Эмиль Паин: являются ли ультраправые частью гражданского общества?

17 апреля 2007 года "Независимая газета" опубликовала статью заведующего сектором Института социологии РАН Эмиля Паина "Протестное зазеркалье: Русский национализм и гражданское общество", в которой автор задается вопросом можно ли считать российских ультраправых частью гражданского общества и в какой степени, а также возможна ли трансформация этнонационализма в национализм гражданско-политический.

Хотя, как отмечает Э.Паин говорить о националистических организациях (скинхедах и прочих) как о проявлении гражданского общества не принято, они, в отличие от квазигражданских институтов, организованных "сверху" (Общественная палата, движения "Наши" или "Молодая гвардия"), обладают одной из главных черт, которыми гражданское общество характеризуется - самоорганизацией. "Так не является ли русский национализм, да и вообще националистические организации в России, своеобразной формой развития гражданского общества?", - задается вопросом автор, рассматривая далее формальные черты сходства и различия с институтами гражданского общества, которые есть у российских ультраправых.
К "чертам сходства", помимо самоорганизации Э.Паин относит:

1. Мотивация "не корыстными соображениями, как это делают криминальные группы, а общественными интересами в том виде, в каком они их себе представляют".

2. Все большее тяготение к публичной политике.

3. "Креативность", способность не только к негативной консолидации "против" чего-либо, но и к деятельности, направленной на развитие своих членов (физическая и идеологическая подготовка, "правозащитная" (в понимании националистов) деятельность)

4. (Этно) националисты, по мнению автора, "это самая массовая, самая активная и самая устойчивая часть нашей современной самоорганизации".

Однако далее Э.Паин отмечает, что "большинство современных подходов к определению гражданского общества, основанных на формалистике, т.е. на применении сугубо формальных индикаторов, ... не способно отличить даже фашистские группировки от подлинных институтов гражданского общества. На мой же взгляд, большинство группировок современного российского национализма, не говоря уже об откровенных нацистах, - это вовсе не гражданское общество и даже не теневое его проявление, это антитеза гражданскому обществу. Прежде всего члены таких организаций исповедуют не гражданскую, а верноподданническую идеологию, а их главной целью является построение государства, основанного на сегрегации этнической и социальной. Они стремятся к усилению авторитаризма и созданию такого режима, который исключает саму возможность свободной самоорганизации граждан. В этом смысле они, безусловно, не являются частью гражданского общества".

С другой стороны, автор задается вопросом "возможно ли в недалеком будущем превратить русское националистическое движение в гражданское общество? Например, нельзя ли трансформировать этнический национализм в гражданский, переведя противопоставление "мы"-"они" из этнической сферы (где "мы" - русские, "они" - чурки, черные, инородцы и т.п.) в социально-политическую? Такой национализм тоже использует ресурсы негативной консолидации, только здесь "мы" - это народ России, общество, а "они" - власть, узурпирующая наши права". Формулировка такого вопроса основывается на том, что история знает примеры подобных трансформаций (например, в России это лозунг "Превратим войну империалистическую в гражданскую").

Для нынешних российских этнонационалистов, по мнению Э.Паина, характерны следующие черты:

1. Идейный (не говоря уже о фанатичном) национализм характерен лишь для небольшой части (менее 10%) тех, кого причисляют к "русским националистам", в то время как основная масса тех, кого называют "националистами" "разделяет лишь преходящие и неустойчивые ксенофобные настроения, а вовсе не идеологию национализма".

2. Этнофобии часто "являются лишь оболочкой протестных настроений и протестного поведения", замещающие реальное социальное недовольство. "В этнически однородных русских районах люди долго могут мириться с произволом властей и дикого бизнеса, но стоит врагам принять облик этнически чужого ("не наш" начальник, "не наш" бизнесмен), как мгновенно происходит консолидация людей, охваченных чувством протеста. Кондопога это показала, да и многие другие районы это показывают. Если нет реального "этнически чужого", то его придумают".

Однако при этом, по мнению автора, сдвиг с "этнического" к "гражданско-политическому", о теоретической возможности которого говорилось выше, в условиях современной России маловероятен.

Во-первых, из-за того, что "единственная сила, которая могла бы быть в нем заинтересована, - либералы и демократы - как огня боится самого слова "национализм", так же как и "традиционализм" и "патриотизм". Да и националисты видят в либералах и демократах своих основных врагов, поэтому политический союз с ними пока невозможен".

Во-вторых, на использование энергии национализма претендуют, как это ни парадоксально, сторонники имперских проектов, хотя "в теории национализм и имперский порядок взаимно противоположны ... Рост этнической подозрительности плохо сочетается со стремлением к удержанию народов в едином государстве". Однако "имперцами" это противоречие легко снимается, т.к. они задачей своей они видят не обоснование возможности сколько-нибудь устойчивого функционирования империи, а мобилизацию этнического большинства в нынешних конкретных условиях, где опорой действительно могут быть русский национализм и стремление его сторонников к этническому доминированию.

В-третьих, дрейф в сторону имперского национализма все отчетливее демонстрирует и российская власть, причем, "имперская партия" нестабильна и в последнее время в ее рядах усиливаются позиции более радикального крыла, для которого и нынешний режим чересчур либерален. "Еще недавно национал-имперские активисты считали президента "своим парнем", "крутым державником", а сейчас подобные настроения угасают и вытесняются все более критической оценкой. Не редкость теперь и националистические демонстрации под лозунгом: "Смерть системе". Представители крайнего крыла имперских националистов вроде М.Юрьева предлагают уже не косметический ремонт прежней империи, а конструирование новой, Третьей империи - третьей по счету после царской и советской и в подражание Третьему рейху. Новая империя в отличие от нынешнего осколка должна, по мнению разработчиков этого проекта, выдвинуть цель территориальной экспансии".

В условиях современной России, по мнению Э.Паина, наиболее вероятным сценарием прихода к власти имеперско-фашистских сил являются не выборы и не военный переворот, а ""тихое" и постепенное обновление власти и рост в ней удельного веса национал-имперских сил. Речь вовсе не о том, что фашизация России является фатально неизбежной, но нынешние тенденции в политическом развитии страны, несомненно, ведут к радикализации протестных настроений и подталкивают русский национализм скорее к фашизации и к поддержке идеи установления тоталитарного режима, чем к гражданскому обществу".

Однако при всем этом, пишет Э.Паин, "силам, заинтересованным в ином направлении развитии России, в ее демократизации, в развитии гражданского общества, не стоит относиться к русскому национализму только как к врагу и угрозе. Нельзя забывать о массе людей, для которых он является лишь формой выражения протеста в связи с реальными проблемами нашей общественной жизни. Нельзя мириться с тем, что эти массы при бездействии демократических сил могут дрейфовать в сторону объединения с идеологизированным и организованным национал-экстремизмом".

Кроме того, скорее всего "новое", в том числе и "демократическое новое", по мнению автора, будет приживаться в России только через традиционалистскую форму.

В настоящее время наиболее актуальными для России являются задачи формирования политической нации, которые "не разрешимы без трансформации национализма этнического в национализм гражданский. Эту задачу можно отложить, но нельзя отменить", - завершает автор свою статью.