Страсбургский суд решил, что в уголовном преследовании карельского активиста за антиклерикальную заметку не было необходимости, а последовавшая ликвидация учрежденной им Молодежной правозащитной группы Карелии была незаконной.
7 декабря 2021 Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) опубликовал постановление, в котором признал преследование карельского активиста Максима Ефимова по ч. 1 ст. 282 УК (возбуждение ненависти или вражды) и последующую ликвидацию возглавлявшейся им Молодежной правозащитной группы (МПГ) Карелии нарушающими Европейскую конвенцию по правам человека (ЕКПЧ). Страсбургский суд обязал Россию выплатить Ефимову 10 тысяч евро в качестве компенсации морального вреда, установив факт нарушения Россией двух статей ЕКПЧ: ст. 10 (свобода выражения мнений) и ст. 11 (свобода ассоциаций). При этом он подверг критике нормы российского антиэкстремистского законодательства, которые не позволяют оспорить по существу включение в перечень Росфинмониторинга и предусматривают ликвидацию организаций только по формальному основанию включения учредителя в этот перечень.
Ефимов в ЕСПЧ подал жалобу о нарушении ст. 10 Конвенции в 2015 году. Жалоба была связана с тем, что в 2012 году в его отношении было возбуждено уголовное дело по ч. 1 ст. 282 УК (возбуждение ненависти). Поводом стала короткая публикация "Карелия устала от попов", размещенная Ефимовым в декабре 2011 года на сайте МПГ в разделе с материалами онлайн-газеты "Час ноль". Заметка содержала резкую критику деятельности РПЦ. Уголовное дело было возбуждено по результатам исследования, проведенного непоименованным экспертом-лингвистом, согласно которому текст заметки содержал высказывания, публично унижающие достоинство человека или группы лиц по признаку их отношения к религии. В ходе расследования у Ефимова прошел обыск. После этого, несмотря на заключение амбулаторной психиатрической экспертизы об отсутствии у Ефимова расстройства психики, Петрозаводский городской суд направил его на стационарную экспертизу. Позже областной суд отменил это решение, а следствие отказалось от соответствующего ходатайства. Пока шло разбирательство по этому вопросу, Ефимов покинул Россию и получил политическое убежище в Эстонии. После этого ему было предъявлено обвинение, и он был объявлен в розыск и включен в перечень экстремистов и террористов Росфинмониторинга. Предпринимавшиеся в 2013 и 2014 годах адвокатами Ефимова попытки добиться прекращения дела остались безуспешными.
В 2013 и 2014 годах управление Минюста по Карелии дважды требовало от МПГ сменить учредителя в связи с тем, что закон запрещает фигурантам перечня Росфинмониторинга быть учредителями общественных объединений. Поскольку нарушение не было устранено, Минюст обратился в суд. В декабре 2014 года иск о ликвидации МПГ был удовлетворен без участия представителей самой организации. Ефимов узнал об этом слишком поздно, и восстановить срок обжалования ему не удалось. В 2015 году МПГ подала жалобу в ЕСПЧ по статьям 10 и 11. Отметим также, что в 2018 году МПГ была внесена в список экстремистских организаций.
Ефимов в своей жалобе утверждал, что прямая угроза незаконного помещения в психиатрический стационар являлась вмешательством в его право на свободу выражения мнения, а уголовное преследование имело целью положить конец его активистской и правозащитной работе. С точки зрения Ефимова, власти мстили ему за критику регионального правительства и РПЦ. В то же время, утверждал он в жалобе, сама публикация "Карелия устала от попов" выражала его мнение по вопросу, представлявшему общественный интерес: она была посвящена связи РПЦ с партией власти, государственного финансирования и передачи собственности РПЦ, а также регулярному появлению православных священников на экранах телевизоров. Иными словам, указывал Ефимов, он подвергал критике РПЦ как религиозную организацию, а такие высказывания не должны считаться языком вражды.
Рассматривая вопрос о том, имело ли место вмешательство в свободу выражения мнения Ефимова, ЕСПЧ прежде всего отметил, что на маленькую антиклерикальную заметку власти ответили чередой ограничительных мер: возбуждением уголовного дела по статье, предусматривавшей лишение свободы, обыском, изъятием компьютера и постановлением о помещении в психиатрическую больницу, принятым без независимой оценки необходимости такой меры. И хотя Ефимов не попал в больницу и таким образом не был лишен свободы, поскольку покинул страну, ЕСПЧ принял во внимание длительность разбирательств в суде и применение российскими властями других мер. Внесение его в перечень Росфинмониторинга, повлекшее запрет на руководство общественной организацией, заморозку счетов и ограничение в пользовании собственными денежными средствами, с точки зрения ЕСПЧ, оказало устрашающее воздействие на реализацию им права на свободу слова. Сам факт уголовного преследования и розыск Ефимова, не прекращенные на момент подачи жалобы и вселявшие в Ефимова страх оказаться под судом, по мнению ЕСПЧ, ограничили его право на свободу выражения мнения.
ЕСПЧ оставил открытым вопрос о том, было ли это вмешательство в свободу выражения мнения основано на законе, а также согласился с тем, что законной целью такого вмешательства могла быть защита прав других граждан. Однако вопрос о необходимости вмешательства Страсбургский суд рассмотрел подробнее. Прежде всего, он отметил, что в постановлении о возбуждении уголовного дела практически ничего не было сказано о том, к каким конкретно частям публикации Ефимова предъявлялись претензии и почему их публикация должна преследоваться по ст. 282 УК (если не считать апелляции к выводам эксперта).
Проанализировав содержание заметки Ефимова, судьи ЕСПЧ подтвердили, что она была посвящена наблюдавшемуся, с точки зрения автора, росту антиклерикальных настроений в Карелии, связям РПЦ с партий власти, постройке храмов за государственный счет, передаче РПЦ помещений бывших детских садов и частому появлению священников на телевидении. Страсбургский суд заметил, что в заметке использовались резкие выражения, однако напомнил: тот факт, что высказывание может быть воспринято кем-то как оскорбительное, само по себе не значит, что оно принадлежит к языку вражды. Ключевое же значение, таким образом, в этом деле имеет вопрос о том, могут ли рассматриваться высказывания сами по себе и в контексте как призывающие к насилию, ненависти и нетерпимости.
ЕСПЧ подчеркнул, что как тема места религии в обществе, так и вопросы распределения денежных средств и имущества представляют общественный интерес, и потому для ограничения свободы выражения мнения в этих областях нужны очень веские основания. Однако Ефимов критиковал религиозную организацию, а не отдельных верующих и не призывал к дискриминации, не говоря уж об угрозах и призывах к насилию. Более того, никто даже не утверждал, что приведенные им факты имеют недостоверный и клеветнический характер.
Российские власти, отвечая на вопросы ЕСПЧ, упомянули также законную цель защиты государственной безопасности и предотвращения нарушений общественного порядка. Однако никаких доводов об особых общественно-политических условиях в Карелии , напряженной обстановке, атмосфере враждебности и ненависти в регионе они не привели, то есть не подтвердили, что публикация могла с неизбежностью привести к осуществлению противозаконных действий по отношению к православным священникам, что они оказались под прямой или косвенной угрозой насилия. Предотвращение же чисто спекулятивных угроз, с точки зрения ЕСПЧ, не отвечает насущной общественной потребности.
Наконец, рассмотрев вопрос о пропорциональности вмешательства в свободу Ефимова, ЕСПЧ отметил, что ст. 282 УК предусматривала наказание в виде лишения свободы, а такая мера имеет устрашающее воздействие на свободу выражения мнения и не должна применяться к ее ненасильственным выражениям.
В целом, ЕСПЧ решил, что не было оснований считать публикацию Ефимова способной возбудить ненависть, вражду, интолерантность, а также спровоцировать беспорядки, а значит, его уголовное преследование не соответствовало стандартам статьи 10 ЕКПЧ.
Что касается свободы ассоциаций, то МПГ в жалобе утверждала, что решение о ее ликвидации было принято по формальным основаниям и не отвечало насущной общественной потребности. Российский суд не изучал, была ли нужда в ликвидации организации, существовавшей более 10 лет, только на том основании, что Ефимов попал в перечень Росфинмониторинга; не учел, что он не был осужден; не изучал суть обвинений. Минюст также не объяснил суду, как исключение Ефимова из числа учредителей защитило бы безопасность государство или помогло борьбе с экстремизмом. К тому же, суды шли в отсутствие представителей организации, напомнил Страсбургскому суду заявитель. Представитель в России в ЕСПЧ в ответ заявил, в частности, что у МПГ была возможность исключить Ефимова из числа учредителей и продолжить существование, ведь именно так поступило Карельское общество защиты животных.
ЕСПЧ решил прежде всего изучить, было ли вмешательство в право на свободу ассоциаций основано на законе. Для этого он проанализировал нормы российского права с точки зрения качества закона. Сначала он рассмотрел ст. 19 закона "Об общественных объединениях". ЕСПЧ отметил, что по российскому законодательству сам факт объявления гражданина подозреваемым в экстремистском преступлении является достаточным основанием для его включения в перечень Росфинмониторинга. Таким образом, с учетом запрета, установленного в законе "Об общественных объединениях", следователь обладает дискреционными полномочиями по ограничению фундаментального права на свободу ассоциаций.
По мнению ЕСПЧ, подобное ограничение даже в случае применения к осужденным должно быть серьезно обосновано, не говоря уж о подозреваемых и обвиняемых, на которых распространяется презумпция невиновности; при этом при ограничении фундаментальных прав должны избираться всегда должны избираться наименее строгие меры. Однако в данном случае в российском законодательстве отсутствует процедура оценки пропорциональности налагаемых ограничений и не прописана их связь с поведением гражданина и обстоятельствами его дела. Судебный контроль внесения граждан в перечень Росфинмониторинга ограничивается вопросом наличия соответствующего документа, составленного следователем, и не затрагивает ни вопрос об основаниях такого решения, ни вопрос об обоснованности привлечения гражданина в качестве подозреваемого. Более того, как заявили судьи ЕСПЧ, дело Ефимова показывает, что и рассмотрение российскими судами жалоб на привлечение в качестве подозреваемого или обвиняемого сводится к проверке формального соблюдения процедуры следователем. Таким образом, решил ЕСПЧ, российские законы не предоставляют процедурных гарантий защиты от произвольного применения полномочий по наделению статусом подозреваемого и последующего ограничения свободы ассоциаций.
Затем ЕСПЧ рассмотрел применение ст. 7 федерального закона "О противодействии экстремистской деятельности", в которой описана процедура ликвидации общественного объединения, не устранившего "признаки экстремизма" в своей деятельности после получения предупреждения. Страсбургский суд отметил, что за 13 лет существования МПГ Карелии она не допускала каких-либо нарушений, и неисключение Ефимова из числа учредителей стало единственным основанием ее ликвидации; это основание было формальным, так что российский суд не был обязан выяснять, относимы ли вменявшиеся Ефимову в вину действия к самой МПГ. При этом никаких "признаков экстремизма" в собственной деятельности МПГ обнаружено не было. Следовательно, с точки зрения ЕСПЧ, вмешательство в свободу ассоциаций не было основано на законе.
ЕСПЧ также напомнил, что закон не дает определение "признакам экстремизма", и это ведет к непредсказуемости в правоприменении и может оказывать устрашающее воздействие на свободу выражения мнения (см. кейс "Карастелев и другие против России"). Вдобавок к этому в случае МПГ российский суд принял как данность выдвинутые Минюстом предположения о наличии "признаков экстремизма", не расследуя их и не изучая доказательства. Поскольку ни свидетельств причастности самой МПГ к экстремистской деятельности, ни "признаков экстремизма" продемонстрировано не было, ЕСПЧ решил, что решение о привлечении организации к ответственности за предположительно противоправное поведение Ефимова было произвольным.
Таким образом, установил ЕСПЧ, в этом случае вмешательство в свободу ассоциаций не было основано на законе. Следовательно, как в отношении Ефимова, так и в отношении МПГ Карелии Россия нарушила статью 11 ЕКПЧ, истолкованную в свете статьи 10.
