21 декабря 2015 года «Грани.ру» опубликовал комментарий историка
Николая Митрохина к увольнению Сергея Чапнина с должности ответственного
редактора «Журнала Московской патриархии».
Причиной увольнения эксперт считает выступление С. Чапнина в Московском центре Карнеги с докладом о современном состоянии Русской православной церкви и в первую очередь – с прозвучавшим в нем анализом высказываний главы Синодального отдела по взаимоотношениям церкви и общества протоиерея Всеволода Чаплина.
В целом, считает Н. Митрохин, текст доклада «не выходит за рамки публичной церковной полемики образца 1990-х годов или современных "фейсбучных" заявлений, которые делают условно прогрессивные церковные деятели», тем более, что часть тезисов С. Чапнин ранее уже публиковал. Однако соединение их в одном выступлении - «да еще в помещении американского фонда» - свидетельствует о намерении докладчика «разорвать отношения с работодателем».
Чтобы объяснить причину такого шага, автор «Граней» приводит биографии С. Чапнина и о. Всеволода, познакомившихся в конце 1980-х. С тех пор один из героев прошел путь от начинающего церковного функционера до главы синодального отдела, курирующего связи с общественностью, а другой – от студента факультета журналистики МГУ до одного «из трех основных медиа-менеджеров РПЦ». При этом оба они считались православными либералами и входили в число «"прогрессивных" церковных деятелей». Правда, отмечает Н.Митрохин, «на практике демонстрируемые временами либеральные убеждения не мешали Чапнину в 2000-е годы сотрудничать с наиболее одиозными представителями церковного истеблишмента и околоправославной общественности».
К условным либералам в 1980-е – 1990-е относили и будущего патриарха Кирилла. После дела «Pussy Riot» и скандала вокруг квартиры патриарха предстоятель РПЦ «резко подался вправо, увлекая в сторону воинствующего клерикализма часть своей команды». В результате к началу 2010-х о. Всеволод Чаплин «окончательно превратился в проповедника консервативной революции и стал грозить кулаком Западу и отечественным либералам. Он стал покровителем прежде презираемых им православных фриков, увидев в них надежную защиту от потрясений. А главное, во всем этом он нашел поддержку у патриарха, которому фашисты показались более серьезной опорой, чем былые идейные соратники».
При этом в действительности, считает историк, «ссориться с условным Западом ни Кирилл, ни Чаплин не готовы»: «как это обычно и бывает в России, отказ от Запада - это отказ от идейных задач при сохранении неудержимого желудочного влечения».
В такой ситуации С. Чапнин, «как человек более умный и образованный, видит дальше» и понимает, что после почти 15 лет в Московской патриархии, так и не став руководителем синодального отдела, в условиях, когда церковь «превратилась в объект для гневных инвектив, а не щедрых инвестиций», лучше уйти из нее «с минимальными репутационными потерями».
По мнению Н. Митрохина, произошедшее – не только факт биографии С. Чапнина, но и свидетельство раскола элит: «Наиболее умные и одновременно недовольные своим положением члены сообщества, не видя перспектив для себя, а то и предчувствуя крах всего предприятия, начинают вспоминать о подзабытых принципах и идеях и создавать себе репутации заново».
В частности, похожий путь уже проделал протодиакон Андрей Кураев, популярный церковный публицист: «Начав с весьма умеренной критики церковных порядков по одному довольно незначительному на фоне прочих церковных безобразий поводу, он ныне пытается создать из своих (возможно, былых) почитателей какую-то более или менее организованную оппозицию и восстановить угасшую популярность». Подобные процессы можно наблюдать в Украинской православной церкви Московского патриархата и в Белорусском экзархате.
«Поэтому, - резюмирует историк, - как бы ни сложилась теперь судьба Сергея Чапнина (а он, смею думать, не пропадет), это история не о противостоянии одинокого борца с системой. Она о том, что в церкви, как и во всем российском обществе, начался процесс глубоких, еще во многом скрытых перемен, которые в среднесрочной перспективе приведут к весьма серьезным последствиям».
Причиной увольнения эксперт считает выступление С. Чапнина в Московском центре Карнеги с докладом о современном состоянии Русской православной церкви и в первую очередь – с прозвучавшим в нем анализом высказываний главы Синодального отдела по взаимоотношениям церкви и общества протоиерея Всеволода Чаплина.
В целом, считает Н. Митрохин, текст доклада «не выходит за рамки публичной церковной полемики образца 1990-х годов или современных "фейсбучных" заявлений, которые делают условно прогрессивные церковные деятели», тем более, что часть тезисов С. Чапнин ранее уже публиковал. Однако соединение их в одном выступлении - «да еще в помещении американского фонда» - свидетельствует о намерении докладчика «разорвать отношения с работодателем».
Чтобы объяснить причину такого шага, автор «Граней» приводит биографии С. Чапнина и о. Всеволода, познакомившихся в конце 1980-х. С тех пор один из героев прошел путь от начинающего церковного функционера до главы синодального отдела, курирующего связи с общественностью, а другой – от студента факультета журналистики МГУ до одного «из трех основных медиа-менеджеров РПЦ». При этом оба они считались православными либералами и входили в число «"прогрессивных" церковных деятелей». Правда, отмечает Н.Митрохин, «на практике демонстрируемые временами либеральные убеждения не мешали Чапнину в 2000-е годы сотрудничать с наиболее одиозными представителями церковного истеблишмента и околоправославной общественности».
К условным либералам в 1980-е – 1990-е относили и будущего патриарха Кирилла. После дела «Pussy Riot» и скандала вокруг квартиры патриарха предстоятель РПЦ «резко подался вправо, увлекая в сторону воинствующего клерикализма часть своей команды». В результате к началу 2010-х о. Всеволод Чаплин «окончательно превратился в проповедника консервативной революции и стал грозить кулаком Западу и отечественным либералам. Он стал покровителем прежде презираемых им православных фриков, увидев в них надежную защиту от потрясений. А главное, во всем этом он нашел поддержку у патриарха, которому фашисты показались более серьезной опорой, чем былые идейные соратники».
При этом в действительности, считает историк, «ссориться с условным Западом ни Кирилл, ни Чаплин не готовы»: «как это обычно и бывает в России, отказ от Запада - это отказ от идейных задач при сохранении неудержимого желудочного влечения».
В такой ситуации С. Чапнин, «как человек более умный и образованный, видит дальше» и понимает, что после почти 15 лет в Московской патриархии, так и не став руководителем синодального отдела, в условиях, когда церковь «превратилась в объект для гневных инвектив, а не щедрых инвестиций», лучше уйти из нее «с минимальными репутационными потерями».
По мнению Н. Митрохина, произошедшее – не только факт биографии С. Чапнина, но и свидетельство раскола элит: «Наиболее умные и одновременно недовольные своим положением члены сообщества, не видя перспектив для себя, а то и предчувствуя крах всего предприятия, начинают вспоминать о подзабытых принципах и идеях и создавать себе репутации заново».
В частности, похожий путь уже проделал протодиакон Андрей Кураев, популярный церковный публицист: «Начав с весьма умеренной критики церковных порядков по одному довольно незначительному на фоне прочих церковных безобразий поводу, он ныне пытается создать из своих (возможно, былых) почитателей какую-то более или менее организованную оппозицию и восстановить угасшую популярность». Подобные процессы можно наблюдать в Украинской православной церкви Московского патриархата и в Белорусском экзархате.
«Поэтому, - резюмирует историк, - как бы ни сложилась теперь судьба Сергея Чапнина (а он, смею думать, не пропадет), это история не о противостоянии одинокого борца с системой. Она о том, что в церкви, как и во всем российском обществе, начался процесс глубоких, еще во многом скрытых перемен, которые в среднесрочной перспективе приведут к весьма серьезным последствиям».
