20 мая 2008 года в Дзержинском районном суде Санкт-Петербурга началось слушание дела журналиста и соучредителя газеты "Новый Петербург" Николая Андрущенко, обвиняемого по ч. 2 ст.280 (публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности с использованием средств массовой информации), ст.129 (клевета), ст.319 УК РФ(оскорбление представителя власти). 30 мая началось рассмотрение дела по существу.

Сообщается, что "Андрущенко неоднократно публиковал материалы тенденциозного и клеветнического характера, а также оказывал давление на присяжных заседателей". В частности, это касается того, как газета освещала суд по делу об убийстве конголезского студента Роланда Эпассака.

Обвинения по ст. 280 УК РФ относятся к нескольким статьям журналиста, а именно: "Кровавая суббота 3 марта 2007 года" (о "Марше несогласных"), "Пора покупать оружие. Как путинские опричники убивают души и веру" (о процессе по убийству Эпассака), "Лихие были времена, но не было подлее!" (полемика с прокуратурой города по поводу одного банка, который автор обвиняет в мошенничестве), а также неопубликованная статья "Почему мы пойдем 25 ноября на "Марш несогласных"!", которая стала одним из поводов иска о закрытии газеты "Новый Петербург" (вынесение предупреждения за эту статью мы считаем неправомерным).

Даже при внимательном чтении вышеперечисленных статей, нам не удалось обнаружить в них ни одного признака экстремистской деятельности.

В статьях крайне эмоционально оценивается деятельность правоохранительных органов и властей Петербурга и России. Милиционеры, разгоняющие "Марш несогласных" сравниваются (и даже приравниваются) к фашистам и оккупантам, но это не более чем фигура речи. Звучат обвинения в адрес губернатора и президента, но ни одно из них не есть обвинение в действиях, подпадающих под антиэкстремистский закон, а следовательно - не является экстремизмом.

Кроме того, состав преступления по 280 статье содержит призывы к экстремистской деятельности, а собственно призывов в рассматриваемых материалах крайне мало. Единственный более или менее прямой призыв, который нам удалось обнаружить, это аллюзии на картину с изображением Гавроша и на "Марсельезу" в статье, посвященной суду по делу об убийстве конголезского студента: "Светлое, одухотворенное лицо Юры Громова как две капли воды похоже на лицо Гавроша с покрытой патиной картины в Музее Бастилии в Париже. Когда смотришь на ту картину, невольно слышишь звуки Марсельезы и призыв той далекой и близкой всем нам Великой революции: "К ОРУЖИЮ, ГРАЖДАНЕ!"". На наш взгляд, воспоминания о французской революции нельзя интерпретировать как прямой призыв к действию.

В той же статье автор пишет, обращаясь к одному из осужденных: "Потом слышу свой собственный голос: "ЮРА, СКОРО МЫ БУДЕМ КАРАТЬ ИХ"."Кого их?" - спрашиваю сам себя. И отвечаю САМ СЕБЕ: "МЫ БУДЕМ КАРАТЬ ВСЕХ ТЕХ, КТО УБИВАЕТ СПРАВЕДЛИВОСТЬ, УБИВАЕТ ДУШИ, УБИВАЕТ ВЕРУ"". Здесь слово "карать", во-первых, не употреблено как призыв, а во-вторых, само по себе не обязательно подразумевает насилие.

В этой статье нам удалось найти только одно высказывание, которое можно было бы рассматривать, как нарушение закона (но за него Андрущенко не привлекается): "Осталось выяснить ФИО троих присяжных, которые вперемешку с СУДЬБОЙ мальчишек ОБСУЖДАЛИ, ТОРОПЯСЬ ЗА БИЛЕТАМИ В ОТПУСК, курортные прелести. Я узнаю их! И сообщу вам, читатели! Чтобы их знали соседи по дому, коллеги по работе, хозяева их бизнеса, воспитатели детских садов, куда их дети водят внуков. Не только Бог, но ЛЮДИ будут молча, в душе и разумом СУДИТЬ ТЕХ, КТО УБИЛ В ТОТ ДЕНЬ ДУШИ и ВЕРУ В СПРАВЕДЛИВОСТЬ ЧЕТЫРЁХ РУССКИХ МАЛЬЧИКОВ". Эти высказывания могли бы быть квалифицированы как давление на присяжных, но не как проявление экстремизма.

Дважды, в статье про суд и в статье про марш, автор вспоминает войну в Приднестровье, в которой он, по-видимому, участвовал, и жалеет, что в нынешних обстоятельствах места и времени не может использовать оружие. Однако ни его воспоминания, ни его сожаления не могут быть восприняты как прямые призывы к экстремизму: "И опять сжались кулаки в карманах... А в памяти Приднестровье, где-то рядом с Бендерами. Штук десять молдавских и румынских ментов-бандитов у стены какого-то свинарника. Автоматная очередь, другая - и ментовские преступники валятся рожами в отстойник с дерьмом. И опять внутренняя команда: "НЕЛЬЗЯ. ВЫДЕРЖКА. ЖДАТЬ"". Или описывая момент задержания с применением грубой силы одной из участниц марша милицией: "Эх! Ноет под ложечкой. Автомат бы, как в Приднестровье! Но нету автоматов!"

Таким образом, ни в статьях о суде по делу Эпоссака (где автор, возможно, справедливо заблуждается относительно виновности подсудимых), ни в статьях об оппозиционных маршах, ни в полемике с прокуратурой, журналист, на наш взгляд, не допустил ничего, что бы подпадало под 280 статью.

Журналист провел в тюрьме 6 месяцев, после чего 20 мая 2008 года мера пресечения была изменена на подписку о невыезде.

Соб. инф.