В 1983 советским истребителем был сбит южнокорейский пассажирский "Боинг", нарушивший границы СССР. Он будто бы был похож на самолет-разведчик, странным образом пролетел над военными базами и не подчинялся командам ПВО. В 1987 на Красной площади села немецкая "Сесна" с хулиганом на борту. Самолет был похож на "Сесну" и летел точно к Кремлю. Но никто не взял на себя ответственность после "Боинга". Генералы, имевшие боевой опыт, люди бесспорной личной храбрости были поставлены перед политическим, а не военным выбором, и оказались бессильны принять решение. Поскольку политический выбор отличается от военного тем, что любое решение может оказаться как правильным, так и неправильным. По причинам, недоступным пониманию хорошего генерала.

В Беслане не стоял вопрос о том, вести ли с террористами переговоры или штурмовать школу. Произошло нечто худшее. Почти десяток действующих и "запасных" генералов и полковников оказались перед политическим выбором. Каждый, подчеркнем это слово, каждый из них мог начать переговоры с террористами, зная, правда, что в любую минуту достигнутые им договоренности могут быть дезавуированы "свыше" и это тяжелейшим образом отразится на заложниках. Каждый из них мог отдать приказ о начале штурма, понимая, что в любом случае окажется виновником неизбежных жертв. Впрочем, и "оперативных штабов" было как минимум два. Такова цена политических решений, "спущенных на усмотрение" чиновникам и военным в отсутствие ...политики. Государственной политики, законодательно закрепленной процедуры разрешения кризисов с заложниками.

Согласно плану, разработанному в Северной Осетии - Алании за три года до бесланских событий, руководить оперативным штабом должен был президент республики Дзасохов. Согласно распоряжению президента РФ, принятому всего за месяц до теракта, в ЮФО создавались постоянно действующие группы оперативного управления. В Осетии руководить ею по должности предстояло полковнику Цыбаню. 1 сентября правительство РФ в соответствии с законодательством (на котором указ президента никак не отразился), ...создает оперативный штаб. Правда, не решается назначить его руководителя (как должно было это сделать в соответствии с тем же законодательством), а поручает это директору ФСБ Патрушеву. К 15 часам 2 сентября (!) по представлению Патрушева и Нургалиева руководителем ОШ назначается генерал Андреев, начальник УФСБ республики. Андреев пытается вести с террористами технические переговоры, сопровождает до школы генерала Аушева, принимает на себя гнев и отчаяние родственников заложников, и ... это все.

Так как еще с 1 сентября в Беслане находятся четыре высокопоставленных сотрудника ФСБ, в том числе два заместителя главы службы. (Генерал Проничев, руководитель "Альфы" и "Вымпела", позже лично участвует в освобождении заложников. Анисимов, видимо, отвечал за общее обеспечение операции. Задачи двух других не известны даже комиссии Торшина. Возможно, это "фронты", которые так и не были открыты.) Генералы фактически создают еще один ОШ. "Параллельный" штаб вроде бы наводит в зоне операции какой-то порядок и координацию действий армии и МВД, и ...тоже фактически оказывается не у дел. Штурмовать школу было нельзя, даже если бы это решение поддержали все "многочисленные единоличные" руководители оперативного штаба: перед его началом пришлось бы разоружить, "нейтрализовать" тысячи осетинских ополченцев, смешавшихся с оцеплением. Ополченцам вроде бы предлагают занять определенный сектор, очистив остальной периметр, и действовать в соответствии с решениями ОШ, но они наотрез отказываются. Даже периодически возникающие слухи о том, что армия и спецподразделения ФСБ готовятся к штурму резко накаляют обстановку в городе. Штурм означает восстание в республике. Вести же переговоры ...не о чем.

Правильнее сказать, всеобъемлющие переговоры не предусмотрены. Боевики то ли выбрасывают в окно кассету, на которой записаны их политические требования, то ли излагают их в школьной тетради, которую передают с заложницей. Никто даже не пытается завести с террористами переговоры, хотя бы обозначить их параметры (скажем, любые требования, не нарушающие конституцию РФ). Никто не предлагает предоставить захватчикам газетные площади или эфир ради освобождения новых и новых групп заложников. Кому, как не профессиональным разведчикам, спецам разработки и вербовки, знать о повышенной оценке террористами вообще, интереса к своей личности, широкому признанию ее значимости? "Пусть твой враг захочет жить, тогда тебе не придется убивать его". И эту страну называют наследницей Византии... Возможно, кому-то показалось, что несвязные требования о выводе войск из Чечни, сохранении ее в рублевой зоне и принятии в СНГ вызовут в мире эффект, соизмеримый с Декларацией прав человека и гражданина. Требования террористов остаются без ответа. (Не отклоняются в ходе переговоров, а именно остаются безответными!) О новом Буденновске не может быть и речи. Все понимают, что альтернатива Буденновску одна - "Норд-Ост". И просто ждут развязки. В свое время "пиплу" так понравилась формула: "Поймаем в сортире - замочим в сортире", что никто не задал себе простого вопроса: "А если поймают в доме культуры или в школе?" И к чему тогда приравняют людскую массу?

Все просто ждали развязки. Все, кроме спецподразделений ФСБ. Они либо работают, либо тренируются. Мы не знаем, какой вариант действий они отрабатывали в тот момент, когда развязка наступила, но они были без бронежилетов и не успели их надеть. По одной версии в спортзале школы оборвался скотч, закреплявший взрывчатку. По другой - один из подростков, увидев сотрудников МЧС, шедших забрать трупы, бросился к ним. Террористы открыли огонь, и только тогда произошли первые взрывы. Существуют разные версии происшедшего. Ясно главное: это могло начаться как угодно и когда угодно. Результат был бы примерно тем же. (И все же, почему именно во время действий МЧС, потенциально чреватых осложнениями, спецподразделения оказываются в другом месте и фактически разоруженными? Внятного ответа на этот вопрос нет.)

Осталось много других вопросов, не нашедших ответов по прошествии целого года. Сколько было боевиков, все ли они и со всем вооружением приехали на одном автомобиле ГАЗ-66 или часть их обеспечивала разведку и прикрытие на месте, и там же было складировано оружие? Почему власти до последнего дня упорно занижали число заложников? Можно ли было организовать посредничество и что этому помешало? Какие виды вооружений применялись при освобождении заложников, и можно ли было обойтись меньшими жертвами? Конечно, ответы на эти и другие вопросы помогут при спасении заложников в будущем, если подобные захваты повторятся. Но все они не заменят ответа одного человека на один вопрос: "Какова государственная политика Российской Федерации в отношении процедуры разрешения кризисов с заложниками?"