Высшая мера для Ильи Горячева

О том, как изменения в радикальной среде могут в ближайшее время повлиять на всю общественную и политическую жизнь России, в интервью Радио Свобода рассуждает специалист информационно-аналитического центра "Сова" Вера Альперович.

Илья Горячев на суде не раз отмечал, что его политическими противниками в большей степени являлись именно другие правые организации. Довольно сильные разногласия в националистическом движении есть и по украинским событиям, нет единого мнения относительно присоединения Крыма. Если сегодня действительно можно говорить об ощутимом расколе среди правых, то какие последствия будут у такого перераспределения сил? Может ли в этой связи снизиться уровень физического насилия? Эксперт центра "Сова" Вера Альперович не ждет разительных перемен к лучшему:

- На уровень уличного насилия непосредственно раскол вряд ли окажет какое-то существенное влияние. Скорее, на его падении скажется тот факт, что сегодня молодые националисты, благодаря повороту в государственной политике, ориентированы на борьбу не с приезжими, как это было раньше, а с какими-то идеологическими врагами. Возможно, часть их активности абсорбируется Украиной, куда они уезжают воевать.

- Можно ли говорить о том, что сегодня падает уровень противостояния между уличными левыми и правыми, то есть затухает война с "Антифа"?


- Уличная война с "Антифа" в вялотекущем варианте продолжается постоянно. Но сегодня градус этой борьбы в сравнении, например, с временами активности БОРН довольно существенно снизился.

- Связано ли это с тем, что закрываются многие право- и леворадикальные сайты?
Все подконтрольные властям националисты заняли проукраинскую позицию

- Сложно сказать. Да, наверное. Но скорее это связано с тем, что большинство групп националистов в последние годы переориентировалось. Цели уличной борьбы, которые ставил перед собой тот же БОРН (то есть борьба с мигрантами и с идеологическими противниками) сильно сдвинулись в сторону противостояния государству. Очень многие группы националистов пришли к выводу о том, что нет смысла устранять отдельные проявлениями "зла" и нужно бороться с его источником – с действующим политическим режимом. И это довольно прилично изменило положение дел. Несмотря на то, что политические националисты, как правило, не участвуют непосредственно в насилии, все-таки они являются неким агитатором, двигателем автономных ультраправых. И переориентация политических групп на борьбу с государством, конечно, сказалась на уменьшении количества уличных столкновений.

По мнению Веры Альперович, происходившее в ходе судебного заседания по делу Ильи Горячева не внесло ясности в вопрос, какую все-таки позицию занимает администрация президента по отношению к правым активистам.

- Ну, кто же это знает, кроме тех, кто работает в администрации президента?! Вопрос о том, как националистическое движение сотрудничает с властями, и кто кого контролирует в итоге, встает все время. На ультраправых сайтах заметно, что, как только речь заходит о каком-нибудь крупном политическом объединении националистов, кто-нибудь из автономных ультраправых всегда заявляет, что это все агенты ФСБ и веры им никакой. Оппозиционно настроенные политические ультраправые говорят, что с государством их ничего не связывает за исключением каких-то административных вопросов, которые националисты обязаны решать, если они хотят проводить любую публичную политику. Как на самом деле обстоят дела, сказать довольно сложно. То, что политические националисты взаимодействуют с администрацией президента ― это факт. Собственно, с ней взаимодействует любое политическое движение. Мне кажется, что на процессе Горячева хорошо было показано, как в этой ситуации каждая из сторон пытается представить себе, что она использует другую. А кто из них побеждает в итоге, показывает суд. Сама идея о карманной оппозиции всегда неоднозначная. Хороший пример ― партия Дмитрия Рогозина "Родина". Когда она появилась, говорили, что это проект Кремля. Но прошло совсем не так много времени, и партия начала набирать актив, стала постепенно выходить из-под контроля, и поэтому была уничтожена. Была ли она карманной с самого начала или в какой-то момент перестала таковой быть ― сейчас непонятно. С националистами примерно такая же история.

- Заигрывание с правым крылом, националистическая риторика, использование в названиях молодежных движений слов "Местные" и "Наши" – насколько это все уместно в многонациональной России?

​- Конечно, это неуместно, довольно опасно и, с точки зрения сотрудника центра "Сова", просто ужасно. Но, главное, это противоречит основной задаче государства – обеспечить для себя какой-то внутренний покой. Потому что страна, в которой не проводится политика национального строительства, обречена на внутренние конфликты. С другой стороны, действующий политический режим использует не только ультраправую идеологию. Он с удовольствием использует и ультралевую, и даже временами ультралиберальную. Этот чудовищный замес существует последние лет пятнадцать. Хотя об том мало кто сегодня вспоминает. На Дмитрия Демушкина, например, сейчас идет довольно сильный прессинг. Его в этом году задерживали бессчетное число раз, и сам себя он называет жертвой политического режима. Более того, он возглавляет движение, которое не поддержало весь российский апломб по поводу Новороссии. Так вот, все как-то позабыли, что у давно запрещенного движения Демушкина "Славянский союз" когда-то в программе в качестве одной из целей была заявлена борьба с "оранжевыми" революциями. И все теперь гадают: то ли искренняя позиция "Русских" (коалиция правых сил, созданная на базе запрещенных ДПНИ и "Славянского союза" ― Р.С.) поменялась, то ли государство изменило свое отношение к движению. Или это вообще какой-то хитрый ход.

- Как Вам кажется, в итоге государственной политике придется склониться в ту или иную сторону? Как долго может быть устойчивым состояние, при котором смешиваются и левые, и правые, и либеральные настроения?

- Вряд ли это может длиться бесконечно, но поставить какие-то рамки достаточно сложно. Пока все более-менее благополучно выглядит в экономике, держаться это может достаточно долго. Когда же люди начнут задавать себе вопросы: каких изменений они хотят, в какую сторону им стоит двигаться? – тогда возникнет осознание несоответствия нынешней метаидеологии какому-то одному конкретному направлению. Все начнет разваливаться на органичные части: на левую, правую, либеральную, и они могут столкнуться. И это может стать причиной серьезных проблем.

- Государство во многих своих молодежных начинаниях опирается именно на националистов. Действительно ли это единственный вариант? Или есть другие социальные и культурные группы, на которые опора производится, но в меньшей степени?


- Наверное, обращение к национализму довольно естественно в нынешней ситуации, особенно в случае с молодежью. Всегда существует принципиальный вопрос о самоидентичности. В советское время, например, идентичность была советской, надэтнической, в эпоху монархии – монархической. После падения обоих режимов какая-то должна была прийти на смену. Национализм, причем в его вульгарном этническом варианте, – это самый простой и очевидный выбор. Молодежь часто самоопределяется именно этнически. И взаимодействуя с ней, власти работают с тем, что молодежи ближе. С другой стороны, есть довольно серьезное молодежное левое движение, являющееся носителем советского, имперского варианта видения, перешедшего от старших поколений. Но, судя по всему, какие-то серьезные попытки предложить существенную альтернативу не предпринимаются. Собственно, если посмотреть на идеологический курс нашего государства за последние годы, становится не очень понятно, что мы пытаемся построить. Когда речь шла о присоединении Крыма, использовалась идеология национализма: русские должны поддерживать русских. После этого звучала уже имперская риторика. Но что-то одно так и не было никому предложено.