11 мая 2021 года стало известно, что Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) удовлетворил жалобу "Новой газеты" на предупреждение о недопустимости экстремистской деятельности, выданное Роскомнадзором 31 марта 2010 года.

Напомним, поводом послужила статья Ильи Никитовича "Банда, агентство, партия. Кто такие «легальные националисты»", опубликованная в №5 от 20 января 2010 года. По мнению Роскомнадзора, статья содержала признаки экстремизма, так как, во-первых, на фото, иллюстрирующих статью, присутствовала символика, схожая с нацистской, а во-вторых, в тексте были приведены прямые цитаты из программы "Русского образа", возбуждающие национальную и иную ненависть.

Мы сочли это предупреждение неправомерным, так как антифашистская позиция статьи была совершенно очевидна, как и то, что упомянутые цитаты и фото были использованы авторами не для пропаганды соответствующих идей, а для доказательства тезиса об опасности "Русского образа".

20 сентября 2010 года Таганский районный суд Москвы отказал редакции "Новой газеты" в удовлетворении иска о признании предупреждения незаконным, а 30 ноября 2010 года Мосгорсуд отказал редакции в удовлетворении жалобы на это решение. Мы отмечали, что эти судебные решения противоречили постановлению пленума Верховного суда "О практике применения судами Закона Российской Федерации «О средствах массовой информации»". В нем говорится, что при вынесении решений о наличии в материалах СМИ признаков экстремизма нужно учитывать контекст публикации. Поскольку обжаловать предупреждение не удалось, редакционно-издательский дом (РИД) "Новая газета" и ЗАО "Новая газета" подали совместную жалобу в ЕСПЧ.

ЕСПЧ счел, что Россия нарушила ст. 10 Европейской конвенции по правам человека (ЕКПЧ), а именно – право газеты на свободу выражения мнения. 

Обосновывая свою позицию, Россия пыталась настоять на том, что автор статьи прямо и однозначно не осудил взгляды участников "Русского образа", а вынесенное в связи с этим предупреждение являлось пропорциональным ограничением свободы слова, так как оно не потребовало от газеты предпринимать какие бы то ни было действия. Суд счел этот аргумент несостоятельным, так как само получение такого предупреждения оказало на редакцию устрашающее воздействие (chilling effect) и поставило ее перед выбором: либо отказаться от детального освещения поднятой темы, либо проигнорировать внимание Роскомнадзора и столкнуться с более суровым государственным давлением. ЗАО "Новая газета" при этом подвергалось риску приостановления деятельности в случае вынесения второго предупреждения в течение года.

Поскольку вмешательство государства в свободу выражения мнения редакции было связано с двумя разными элементами журналистского материала – с цитатами из манифеста "Русского образа" и с фотографиями с неонацистской символикой, иллюстрировавшими текст, – ЕСПЧ разделил рассмотрение вопроса об обоснованности вмешательства на две части.

Относительно цитат из манифеста представитель России в ЕСПЧ заявил, что законной целью вмешательства была защита конституционного строя, общественной безопасности и общественного порядка, предотвращение беспорядков, защита нравственности и прав граждан. Что понималось при этом под защитой нравственности, судьям ЕСПЧ осталось неясным, а относительно риска беспорядков и угрозы правам граждан они предположили, что имелись в виду риски, проистекавшие из призывов к экстремистской деятельности, которые содержались в манифесте. Однако, с учетом того, что автор статьи взял цитаты в кавычки и не выражал никакой поддержки изложенным в манифесте идеям, ЕСПЧ поставил вопрос о том, были ли реальны ли эти риски.

Изучив контекст и содержание материала "Новой газеты", ЕСПЧ пришел к выводу, что статья была призвана привлечь внимание к общественно значимому вопросу – существованию и функционированию "Русского образа", опасной неонацистской организации. Цитаты из манифеста лишь иллюстрировали тезис о противозаконном характере деятельности этой структуры, который был многократно и недвусмысленно изложен автором и редакцией, отметил ЕСПЧ. Важной частью контекста суд также назвал и то, что статья была опубликована спустя ровно год после убийства адвоката Станислава Маркелова и журналистки "Новой газеты" Анастасии Бабуровой.

Согласно позиции суда, преследование журналистов за идеи, высказанные героями их материалов, допустимо лишь в исключительных случаях: например, когда грань между человеконенавистническими идеями информанта и позицией автора статьи не была проведена. В противном случае подобное преследование затрудняет общественно-политическую дискуссию.

Рассматривая претензии России к опубликованным в статье фотографиям, суд сравнил российский запрет на демонстрирование нацистской символики с существующим в Германии (который был рассмотрен в отклоненной жалобе "Никс против Германии"). ЕСПЧ отметил, что на момент вынесения предупреждения российское антиэкстремистское законодательство предусматривало тотальный запрет на демонстрацию нацистской символики – и, в отличие от немецкого, даже в ситуациях, когда демонстрирование необходимо для освещения деятельности общественно опасных движений. При этом, в отличие от публикаций, рассмотренных в кейсе "Никс против Германии", в случае материала Никитовича читателю сразу ясно, что фотографии с символикой относятся к статье и целью их публикации является общественная дискуссия. Кроме того, заметил ЕСПЧ, из текста предупреждения Роскомнадзора неясно, в чем заключалась "пропаганда" символики, схожей с нацистской, и в чем выражалось это сходство.

ЕСПЧ принял во внимание представленное "Новой газетой" экспертное заключение, согласно которому символика была опубликована для обоснования тезиса автора о том, что "Русский образ" – ведущая противозаконную деятельность неонацистская организация, и, следовательно, в контексте публикации эти символы не могут считаться пропагандирующими нацистскую символику или сходную с ней до степени смешения. Российские судебные инстанции, в свою очередь, вообще не оценивали, каким именно образом символика использовалась в материале. Таким образом, заключил ЕСПЧ, не было предоставлено убедительного обоснования вынесению предупреждения газете.

Суд решил, что ограничение свободы прессы в рассматриваемом деле не было "необходимым в демократическом обществе" – притом что такая необходимость является обязательным условием вмешательства в право на свободу выражения мнения.

В качестве компенсации морального вреда Россия обязана в течение трех месяцев выплатить "Новой газете" 2 000 евро, а также 2 237 евро в качестве оплаты судебных издержек.