15 октября 2009 года в Женеве открылись слушания в Комитете ООН по правам человека по очередному отчету России о соблюдении Пакта о гражданских и политических правах.

Российская делегация начала с кратких выступлений. В частности, Вячеслав Сизов, глава Департамента Генеральной прокуратуры по надзору за исполнением законодательства о федеральной безопасности, межнациональных отношениях и противодействии экстремизму, сказал, что за последние годы зафиксировано около 1000 экстремистских преступлений, и к ответственности было привлечено около 600 человек.

Он также сказал: "Информацией о преследовании общественных и религиозных организаций в качестве возмездия за критику властей российская сторона не располагает".

Представлявший МВД Вадим Гайдов сообщил, в частности, что только за первые девять месяцев было выдворено в административном порядке 22 тысячи иностранцев и депортировано 66 человек. Он также сказал, что в России обычно удовлетворяет четверть запросов о выдаче; в 2008 году была удовлетворена примерно тысяча запросов из 4 тысяч.

Основываясь на предварительном (до слушаний) обмене мнениями и информацией члены Комитета задали российской делегацией ряд вопросов, на которые члены делегации имели возможность ответить уже 16 октября.

Вот что, в кратком изложении, спрашивали по теме злоупотребления при противодействии экстремизму:
- какая предусмотрена административная ответственность, кроме случаев распространения материалов и СМИ?
- как прокурор должен обосновать свое требование запрета организации как экстремистской или террористической?
- попадают ли лица и организации в список Росфинмониторинга по решению суда?
- можно ли ограничить права организации, подозреваемой в терроризме, до признания ее таковой?
- не слишком ли широко определение экстремизма?
- не обеспокоено ли государство возможностью запрета литературы и иных санкций без достаточных оснований?
- настаивает ли российская делегация, что не бывает преследований по обвинению в экстремизме за критику властей ?
- находятся ли задержания подозреваемых в экстремизме под судебным контролем?
- что можно сказать о сведениях, что Минюст готовит специальный список экспертов, в т.ч. для оценки экстремистских материалов?
- почему непропорционально много выходцев с Кавказа и из Средней Азии среди жертв преступлений ненависти (ссылаясь на данные "СОВЫ")?
- как можно прокомментировать политизированные высылки в Узбекистан и не только туда, в том числе включая случай Сайда Байбурина?
- как государство способствует толерантности к группам типа выходцев с Кавказа, цыган и т.д.?
- могут ли физические лица быть обвинены в экстремизме (или только организации и СМИ)?
- что де-факто означают представленные Россией цифры осужденных за экстремистскую деятельность, предупреждений и т.д.?
- как с этими данными соотносится данные о приговорах по данным "СОВЫ"?
- как может использоваться непонятное для граждан понятие "социальная группа", тем более, если это приводит к таким делам, как дела Саввы Терентьева и Ирека Муртазина?

Ответить на все вопросы российская делегация не успела. На большинство вопросов Вячеслав Сизов, отвечавший по этой тематике, давал лишь самые ответы, разъяснял в общем виде действующее законодательство, но уклонялся от обсуждения вопросов по существу.

Можно отметить только один ответ: господин Сизов пояснил, что вопрос о том, какая группа людей может считаться "социальной группой" в смысле антиэкстремистского законодательства, решают эксперты, а именно — эксперты-социологи.

Позже представитель Генеральной прокуратуры Олег Анкудинов продолжил ответ про понятие "социальная группа". Правда, в ответе он почему-то опирался на ст.136 УК.

По словам Анкудинова, прокуратура тоже испытывает серьезные затруднения с этим понятием. "И выпутываемся мы только благодаря тому, что эти составы очень редко применяются", - сказал он. Прокуратура ждет разъяснений по этому поводу со стороны Верховного Суда, но из-за малого объема практики ждать такого решения Верховного Суда придется еще долго. А за это время, предположил г-н Анкудинов, возможно, и закон в этой части претерпит изменение.

Дело Терентьева он объяснил тем, что тот долго оскорблял полицию, и, наконец, у последней уже "не было сил терпеть". Анкудинов заявил: "Мы также удивлены тем, что такое дело существует". Правда, он далее интерпретировал дело так, будто оно велось по ст.136 УК ("Дискриминация"), и милиционеры фигурировали не как "социальная группа", а как лица определенного "должностного положения", как это сформулировано в ст.136. В этом, как известно, представитель Генеральной прокуратуры ошибся: дело велось по ст.282 УК, и речь шла именно о "социальной группе".


Соб.инф.