Обозреватель Портала-Credo.ru Роман Лункин в статье "Два кривых зеркала" обращает внимание на полярность мнений участников общественной дискуссии о "нетрадиционной" религиозности: "Правозащитники, учёные-религиоведы с одной стороны и православные апологеты с другой рисуют свои модели "идеального" государства: в одной власть секулярна, а все верующие абсолютно равны, в другой власть клерикальна, а любые "подозрительные" и "нетрадиционные" формы религиозности запрещены. Причём, во многих случаях оценки светские эксперты исходят из презумпции невиновности новых религиозных движений (НРД), а "сектоведы" из околоцерковных кругов, наоборот, из уверенности в крайней антисоциальности верующих НРД или протестантских харизматических общин (в общем, всех, кого они называют "сектантами") и их лидеров".

Между тем, отмечает автор, "для того, чтобы проанализировать деятельность "нетрадиционных" неправославных общин и дать им какую-либо оценку, недостаточно просто отмести все голословные обвинения в "тоталитарности" и "деструктивности". Дело в том, что не быть "деструктивным" не значит быть совершенно понятным, безопасным и прозрачным для общества. Объективность в освещении деятельности НРД и тех общин и движений, которые критикуются "сектоведами", это лишь первый подготовительный шаг к настоящему научному (социологическому или религиоведческому, кому как нравится) исследованию религиозности, которая не вписывается в "традиционную" канву".

По мнению Р. Лункина, подобного рода объективистский подход продуктивно используют религиоведы Борис Фаликов, а также Игорь Кантеров - профессор МГУ, заместитель председателя Экспертного совета для проведения государственной религиоведческой экспертизы при Министерстве юстиции РФ. Последний, в частности, "старательно разрушает само понятие "тоталитарная и деструктивная секта", подвергая сомнению возможность употребления этого "термина" в цивилизованном обществе, а тем более специалистами".

"Сектоведы" же склонны на практике использовать в качестве основного критерия принадлежности того или иного движения к числу опасных "сект" "неправославность": "Понятное неприятие всех "нетрадиционных" форм религиозности со стороны православных активистов заставляет их не только непомерно преувеличивать "деструктивность" и "сумасшествие" новых движений, но и относить к числу НРД христианские Церкви, прежде всего протестантские, которые принадлежат к евангельским движениям Нового времени, но не к НРД. Смешение всех - и саентологов, и харизматов, и мунитов - в одном "сектантском" котле вполне объяснимо, потому что у "классификаторов" отсутствуют какие бы то ни было критерии оценки тех или иных движений - все, кроме православных РПЦ МП, становятся в большей или меньшей степени "убийцами", "изуверами", "развратниками" и "мошенниками". По сути, "секты" для большинства радикальных антикультистов - это все неправославные (даже католиков многие православные обвиняют в "покупке душ верующих" и "агрессивном прозелитизме"). С этой точки зрения, те православные "сектоведы", которые разделяют протестантов на "традиционных" и "неопротестантов", являются намного большими эстетами с богословских апологетических позиций, чем фанатичные борцы с "сектами", для которых все, не принадлежащие к Московской патриархии, на одно лицо".

"Независимо от дискуссий вокруг понятий "традиционная" и "нетрадиционная" религия, - подчеркивает Р. Лункин, - многие общины и движения, в том числе и НРД, нуждаются в критическом изучении их вероучительных основ и богослужебной практики". При этом очень важно различать "харизматические Церкви, генетически связанные с протестантизмом", и НРД.

При изучении последних автор предлагает обращать особое внимание на два фактора:

"Во-первых, многие религиозные движения и отдельные общины находятся на разных этапах своего развития (это касается и православных, и неправославных групп). Так, часть движений, возникших в России (как российских, так и привнесенных извне), еще проходит путь своей социализации, адаптации к обществу, а значительная часть самых известных НРД уже прошла период духовного ригоризма и аскетического рвения начала 1990-х годов (как, к примеру, Церковь Последнего Завета Виссариона и "Богородичный центр", или, как он теперь называется, Православная Церковь Божией Матери Державная).
А во-вторых, каждое новое религиозное движение индивидуально, оно часто носит на себе отпечаток мировоззрения своего лидера и основателя. Как правило, НРД немногочисленны, они развиваются стремительно и неожиданно, не обращая внимания на мнение общественности, а общество не замечает их. В истории НРД можно найти как неожиданные мистические порывы, так и внутренние конфликты, склоки, борьбу за паству и влияние, новые постоянно меняющиеся элементы идеологии. То есть все то же самое, что есть и в "традиционных" религиозных организациях, только в гипертрофированном, крайнем, часто доведенном до абсурда, виде".

"Видные религиоведы, - пишет в заключение Р. Лункин, - склонны полностью оправдывать НРД, а "сектоведы" пугают общественность "неохаризматиками" и новыми религиозными движениями, которые возглавляются новоявленными "пророками" и "богами" и которые практикуют разного рода аскетические практики, ритуалы, эксцентричные моления. Однако для добросовестного и увлеченного своим делом ученого все это не повод, чтобы считать последователей всех новых и не таких уж и новых движений безумцами или, наоборот, праведниками. Истина находится где-то посередине".