Максим Шевченко. Пространство и мифы религиозной политики

Любое пространство активной политики подразумевает наличие в нем мифологических систем, в рамках которых, собственно, и осуществляется политика.



Задача человека, берущегося за составление программы активных политических действий, - трезво и максимально критически оценивать мифологические системы, с которыми ему придется или уже приходится иметь дело.



Неспособность к подобной трезвой оценке, недостаточный анализ не позволят перейти к синтезу собственной позитивной программы политических мероприятий и сделает заложником чужих (порой враждебных), более динамичных мифологических конструкций. А, значит, и заложником чужой политики, чужих политических планов и построений in fact. политической деятельности, в какой бы сфере человеческой жизни она не осуществлялась. Способность к критическому анализу мифологических систем, имманентных политическому пространству, является необходимым условием успешной стратегии.







Религиозная политика как таковая в нашей стране (да, пожалуй, и в мире) только формируется. И во многом этот процесс напоминает попытки найти черную кошку в темной комнате, зная, однако, что кошка в комнате есть.



Не исключено, что помимо кошки в комнате нас ожидают многочисленные неожиданности, в том числе неприятные и даже весьма опасные.



Религиозной политикой можно назвать такое пространство политики, в рамках которого вырабатываются принципы отношений между субъектами религиозного пространства. Таковыми являются все, кто имеет более или менее ясные интересы в области религии, религиозной жизни или идеологии, созданной на основе религиозного мировоззрения.



Эти субъекты можно описать смысловыми парами, рассматриваемыми ниже.



Применительно к каждой паре попробуем сформулировать и основные мифы, связанные с ней.



Государство < - > иное государство



В межгосударственных отношениях религиозные вопросы зачастую играют весьма заметную и существенную роль. Например, США применяют экономические санкции к тем странам, в которых, по мнению американского Конгресса или Сената, нарушаются религиозные свободы. Официальные лица и СМИ России долго обвиняли и порой продолжают обвинять Саудовскую Аравию и некоторые исламские государства в экспорте "радикального ислама" на ее территорию.



Визит Папы Римского в Россию ставится в зависимость от положения православных верующих в Украине, а католические священники высылаются из нашей страны (согласно заявлению российского посла в Ватикане) "за деятельность, не совместимую со статусом священнослужителя".



Подобные коллизии заставляют задуматься о преждевременности тезиса об "отмирании религии" в современном либеральном обществе и переходе религиозной проблематики в разряд некой гуманитарной общественной дисциплины. Очевидно, что религия, как основополагающий базис национальной или государственной самоидентификации, продолжает оставаться актуальной. Государствам, а вернее - правящим в них элитам, проще выступать с тезисом об отстаивании некой особой религиозной идентичности, являющейся якобы неотъемлемой составляющей идентичности национальной.



Если окинуть взглядом политическую карту мира, то можно увидеть, что только на очень незначительных ее участках политики дерзают заявлять о полном отделении религии от государства (или социальных и политических процессов) и соблюдать этот принцип в жизни.



Это, прежде всего, Европа, причем в либеральной, левой части ее политического истеблишмента, выросшего и окрепшего политически в столетних войнах с клерикализмом вообще и Католической Церковью в частности. Это - Китай и это - Северная Корея - политические осколки социалистической идеологии. Даже красная Куба не решалась полностью порвать с Католической Церковью и черным шаманизмом (сантерией), настолько сильным было их влияние в кубинском обществе, Карибском регионе и Латинской Америке.



На сегодняшний день религиозная демагогия для подавляющего большинства государств является ни чем иным как составляющей декларативного заявления правящих в них элит об отказе от "социалистического пути развития". Именно этим объясняются поражавшие воображение сцены, когда партийные работники в течение десяти лет переходили от публичных клятв в верности "делу Ленина" к публичным же рассуждениям о святости монархических династий.



Политическая демагогия, адресующаяся к религиозности или насыщенная религиозной фразеологией, - визитная карточка "белого", постсоветского и всячески старающегося закрасить свое советское, социалистическое прошлое мира.



Именно этим, кстати, вызвано столь резкое (и ошибочное, с точки зрения политической методологии) отношение к религиозному фактору современных левых. Они опрометчиво совмещают в одном целом реальное религиозное пространство верующих с правым, империалистическим, консервативным и, наконец, вполне политтехнологическим псевдорелигиозным дискурсом антисоциальных демагогов из "политических" элит.



Политическое пространство мира разделено не только на государства. Его вполне можно также разделить на несколько совершенно ясно различимых зон с доминированием на политическом уровне одной религиозной традиции.



Отношения между государствами, формирующиеся под воздействием многих факторов (экономических, политических и т. д.), вместе с тем зависят и от религиозной составляющей политики.



Причем практически каждое государство (от его имени говорят правящие элиты) вносит в повестку дня тезис о "традиционной религии", которой якобы придерживается большинство населения. Это может соответствовать действительности или не соответствовать - дело не в этом, а в наличии одного из ключевых мифов постсоветского мира - мифа о "традиционной религии".



Своим возрождением он обязан (помимо уже упоминавшегося крушения советской системы) двум факторам - необходимости для любого сообщества стремиться к воплощению мифа об уникальности собственной идентификации ("имя не должно повторяться") и экономической глобализации, стирающей различия между государствами по признаку экономического хозяйствования.



Великий эксперимент ХХ века - создание государства, идентифицирующего себя в соответствии с типом укладности или организации экономического пространства (Союз Советских Социалистических Республик) - провалился. Государства вернулись к национальным и религиозным идентификационным парадигматическим схемам.



Но, несмотря на либеральное (в целом) устройство современного мира, государства вольны самоидентифицироваться только в контексте "традиционной религии" и в соответствии с глобальными религиозными зонами, о которых говорилось выше.



Рассмотрим некоторые из них.







Римский католицизм - под его политическим покровительством пребывают государства т.н. "романской зоны" - Латинская Америка, часть Африки, Юго-Восточная Азия, Восточная Европа.



Католицизм отличается активным прозелитизмом и использованием современных "гуманитарных технологий" для распространения своего влияния.



Католический миф - один из самых устойчивых религиозно-политических мифов. Психическое пространство католической веры пронизано экзальтированной религиозностью, огромным количеством ритуалов, в свою очередь, связанных с почитанием еще большего количества талисманов и реликвий.



Но политическая сущность католицизма, конечно, основывается не только на эксплуатации человеческого психополя.



Католицизм, по сути, создал современную западную цивилизацию. Даже в своей протестантской ипостаси, отвергающей католическую обрядовость и демократизирующей пространство веры, Западный Мир остается зависимым от структурных особенностей католицизма.



Я рассматриваю Латинскую Америку и иные пространства влияния католицизма, как вынесенные зоны западного влияния.



Политическая сущность католицизма и секрет его влияния в том, что Римская Церковь считает себя и только себя единственной подлинной властью на Земле. Сотни лет Католическая Церковь вела вооруженную беспощадную борьбу с аристократическими европейскими элитами за право претворить этот принцип в жизнь полностью и окончательно.



Эта война была проиграна именно аристократией, перемолотой в жерновах буржуазных революций XVII-XIX вв., из которых Католическая церковь вышла не просто обновленной, а обретшей новый формат политической власти.



Наполеоновский конкордат и императорская корона, возложенная на голову бывшего революционного генерала под благословение Рима, являются отправной точкой этой эпохи скрытого торжества Церкви.



Буржуазные элиты национальных демократических государств, пришедшие на смену аристократическим феодальным государствам, не боролись и не борются подобно аристократии против власти католицизма, как глобальной конкурирующей политической силы.



Уничтожение же древнего врага - воинской аристократии - позволило Католической Церкви переложить политическую ответственность за "судьбы мира" на плечи буржуазии, а самой заняться укреплением своего статуса "единственно подлинной власти".



Да, Папа и кардиналы более не возлагают короны на головы императоров и королей, поскольку таковым просто нет места в современном мире. Но элиты буржуазного мира нуждаются в католицизме, как в мифологическом факторе, дающем парадоксальным образом реальность и весомость их власти. Эта весомость появляется за счет ощущения причастности мифологическому пространству, не подвергающему сомнениям тезис о том, что первое лицо в нем - "Наместник Бога на Земле".







Евангелический протестантизм - политический центр которого находится в США, получил огромное распространение в странах Дальнего Востока (Корея, Япония), Африке. Современные США демонстрируют привыкшему к либеральной экуменической расслабленности миру тенденцию усиления влияния религиозного фактора (протестантского) на принятие политических решений, особенно на высшем уровне. Президент поминает Бога и Библию в политических речах, объявляет "крестовые походы" - мир несколько отвык от подобной риторики за либеральные 60-80-е гг. XX в.



Евангелический протестантизм необыкновенно эффективен именно в современном информационном мире, поскольку признает, по сути дела, только один основополагающий сакральный аспект веры - саму веру, основанную на полном принятии верующим Священного Писания. Демократические основы евангелического протестантского вероучения позволяют ему завоевывать последователей не только в тех регионах мира, которые традиционно считаются христианскими, но и в странах Африки, Южной и Юго-Восточной Азии. Причина этого - в создании параллельного христианского социума, имеющего трастовую структуру, способствующую, в том числе, и успешному развитию мелкого и среднего бизнеса.



Основные положения социальной доктрины евангелистов, основанные на буквальной интерпретации цитат из христианского Священного Писания, совпадают с политическими основами либерализма республиканского типа. В странах с недемократическими социальными и политическими устоями или слишком явным социальным расслоением общества они принимают характер программных положений политических движений, выступающих с либеральных позиций.



Это обеспечивает протестантам (в случае гонений на них) постоянную политическую поддержку американского республиканского истеблишмента и международных правозащитных организаций.



Евангелическому протестантизму присущ дух профетического прозелитизма, основывающегося на тезисе о том, что Евангелие должно быть проповедовано всему миру и принято или отвергнуто им.







Политический ислам - специально подчеркиваем прилагательное "политический", поскольку иные, традиционные, формы ислама не имеют явной тенденции к распространению и захвату умов и душ в неисламском цивилизационном пространстве с последующей целью изменения цивилизационной же картины той или иной территории.



Политический ислам не имеет конкретных стран, на которые он мог бы опираться, как на свои базы. Более того, во многих исламских государствах политический ислам и проповедующие его организации запрещены.



Тем не менее, фактически деятельность групп, апеллирующих к ценностям политического ислама, соответствует интересам т.н. исламских государств, поскольку способствует расширению сферы их политического влияния в мире, позволяя, например, становиться частью антитеррористических коалиций и иных международных структур.



Политический ислам, адресуясь к политическим и социальным составляющим исламского вероучения, воздействует на протестный электорат в странах с традиционно развитым социальным и политическим оппозиционным или левым движением. Многие европейские интеллектуалы приняли ценности политического ислама, во многих традиционных демократических странах существуют значительные и по численности, и по общественному влиянию исламские диаспоры, продвигающие в массовое сознание ценности политического ислама в той или иной форме.



Во многом именно их влиянием объясняется такая очевидно антиизраильская и пропалестинская позиция многих стран Европейского союза.



Исламские государства стараются перенести деятельность политических исламских группировок со своей территории на территории демократических стран. Таким образом осуществляется устранение внутренней оппозиции, с одной стороны, и осуществление политического и общественного влияния за счет усиления исламской составляющей в жизни неисламских государств - с другой.







Иудаизм - иудейский прозелитизм ведется, в основном, в интересах государства Израиль и направлен на усиление позиций евреев в политической и общественной жизни иных государств.



На современном этапе развития еврейства традиционный иудаизм практически идентифицировался с сионизмом - националистическим движением международного еврейства. Эта ситуация была иной до Второй мировой войны, когда между религиозными иудеями и сионистами, стоявшими на левых национал-социалистических позициях, существовали непримиримые, казалось бы, разногласия.



Преследования евреев со стороны немецких национал-социалистов и европейских фашистов ускорили процесс формирования общееврейской позиции на сионистской платформе. Разногласия с СССР, в свою очередь, привели к дрейфу сионизма с левых, социалистических позиций в сторону буржуазных и откровенно правых, что упрочило влияние религиозного фактора на государственную мифологию Израиля и мировой еврейской диаспоры. Тезисы о политических "преследованиях" евреев (всегда выделяемые сионистами из общего спектра преследований, касающихся также и иных национальных групп), о невозможности осуществления ими нормальной религиозной жизни или антисемитизме, являются способами политического давления на иные государства.



Конкретных конфликтных областей не существует, поскольку, как и в случае с политическим исламом, влияние на иные сообщества осуществляется через диаспору.



Существуют и иные зоны с доминированием религиозной традиции на политическом уровне, поддерживаемом государством. Но эти процессы не носят столь ярко выраженного характера, как в рассмотренных нами примерах. На многих территориях подобные мифы являются попыткой правящих элит выдать желаемое за действительное, как это, например, имеет место быть в России и некоторых других странах постсоветского пространства. Православие объявляется "традиционной религией большинства россиян", предпринимаются попытки положить православие в основание национальной государственности. Но все эти действия имеют характер откровенных политтехнологических манипуляций и, в целом, не могут быть признаны состоятельными.



Государство < - > религиозные организации



Взаимоотношения государства с наиболее влиятельными религиозными организациями (как доморощенными, так и зарубежными) - наиболее известное и широко обсуждаемое пространство применения религиозной политики. Существует несколько фундаментальных мифологических ловушек, в которые постоянно попадаются как политики, так и журналисты.



Так, например, считается, что формат отношений с религиозными организациями задает государство, предлагая законы и разного рода нормативные акты. В случае политически сильного и активного государства (социалистического, фашистского, авторитарного типа) так оно и происходит, поскольку в нем практически сведено к минимуму независимое влияние группировок элит, включенных в общегосударственную политическую структуру.



В демократическом обществе формат государственно-конфессиональных отношений всегда задается религиозными организациями, имеющими возможность мощного опосредованного влияния через общественное мнение и группировки элит. Все попытки государственных деятелей формировать и определять религиозную политику напрямую, через государственные структуры и нормативные акты, будут обречены на неудачу.



Кроме того, считается, что религиозные организации и верующие - одно целое, что религиозные организации и их лидеры представляют интересы верующих перед лицом общества и государства, что представители клерикального истеблишмента говорят от имени и по поручению верующих. В этом случае происходит неправомочное смешение традиционных канонических правил религий с нормами и представлениями демократического общества.



Да, с одной стороны, представители религиозной иерархии в соответствии с каноническими нормами своих религий являются членами особой жреческой касты, связанной с верующими специфическими обрядами. В смысловом пространстве религии верующие и жрецы - части одного целого. Но, с другой стороны, перед лицом общества и государства они являются выразителями интересов разных слоев общества и порой даже разных общественных корпораций с разными общественными интересами.



Интересы верующих связаны, в основном, с воплощением принципов индивидуальной религиозной свободы - это строительство храма, создание школы, издание литературы, свободное осуществление обрядовой стороны религиозной жизни. Интересы религиозных организаций имеют зачастую экономическую и политическую подоплеку, статус их руководителей является статусом политических или общественных деятелей, и большинство переговоров с контрагентами своего уровня (государственными чиновниками, например) имеет характер не публичных дискуссий, а закрытых договоренностей.



Один из способов выхода из подобной коллизии - требование к религиозной организации ясного отделения положений внутреннего канонического устройства от норм светского законодательства. Фундаментальные конституционные права гражданина (право на труд, право на собственность, право на личную безопасность, право на свободу слова и вероисповедания и т.д.) ни при каких обстоятельствах не должны подменяться перед лицом государства и общества внутренними каноническими нормами религии, зачастую прямо противоречащими им.



Государство должно научиться ясно классифицировать разницу между собственно религиозной и общественно-политическими ипостасями религиозной организации. Если этого не произойдет, то государство и общество станут заложниками ситуации, в которой они будут иметь дело с влиятельными и сильными в финансовом, организационном и политическом смысле общественно-политическими субъектами (религиозными организациями), не представляя ясно и трезво, с кем и чем они, собственно, вступили в ответственные отношения.




Религиозные организации < - > религиозные организации



Межконфессиональные отношения в современном мире зачастую являются отношениями между крупными и очень влиятельными субъектами негосударственной политики, обладающими собственными финансовыми, информационными, политическими, а порой и силовыми ресурсами. Отношения эти выстраиваются на нескольких уровнях.



П е р в ы й уровень - отношения в рамках традиционного мифологического дискурса, оставшегося в наследство от эпохи политического господства религиозных организаций - того, что принято называть Средневековьем. Идентификация по этому признаку идет в соответствии с богословскими и вероучительными принципами, устоявшейся исторической мифологией и новыми мифами отношений. Прекрасным примером являются отношения между католиками и православными, отношения, которые для многих верующих обеих конфессий выстраиваются на фоне исторических травм, нанесенных друг другу в эпоху религиозных войн или унии.



В т о р о й уровень - отношения в рамках публичных контактов между представителями руководства религиозных организаций, считающихся формами "межрелигиозного и межконфессионального диалога". В этих рамках принимаются прекрасные документы, призывающие к миру и согласию, долженствующие показать, что любая религия уже только в силу своей природы является чем-то в высшей степени гуманным и толерантным. Межконфессиональные православно-католические форумы - образец взаимопонимания. Их участники практически не касаются расхождений между религиозными и каноническими практиками и подчеркивают общее в отношении к войнам, кризисам, экстремизму и т.д.



Т р е т и й уровень отношений - когда религиозные организации имеют противоположные интересы в области политики или экономики или же выражают подобные интересы политических групп. В этом случае конфликты между ними могут быть очень острыми и принимать открытые формы. Руководители религиозных организаций могут обращаться за поддержкой к верующим, апеллируя к мифологическим понятиям о традиционной "агрессии иной религиозной" традиции. Примером подобной политики стала организованная Московской патриархией кампания по срыву визита в Украину Папы Римского летом 2001 г. и организация руками государства ограничения деятельности Римско-Католической церкви на территории России.



Официально представители Патриархии ограничивались ничего не значащими фразами, неофициально же готовили и курировали все антикатолические акции. Точно также резко, хотя и значительно более тонко и масштабно, ведут себя представители Ватикана в случае конфликта.



Государство < - > общество



Система религиозных мифов в отношениях государства и общества выстраивается в зависимости от политической конъюнктуры. В советское время государство было "безбожным", а "общество" требовало либерализации, причем одним из ключевых требований была религиозная свобода. Западные правозащитные центры поддерживали религиозных диссидентов, а государство обвинялось в безбожии и атеизме. Сегодня, когда российская власть всячески демонстрирует свою приверженность традиционным религиозным ценностям, связанным с православием, общество "полевело" и критикует государство за излишнюю религиозность.



Вообще, "общественное мнение" складывается из частных мнений журналистов и высказываний публичных политиков. Как правило, оно формируется и разворачивается в информационном пространстве группами политтехнологов, действующих в рамках конкретного заказа. Настоящее мнение людей, а особенно верующих людей, о государственной политике в отношении религиозных организаций редко доходит до ушей государства. У них нет профессиональных лоббистских и имиджевых групп, работа которых стоит довольно-таки дорого.



Практически все информационные кампании последних лет, разворачивавшиеся в этой сфере, имели характер информационного прикрытия или сопровождения политических действий.



Верующие < - > государство



Верующие во многом недолюбливают государство, поскольку ни одно государство не соответствует идеалу политического и социального устройства, представленному в основополагающих книгах или проповедях любой конфессии. Верующие постоянно тяготеют к созданию параллельного социума, в котором, порой в сектантской атмосфере, они могут попытаться реализовать все свои утопические социально-политические мечты. Вместе с тем возможны религиозно-государственные мифы, которые верующими будут поддерживаться или просто вызывать одобрение в их среде.



Такие мифы, как правило, коррелируют с основополагающими историческими конфессиональными мифами, поскольку любое государство есть прежде всего исторический субъект. Характерным примером является распространенный в православной среде миф о прекрасной православной Византии - идеальном государстве, в котором существовала полная симфония отношений между государством и Церковью. До сих пор в православной среде кодекс Юстиниана - правовой документ, относящийся к V в., считается фундаментальной основой для взаимоотношений Церкви и государства. Сильная власть, мощная империя, окруженная врагами - мифологический образ, доставшийся в наследство от средневековой Византии, - до сих пор считается образцом православного государства. Такие же мифы бродят в среде мусульман, вспоминающих о временах "праведных пророков" или Халифата, когда, якобы, все было "по справедливости".



Мифы, распространенные в протестантской среде, в большей степени ориентированы на ценности демократического общества и на развитие человеческой индивидуальности.



Верующие < - > общество



Это самое богатое мифологическое пространство уже только потому, что противопоставление верующих обществу само по себе является более чем мифологичным. Все его мифы перечислить просто невозможно, поскольку это заняло бы пространство многочисленных томов.



Главный миф заключается в том, что верующие не являются членами общества, а общество по своей сути - антирелигиозно и всегда противостоит внутрирелигиозным нормам и правилам.



Дело в том, что для верующих принцип "вне церкви нет спасения" является почти фундаментальным - неважно, осознается ли он явно или существует на уровне подсознания. Все, что "вне церкви" и есть то самое пресловутое общество, напоминающее порой настоящее "царство антихриста" с точки зрения его несоответствия внутренней доминирующей утопии религиозной группы.



Общество, точнее, наиболее заметная его часть также зачастую не показывает себя толерантным и образованным. О жизни верующих подчас создаются и распространяются чудовищные измышления.



Причина этому - порой политический заказ, порой простое невежество.



Эпилог



Пространство религиозной политики еще только начинает по настоящему изучаться. Эта статья является попыткой предложить начала той методологии, которая должна помочь свободным от предрассудков обществу, государству и простым верующим понимать друг друга и находить пути для максимальной консолидации усилий на пути исторического развития.