Перми провели съезд жильцов бывших общежитий. По их инициативе будут слушания у Уполномоченного по правам человека. Это возникло абсолютно снизу, по разным городам, они все объединяются друг с другом, обмениваются опытом и, в общем, уже есть маленькие победы. Может быть, я этому немного способствовала, а может - случайно совпало: 20 июля, когда была встреча с президентом, я подала ему бумаги этих общежитий. А где-то в конце августа произошел перелом: суды, которые им прежде по всем пунктам отказывали, стали признавать их право на площадь. У нас же все как делается: кто-то позвонил в наш независимый суд...
Появились новые движения на муниципальном уровне. Выборы в муниципальные законодательные собрания прошли очень интересно. Например, в Московской области получилось такое, чего, по-моему, с начала 90-х годов не было: в разных местах прошли кандидаты - 150 человек - не те, кого поддерживала власть, а те, кого хотело население. Они прошли без денег, у них вообще не было ничего. Их давило и государство, и административный ресурс, и деньги были на той стороне, а люди проголосовали настолько единодушно, что пришлось признать их победу. Это не только в Московской области, но, например, в Волгодонске. И мне кажется, очень важно поддержать эти очажки муниципальные, где они появились, чтобы их не задавили, потому что, конечно, будут давить.

Ведь демократия должна расти, а она у нас все время сверху спускалась - и Горбачев ее спускал, и Ельцин ее спускал. А вот Путин перестал спускать - и где она? А то, о чем я говорю, - это происходит снизу. Растение должно от корней расти, а не от макушки.

Это не значит, что у Путина ничего не получится до 2008 года и после 2008 года, очень даже может получиться. Но это показывает, что уже зреет та сила, которая это переломит. Это уже будет настоящее, не дарованное. Другое дело, что я до этого не доживу, но другие доживут...


ЭХО "ЦВЕТНЫХ РЕВОЛЮЦИЙ"


Бурные политические события в Грузии (ноябрь 2003), Украине (декабрь 2004) и Киргизии (март 2005), где произошла смена власти, сопровождавшаяся массовыми уличными выступлениями под демократическими лозунгами, главным из которых было требование четных выборов, оказали огромное влияние на внутриполитическую ситуацию в России. "Цветные революции" были восприняты российскими властями как реальная опасность. Страх массовых антиправительственых выступлений превратился в настоящую фобию, а противодействие "цветным революциям" стало одним из базовых постулатов официальной идеологии. Все это вместе, по всей видимости, ускорило развитие авторитарных тенденций и расширило сферу притязаний власти в стремлении контролировать общество.

Эксперты "Барометра" отмечали создание управляемых из Кремля молодежных движений ("Наши"), усиление контроля над партиями, жесткое преследование радикальных молодежных организаций, контроль за выборами, ужесточение избирательного законодательства, контроль над НПО, установление полного контроля на электронными СМИ, ужесточение правил проведения массовых акций, усиление "патриотического воспитания".

Комментарии экспертов

Иосиф Дзялошинский, Независимый институт коммуникативистики: Что касается реагирования на украинские события, "оранжевую революцию" и прочее - это совершенно отчетливая демонстрация, связанная с однозначным отношением к украинским процессам как к прорусским или антирусским. Других оценок, в общем, и не было. "Оранжевая революция" рассматривалась чуть ли не как внутреннее дело России. Анализ многих публикаций показал, что больше всего российские власти возмущало то, что она пошла не по пути "правильного" политического процесса, но что случилось вмешательство народа, майдан и т.д.
Я бы назвал эти истерики в России по поводу Украины, начиная "оранжевой революцией" и кончая газовым конфликтом, "украинским синдромом". Такое ощущение, что именно на материале Украины оттачивается фразеология и некие идеологические клише, связанные с тем, что происходит в самой России.

Юлия Латынина, "Эхо Москвы", "Новая газета", "Ежедневный Журнал": Весь год мы наблюдали последствия "оранжевой революции" для самочувствия Кремля. В конце года это отношение вылилось еще и в газовый скандал.
Позиция Кремля состоит из двух составляющих. Первое, и, видимо, глубоко личное: судя по всему, президент Ющенко нанес глубокое личное оскорбление кому-то в Кремле - не отравившись, да еще и выиграв революцию. Мало того, получив все те предвыборные подарки, которые должны были достаться Януковичу, включая субсидии на газ, вынутые, можно сказать, из личного кармана. Это все равно, что увести девушку, да еще и поселиться в подаренной ей квартире. Иначе мы не старались бы так нагадить Ющенко даже газовым скандалом.

И второе: судя по всему, "оранжевая революция" произвела глубочайшее впечатление на Кремль, и боязнь "оранжевой революции", "устроенной руками ЦРУ" стала там абсолютно хронической фобией. Причем частично эта фобия совершенно искренняя, потому что она покоится на глубоких убеждениях маленького подполковника КГБ, сидящего в германском городке, о картине мира. Эта картина мира впитана, можно сказать, с материнским молоком на лекциях: о том, что проклятые США угрожают великому и могучему Советскому Союзу.
А частично эта фобия подогревается как окружением президента, так и просто пиарщиками типа Суркова, которые прекрасно понимают, что на этой фобии можно заработать кучу бабок.

Александр Аузан, Институт национального проекта "Общественный договор": Если говорить о "цветных революциях" и как развивалась реакция, то, безусловно, весной был шок. Шок этот был связан не столько с "оранжевой революцией" на Украине, сколько с революцией в Киргизии. Он создал очень сильную контрреволюционную волну и ожидания того, что революция может произойти в России. Это, на мой взгляд, представляет собой форму некоторой фобии и свидетельствует об утрате у российской власти обратной связи и о том, что она очень плохо чувствует реальные тенденции страны. Что плохо для всех, потому что это влияет и на варианты выхода из периода нынешней реакции, который, рано или поздно, будет неизбежен.

Людмила Алексеева, Московская Хельсинкская группа: Очевидно, что "оранжевые" революции очень напугали наших правителей, и они стали прикидывать на себя, как бы у нас такое не случилось. Это нормально для каждого правителя, но при этом можно действовать двумя путями: попытаться наладить контакты с обществом, узнать, чего общество хочет, и попробовать с ним как-то найти согласие, или усилить давление и запугивание с тем, чтобы страхом и разрушением общества попытаться лишить его возможности как-либо высказывать свое несогласие. Наши власти явно пошли по второму пути. Абсолютно очевидно, что это не какие-то отдельные импульсивные меры, а что это продуманная стратегия, рассчитанная на перспективу.
Явное и все набирающее темп наступление на гражданское общество идет, в частности, по линии возрастания давления на независимые общественные организации: это и закон о некоммерческих организациях, и история с Общественной палатой.
То же самое демонстрируют последние региональные выборы: в Мосгордуму и в парламента Чечни. С моей точки зрения то, что МХГ делала в течение 8 лет, - мониторинг выборов - делать больше не стоит. Потому что выборы перестали быть выборами.


КРЕМЛЬ И ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПАРТИИ: МАНИПУЛИРОВАНИЕ КРИЗИСАМИ


Официальная трактовка политической реформы, проводимой президентом Путиным, включает в себя постулат об усилении роли партий (см., например, послание президента Федеральному собранию в 2005 г.), как одной из целей преобразований. В реальной жизни для целого ряда партий прошедший год стал кризисным.

В феврале 2005 г. после успешного участия "Родины" в региональных выборах и голодовки в знак протеста против монетизации льгот Дмитрий Рогозин заявил о переходе в оппозицию. "Мы больше не будем спецназом президента", - заявил он. Летом 2005 г. фракция "Родина" в Государственной Думе распалась на две части после того, как из нее был исключен Сергей Бубурин, обвиненный в попытке организовать раскол. Государственная Дума внесла изменения в регламент для того, чтобы зарегистрировать в качестве фракции группу Бабурина. "Этот бардак устроила "Единая Россия", - прокомментировал это событие Рогозин. Осенью "Родина" была снята с выборов в Мосгордуму.

В Российской партии пенсионеров (РПП) произошла смена лидера. После того, как череды успешных выступлений на региональных выборах, Валерий Гартунг был смещен с поста председателя партии по иску его предшественника Сегея Атрошенко. Однако новым руководителем РПП стал отнюдь не Атрошенко, а Игорь Зотов - вицегубернатор Тульской области. По сообщениям СМИ его избранию предшествовала встреча с замглавой администрации президента Владиславом Сурковым. Гартунг обвинил Кремль в организации своего смещения с поста лидера партии.

Наконец, скандалом закончился в декабре съезд Демократической партии России, на котором лидером партии должен был стать экс-премьер Михаил Касьянов. Представители ряда региональных отделений партии во главе с председателем ЦК ДПР Андреем Богдановым, в последний момент отказалась от ранее достигнутых договоренностей. Касьянова не пустили на съезд партии, а лидером был избран Богданов. По сообщениям СМИ , к организации интриги против Касьянова были причастны депутаты Госдумы от "Единой России" Франц Клинцевич и Александр Хинштейн.

В результате отчетливо видна следующая тенденция: партии, успешно набирающие популярность или партии, которые могут резко увеличить свои ресурсы (финансовые или кадровые), одна за другой переживают кризисы. Причем каждый раз СМИ и участники конфликтов заявляют о причастности к событиям сотрудников администрации президента или представителей "Единой России". Ситуация, сложившаяся вокруг развития политических партий укладывается в общую логику действий Кремля, стремящегося оградить свою политическую монополию от реальных или потенциальных угроз из какой бы то ни было части политического спектра они не исходили.

Комментарии экспертов

Владимир Прибыловский, ИИЦ "Панорама": История с Демократической партией России во многом просто комичная. Власть так испугалась Касьянова, у которого рейтинг - полпроцента, что затеяла интригу. Но и Касьянов вел себя просто смешно. Я не считаю, что события вокруг Демократической партии России и вокруг Партии пенсионеров важны сами по себе, но они показывают, как власть пугается любой тени и применяет неадекватные меры.

А вообще положение партий - оно и так плохое, и в этом смысле самый негативный момент - это снятие "Родины" с московских выборов. Это беспрецедентная вещь. У нас все время ЦИК кого-нибудь снимает, но снятие с выборов одного из заведомых победителей, партии, которая претендует на второе место в политической системе, в популярности - это, наверное, самое важное негативное событие в сфере партийной системы. Хотя было заметно и снятие Партии пенсионеров во многих регионах, где у нее было много сторонников. Это распространение башкирской технологии: как только кто-то вырос, тут же его с выборов и снимают.

В Чечне вовсе не было выборов, и в этом смысле участие в них "Яблока" и СПС - это просто позорное явление. В Москве были хоть какие-то выборы пусть несправедливые и нечестные, с фальсификациями, с нажимом, но там хоть что-то от чего-то зависело. А в Чечне были назначения, причем в условиях военной диктатуры. Причем там же войск стоит столько же, сколько населения, все солдаты голосовали. Другое дело, что в Чечне, я думаю, никто ничего и не считал - написали, как заранее решили, и все.

Но все-таки, пока крупные партии, как "Яблоко" и коммунисты, не запрещены, говорить о каком-то принципиальном ухудшении положения партий рановато. Вот если кого-то из них не зарегистрируют - придерутся к численности или к чему-то еще, - это будет означать катастрофическое ухудшение состояния партий.

Иосиф Дзялошинский, Независимый институт коммуникативистики: Наблюдалась отчетливая тенденция огосударствления политического процесса. Это выражалось в давлении на любые политические проявления, во вмешательстве исполнительной власти в партийное строительство: например, в истории с "Родиной". То есть государство взяло под контроль весь политический спектр и играет в нем, как в собственном хозяйстве.

Похоже, что суд над НБП - сфабрикованное провокативное дело для демонстрации того, что мы будем бороться с "фашистскими тенденциями". Вообще, фашизм, фашистские взгляды стали каким-то таким экраном, на котором власть демонстрирует свою заботу о народе. Я никак не могу для себя решить, является ли это своеобразной игрой, когда одна рука двигает фигуру, а другая гневно клеймит эту фигуру. Потому что по отношению к фашизму власть каждый раз выступает и говорит: "Видите, какая это большая угроза!" И НБП тоже, мне кажется, была использована как демонстрационный прием, как будут страшно наказывать тех, кто позиционирует себя как фашистская партия. Я думаю, что НБП трудно связать с фашизмом, хотя, конечно, на уровне высказываний все это у них есть.

Александр Рыклин, "Ежедневный журнал": Если говорить о дальнейшей зачистке политического поля, то это, конечно, отмена НБП и хорошо иллюстрирующая эту тему история со съездом Демпартии и ее искусным расколом. Эта история свидетельствует прежде всего о том, что Кремль зачищает все, что хоть чуть-чуть выглядывает из общей травы.
Совершенно очевидно, что никакой угрозы Демпартия на этом, по крайней мере, этапе для Кремля не представляла: все что угодно можно было с ней сделать до выборов 2007 года. Тем не менее, пошли на такой скандал, на такой демарш, захват Колонного зала спецслужбами, перекупку делегатов. Клинцевич у себя в кабинете в Думе раздавал по пять, по десять тысяч долларов делегатам от Демпартии, чтобы они участвовали не в съезде Касьянова, а в альтернативном съезде - в общем, постыдная грязная история, совершенно не мотивированная.

Лев Левинсон, Институт прав человека, Институт общественных экспертиз: Отмена избирательных блоков в 2005 году, введение 7-процентного барьера, отказ от смешанной избирательной системы по федеральным выборам, переход к пропорциональности - все это озвучивалось Путиным еще в 2004-м году, но решение было принято в середине 2005-го года. И все другие прелести избирательного закона, по сути дела, чуть ли не исключающие или крайне затрудняющие проникновение новых игроков на это поле. И пятипроцентное бракование подписей, и то, что действующие парламентские партии подписей при этом не собирают, и сумму залога увеличили чуть ли не вдвое, который не возвращается практически никому (нужно 4 процента получить, чтобы возвращался), - этот весь комплекс мер означает создание идеальных условий для консервации власти сегодняшними лицами.


СОБЫТИЯ НА СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ


2005 г. продемонстрировал, что не только Чечня, но и весь Северный Кавказ является крайне нестабильным регионом, где кризисные явления могут в любой момент проявиться массовыми волнениями или вооруженными выступлениями. Обстоятельства расследования бесланской трагедии и суд над единственным выжившим террористом Нурпашой Кулаевым, криминальный скандал в Карачаево-Черкессии, вылившийся фактически в политический кризис, боевые действия в столице Кабардино-Балкарии, операции против боевиков в Дагестане, Ингушетии и той же Кабардино-Балкарии - все это лишь самые яркие проявления кризиса, охватившего регион. Соседство с Чечней серьезно усугубляет ситуацию, но является причиной нарастания напряженности. Так в боях в Нальчике участвовали чеченские боевики, но это вооруженное выступление стало возможным в первую очередь вследствие жестокости и произвола местных правоохранительных органов, создавших питательную среду для возникновения вооруженного подполья.

Высокопоставленные представители российской власти почти официально признали не только серьезность проблемы, но и отсутствие стратегии выхода из кризиса и эффективных рычагов влияния на ситуацию в регионе.

Комментарии экспертов

Лев Левинсон, Институт прав человека, Институт общественных экспертиз: Я бы не разделял происходившее в Нальчике, Беслане и Чечне. 2005 год дает все основания говорить о Северном Кавказе в целом. Чечня - это просто один из регионов, где идет, с той или иной степенью интенсивности, гражданская война (или война с собственным народом, или спецоперация против гражданского населения - по-разному это можно называть). Но здесь уже не какие-то очаги: мы видим и Дагестан, и через неделю - Кабардино-Балкарию, и Чечню, и Игушетию, и Карачаево-Черкесию: постоянно или дома там горят, или кого-то танками обстреливают, или трех террористов ловят целыми полками... В принципе, подожжен весь Северный Кавказ. Это, конечно, тоже не в 2005 году началось, но сейчас уже охватило практически всю территорию. Целый регион в состоянии обостряющегося конфликта, и все, что делается, делается не для того, чтобы это как-то начать врачевать.

Юлия Латынина, "Эхо Москвы", "Новая газета", "Ежедневный Журнал": По всей России происходит трудноописуемый процесс: процесс полного отвязывания силовых органов. Милиция, силовики в России превратились в особую нацию, которая обращается с остальными гражданами приблизительно так, как норманны обращались с англосаксами, или белые поселенцы с американскими индейцами, или англичане с покоренными индусами. Это скорее можно описывать в терминах национальных. Это получается, что разные народы с разными обычаями говорят на разных языках.

Но если во всей остальной России это происходит достаточно мирно, то есть не вызывает реакции (в Благовещенске менты избивают несколько сотен жителей, и жители даже боятся жаловаться), то на Кавказе есть ответ, что надо делать с ментами, которые тебя оскорбляют - их надо убивать. На Кавказе есть еще и общеидеологический ответ, почему так происходит: потому что неверные правят мусульманами.

Государственная структура, которую Путин навязывает всей России - государство беспредела ментов. Причем, что важно: он создает привилегированный класс, которому можно все, начиная от езды с мигалкой на красный свет. И когда сын министра обороны кого-то давит, судя по всему, в нетрезвом состоянии и на большой скорости, то виноватыми оказываются те, кого давят. Они преступники! Они позволили себе вякнуть! Так вот, это государство достаточно устойчиво во всей России, за исключением Кавказа, где оно автоматически оказывается неустойчивым в силу как местных обычаев, так и ислама как религии, которая такое не терпит. Поэтому мелкие пока еще нестыковки, начиная Бороздиновской и кончая даже восстанием в Нальчике, кончатся чем-то очень крупным и неприятным.

Владимир Прибыловский, ИИЦ "Панорама": Я считаю важнейшим событием года - и важнейшим отрицательным событием года для всей России! - мятеж в Нальчике. Не было там никакого нападения, это был мятеж. При участии, конечно, сторонних сил, но в общем, сами же силовики признают, что это местные. Это означает распространение войны на Северном Кавказе вширь и что не было никакого замирения. Вот и недавние, уже этого года бои в Дагестане о том же свидетельствуют. А перед Новым годом - убийство третьего человека в чеченской иерархии, Рудника Дудаева, которое списали на случайный пожар. С ним два случайных пожара случилось: при первом случайном пожаре он случайно не сгорел, а при втором случайном пожаре он сгорел. Это практически то же самое, что убийство Кадырова-старшего, просто там было несколько человек и само дело было более громкое. Рудник Дудаев - сторонник Кадырова, секретарь Совета безопасности Чечни. Это могут, конечно, быть и внутренние разборки, но сепаратисты взяли это на себя, и я вполне верю, что это их рук дело. Во всяком случае, секретаря Совета безопасности убили - и все спустили на тормозах.

Сейчас уже половина республик Северного Кавказа охвачена в той или иной степени разными формами партизанской войны. В той же Кабардино-Балкарии - режим милицейского беспредела, так что у оппозиции просто нет других методов борьбы с ним, кроме как стрелять, убивать милиционеров, нападать на власть. Там просто "умелым" правлением (причем новый президент ни с чем не справляется, власть по-прежнему в руках министра внутренних дел) установилась диктатура милицейского террора и довела население до готовности поднять мятеж под ваххабитскими знаменами. Такого раньше не было. А ведь это республика довольно крупная, в которой чуть не треть населения русские - и мы можем ожидать там повторения чеченских событий. Кабардино-Балкария сейчас находится в том состоянии, в каком Чечня была летом 1991 года: того и гляди, там сепаратисты осуществят успешное восстание, а дальше - бегство русского населения, танки на улицах Нальчика... Это вполне можно себе представить. Грозный разбомбили - почему Нальчик нельзя разбомбить? Причина этого - в целом в отношение власти к населению.

Все остальное - в рамках постоянного, не слишком ускоренного дальнейшего строительства авторитарного режима, дальнейшего сокращения прав и свобод граждан. Это плавно, шаг за шагом, было и в позапрошлом году, и в прошлом, а вот ситуация в Нальчике - это скачкообразное развитие событий.